Путешествие из Ленинграда в Москву с пересадками

Н. О. Мунц

Путешествие из Ленинграда в Москву с пересадками

Москва

Биографический очерк Н. О. Мунц

Наталья Оскаровна родилась в Петербурге 15 ноября 1907 года, в семье архитектора, профессора Академии художеств Оскара Рудольфовича Мунца и его жены Магдалины Львовны (дочери знаменитого одесского врача и владельца гидротерапической лечебницы Л. М. Шорштейна).

Так же, как и старший брат Володя (будущий архитектор В. О. Мунц), Тася (так называли Наталью Оскаровну домашние) закончила общую трудовую среднюю школу № 217 — до революции знаменитую гимназию К. Мая.

С 1924 по 1928-й Наталья Оскаровна училась в Ленинградском художественно-промышленном техникуме при Академии художеств, на отделении книги и плаката (под руководством В. Н. Левинсона).

В эти же годы она сблизилась с соученицами — Марьяной Викторовной Борисовой-Мусатовой и Верой Фёдоровной Матюх, — дружба с которыми (как и с Ираидой Ивановной Фоминой, подругой детских лет и тоже однокурсницей) прошла через всю жизнь Таси.

Закончив учиться, Наталья Оскаровна сразу начала работать в различных ленинградских издательствах, таких как, например, «Прибой», «Политиздат» и «Писатели». Последнее возглавлял Самуил Миронович Алянский. Создатель теперь уже легендарного издательства «Алконост», друг А. Блока и признанный в книгоиздании авторитет, именно Алянский прозорливо распознал в молодой художнице будущего мастера книги и предложил ей сотрудничество.

Параллельно с издательской деятельностью Наталья Оскаровна много времени и сил отдавала офорту, занимаясь им в мастерской Ленинградского отделения Союза художников (ЛОСХ).

В 1930-е годы в качестве рисовальщика при геологических экспедициях (была тогда такая должность) Наталья Оскаровна много ездила по стране — особенно по Дальнему Востоку и другим территориям, прилегающим к будущему строительству Байкало-Амурской магистрали.

Путевые впечатления находили отражение в многочисленных офортах, экспонировавшихся потом на выставках офортной мастерской 1938–1939 годов.

В 1839-м художница вступила в ЛОСХ.

Война застала Наталью Оскаровну в Ленинграде. Вместе с родителями и маленьким сыном она перенесла осень в осаждённом городе. В начале зимы 1942-го от тягот блокады скончался Оскар Рудольфович Мунц. В апреле того же года, после чудом пережитой зимы Тася с Магдалиной Львовной, трёхлетним сыном Сашей и двенадцатилетней падчерицей Лялей эвакуировались в Буинск. (События тех лет описаны Натальей Оскаровной в ее мемуарах «Путешествие из Ленинграда в Москву с пересадками», созданных в 1974-м.)

С 1944 года Наталья Оскаровна жила в Москве и продолжала работать как книжный оформитель. При её участии вышли следующие книги: «Архитектурные памятники Самарканда» (изд-во Академии архитектуры, 1948), Герберт Уэллс «Избранное» (Гослитиздат, 1956); «Карибские рассказы» Анны Зегерс, «Эквадорские рассказы» и сборник рассказов Альберто Моравиа «Дом, в котором совершено преступление» (в издательстве «Иностранная литература») и многие другие.

Одновременно продолжилось сотрудничество Натальи Оскаровны с С. М. Алянским, к тому времени тоже переехавшим в Москву и состоявшим главным художником Детгиза, считавшегося, по слову современника, «„университетом“ для иллюстраторов детской книги». Тогда- то и осуществилась давняя мечта Натальи Оскаровны об иллюстрации, а не только оформлении, книг для детей: «Я люблю делать цветные детские книги, очень люблю обложки и переплёты. Выдумывать обложку интересно. Ведь для всей книги надо найти какой-то один символ, что- то близкое к моему пониманию плаката. <…> Делая цветные книги для маленьких, я даже уделяю большее внимание обложке, возможно, иной раз <…> в ущерб остальному».

