Судьба короля Эдуарда

Эмиль Людвиг

Судьба короля Эдуарда

Предисловие

На первый взгляд кажется, что три героя, историю которых вам предстоит прочесть, не настолько интересны, чтобы посвящать им книгу. Но суть в том, что важны главным образом их судьбы, а не их личности. Поведение двух королей одинаково безупречно — и как братьев, и как принцев крови, — однако обстоятельства разлучили их, и один из них занял на троне место другого. Причиной тому стала женщина, честь которой была поставлена на карту.

Вопреки распространенному мнению, Эдуард VIII отрекся от престола не потому, что так захотела та, кого он любил. Душевный покой и благополучие этой женщины не зависели ни от обручального кольца, ни от трона, и король, понимая это, руководствовался только собственным чувством чести, дав ей свое имя. Society [1] сочло это крамолой и бунтом против его устоев.

Погрязшие в предрассудках и cant [2], церковь и свет лишь искали повод, чтобы разделаться с этим слишком независимым и поэтому вызывающим большие опасения королем. И повод был найден. Согласно официальной версии, Эдуард VIII в 1936 году сам отрекся от престола, однако фактически он был низложен, что я и доказываю в этой книге, содержащей множество разоблачений: в ней представлены аргументы в защиту короля и его подруги, — их оклеветали, лишив при этом возможности защищаться. Собранные документы получены из первых рук, причем они достались мне не только от самих герцога и герцогини Виндзорских, не только от их редких друзей, но и от многочисленных врагов этой семьи.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сила упорства

Под утренним солнцем два маленьких мальчика бегут по широкому лугу. Они задыхаются, взбираясь на пологий склон, но, не желая уступать друг другу, наперегонки устремляются к ограде парка, туда, где распахнуты большие ворота. Один из них спотыкается, и другой уже считает себя победителем, но первый, шустро вскочив, пускается вдогонку. Теперь им остается одолеть последние тридцать метров, и оба в азарте кричат, подбадривая друг друга. Разгоряченные запыхавшиеся дети не замечают фигуры, скрытой от них тенью живой изгороди, и спустя мгновение почти одновременно попадают в объятия своей матери, которая ждет их у ворот.

Спустя годы мать мальчиков станет королевой, а позже и сами они взойдут на трон, и, словно в волшебной сказке, в один прекрасный день на голову каждого из них возложат корону. Но пока этого никто не знает, и если бы в ту минуту такое пророчество прозвучало, мать очень испугалась бы и попыталась уверить оракула, что тот ошибается. Действительно, доведись одному из многочисленных всадников, что каждое утро галопируют на лужайках, затененных дубовой листвой столичного Ричмонд-Парка [4], увидеть их здесь, не зная, кто они такие, он не колеблясь причислил бы их к английскому провинциальному дворянству. Ведь Уайт-Лодж, затерянный среди обширных волнистых лугов, нисколько не похож на замок — король Георг I, построивший его почти два века назад, хотел сделать из него всего-навсего «место, где можно подкрепиться после охоты».

А сейчас 1898 год, и высокая тридцатилетняя женщина, будущая королева Мария, мать мальчиков, только что с разбегу уткнувшихся в складки ее светлого платья, некогда сама провела здесь самые прекрасные годы детства — ведь здесь была резиденция ее собственной матери, герцогини Текской. Позднее в Уайт-Лодже она прожила первые годы своего супружества с герцогом Йоркским, где и родила старшего из двух сыновей.

Скоро зацветут магнолии, окаймляющие парк, потом настанет черед рододендронов, которые в Англии не вырастают такими высокими, как в Италии: по сравнению с большими парковыми деревьями они скорее выглядят кустами. Белое здание, простое и невысокое, построено своеобразным полукругом, в середине которого находится единственный просторный высокий зал; бегом пересекая его, мальчики оказываются по другую сторону дома, под колоннами, придающими ансамблю внушительный вид. Английский роман в сентиментальном вкусе, который тогда, сорок лет назад, был еще в моде, вполне мог бы начаться с описания такой усадьбы. Но в Уайт-Лодже никаких романтических драм не случалось: история поместья знала только дружные семьи, в которых все было подчинено традиции. Повествование о двух братьях, предлагаемое вашему вниманию и говорящее сердцу, по-моему, гораздо больше, чем многие любовные сюжеты, начавшись здесь, в дальнейшем всего еще один-единственный раз приведет нас в низкий, вытянутый полукругом белый дом, возле которого сейчас они бегают.

…Спустя некоторое время, мальчики спокойно сидят под старыми кедрами на садовой скамейке и с любопытством перелистывают книгу сказок. На лицах их мелькают то испуг, то радость. Но вот они сосредоточились, и спокойные черты лица раскрывают характер каждого. Только братья могут быть такими похожими и, тем не менее, такими разными. Форма головы и золотисто-рыжие волосы говорят о фамильном сходстве; но рот, глаза и уши — то, при помощи чего ребенок воспринимает и постигает мир, что неизменно на протяжении всей жизни, — у них очень несходны: у старшего все меньше и изящнее, и сам он более хрупкого сложения. Большой, чуть приоткрытый рот, широко распахнутые глаза младшего брата говорят о доверчивости и терпеливости простой души; все в нем только добрая воля, сердечность, старательность. Старший смотрит на мир испытующим и одновременно вопрошающим взглядом; его плотно сжатые губы, кажется, уже склонны умалчивать о том, что он думает. Один доволен настоящим, другой не уверен в том, что принесет ближайшее мгновение. Действительно, что оно от него потребует? На лице старшего лежит печать загадочной серьезности. Обоим братьям одинаково присуща лишь очевидная сдержанность: кажется, будто они настороже.

Если внимательно вглядеться в детские портреты их предков, то сразу замечаешь, насколько старший, Эдуард, похож на своего деда; поэтому ему и дали имя деда, хотя все предпочитают называть его не Эдуардом, а Дэвидом. Достаточно кинуть беглый взгляд на его лицо, и возникает впечатление, что он унаследовал его облик, «перескочив» через поколение своих родителей. Черты, проглядывавшие в братьях с раннего детства, определили в дальнейшем развитие их характеров.

От них не могли долго скрывать, что они дети будущего короля, тем более что это открытие сразу налагало на них своего рода обязанность делать все что положено, и делать хорошо. Но воочию они видят королевский двор лишь тогда, когда отправляются в Виндзор с визитом к своей прабабке. Там перед будками часовых, расположенными вдоль чугунной решетки у подножия круглой башни, стоят гвардейцы в высоких меховых шапках, а во дворце слуги и горничные неслышно скользят по высоким залам, сплошь увешанным картинами, — чтобы не беспокоить старую даму, здесь все должно делаться бесшумно. Дети тоже обязаны ходить на цыпочках, и им дозволяется только перешептываться. И вот в высокую двустворчатую дверь въезжает кресло-каталка, которое заполняют пышные юбки из черного шелка; восьмидесятилетняя старуха очень приветливо смотрит на детей в упор, и они нисколько не боялись бы, если бы голову ее не венчал большой белый чепец, делавший ее похожей на экзотическую птицу с картинки. Дети с удивлением видят, как их мать целует руку старухи, и та позволяет матери делать это, а затем обнимает и целует склонившуюся к ней невестку.