В Детгизе тех времён коллегами Натальи Оскаровны были замечательные художники: В. Лебедев, Ю. Васнецов, Н. Тырса, В. Коношевич, Е. Чарушин, В. Ватагин, В. Сутеев, отец и братья Траугот…

С иллюстрациями Натальи Оскаровны в 1957-м вышла книга С. Капутикян «Маша обедает», в 1958-м — «Песенки-байки», в 1964-м — «Как Дед Мороз парад принимал» В. И. Воробьёва и многие другие — общим числом около тридцати.

Была среди них и сочиненная самой Натальей Оскаровной книжка «Как кукле Кате сшили платье». (В семейном архиве сохранились рукописи нескольких неизданных книг авторства Натальи Оскаровны.)

«Строгие, стройные композиции и безупречный вкус позволили ей создать прекрасные образцы книжного оформления, изысканные в самом лучшем смысле этого слова. В области детской книги работы Натальи Оскаровны отличаются всегда лаконичным, острым рисунком, что так важно для детского читателя», — писал художник-график Леонид Павлович Зусман.

В течение всей своей жизни Наталья Оскаровна рисовала с натуры зверей, детей, архитектуру, пейзажи и портреты. Из каждой поездки — а их было много: Крым, Кавказ, Прибалтика — она возвращалась с альбомами, полными зарисовок.

Почти каждый год начиная с 1938-го и до конца жизни Наталья Оскаровна участвовала в выставках офортов или книг, включая заграничные — в Лейпциге и Париже.

Умерла Наталья Оскаровна Мунц от сердечной недостаточности в Москве в мае 1980 года. Похоронена на Донском кладбище, рядом с братом Владимиром Оскаровичем и матерью Магдалиной Львовной Мунц.

В том же 1980-м в Ленинграде была организована посмертная выставка художницы.

М. Алхазова, А. Я. Олейников

Луговое

Когда хочется пить и под руку попадается старая алюминиевая кружка, я пью холодную воду закрываю глаза, и мне кажется, что я пью из ковша. Губы щекочут сосновые иглы. Я стою в прохладных сенях большого дома в Луговом. Передо мной тёмная бочка воды, всё с теми же иглами. Я забежала в разгар веселья, на минутку Попью, прицеплю ковш на бочку и побегу дальше.

На родительском собрании в гимназии Екатерина Петровна Добровольская сказала маме: «А не хотите ли вы, Магдалина Львовна, поехать на дачу в моё имение?» — «А где это?» — «На Струги Белая». Накануне мама случайно прочла в газете «Речь» объявление с этим удивительным названием «Струги Белая». Это совпадение предрешило дело. Екатерина Петровна была очень симпатична, именье — далеко под Псковом, и дамы за глаза всё уладили.

И вот три лета — 1916, 1917 и 1918 года — мы провели в Луговом. Я очень благодарна судьбе за эти три лета.

И раньше бывало на дачах хорошо. Была Сиверская, был Петергоф, Перкьярви, Чёрная речка, Дюны. Всюду было славно и весело. Но это были именно дачи с садом, зелёным заборчиком, песочком, качелями. Хорошо ещё, что без стеклянного шара перед балконом на клумбе, как бывало иногда в те времена. А тут, в Луговом, всё было по- новому Забора — никакого. Около дома — мелкий соснячок с вереском, полевыми цветочками и даже грибами.

За домом тянулись плавные луга, переходящие в синие дали. Слева — крутой лесистый склон к Долгому озеру Противоположный берег был тоже крутой, и поэтому озеро было тенистое. Внизу — покосившаяся купальня, белая облупившаяся лодка и душноватый запах кувшинок.

Во всём имении, кроме большого дома, который никогда не называли усадьбой, а почему-то «мызой», было всего 3–4 дачи, разбросанных далеко друг от друга.

Когда мы впервые приехали со станции и выскочили с Володей из тарантаса, в даче никого не было, а на стеклянной террасе была накрыта скатерть, лежал каравай чёрного хлеба и стоял кувшин парного молока. Так гостеприимно встретило нас Луговое.

В доме, пахнувшем свежим тёсом, было четыре комнаты. Мамина спальня, примечательная тем, что в наличнике одного из окон жило семейство летучих мышей (!). Потом — весёлая детская с окном на луга, маленькая проходная столовая, угловая комната нашей прислуги Саши и кухня — под лестницей на чердак. На чердаке было интересно. Но надо было осторожно перелезать через пыльные балки и пахло горячей от раскалённой крыши пылью.