...Специального назначения

Харченко В. К

…Специального назначения

Инженеры уходят в бой…

Поезд отошел тихо, без гудков. За окном поплыли забитые железнодорожными составами пути, а затем затемненные пригороды Ленинграда. В вагоне преобладали военные. Из соседнего купе доносились обрывки фраз; «Прорвались к Таллину… Бои под Одессой… Передавали — наши самолеты бомбили Берлин…»

Из бумажника вытаскиваю тщательно сложенное полученное утром командировочное предписание: «9 августа 1941 года. Заместителю начальника инженерного электроэнергетического факультета Военной электротехнической академии имени С. М. Буденного военинженеру 3 ранга тов. Харченко В. К. надлежит отправиться в распоряжение Начальника НИВИИ Красной Армии для выполнения специального задания. Время возвращения к месту штатной службы 26 августа 1941 г. Основание: телефонограмма ГВИУ КА».

Вместе со мной в Москву по вызову Главного военно-инженерного управления Красной Армии едут заместитель начальника кафедры теоретических основ электротехники нашей академии военинженер 2 ранга И. Н. Гуреев и старшие преподаватели военинженер 2 ранга П. Г. Бондаренко и военинженер 3 ранга М. А. Марголин. Словно прочитав мои мысли, сидящий напротив Гуреев спросил:

— Как думаете, Виктор Кондратьевич, скоро обратно вернемся?

— Дня через три-четыре, Иван Николаевич, ну от силы через неделю…

Как мы тогда ошибались! Снова попасть в Ленинград мне удалось лишь спустя много месяцев, пройдя сквозь тяжелые военные испытания…

А с Ленинградом связано было очень многое… В детстве и юности город на Неве воспринимался мной как символ революции, неразрывно связанный с легендарной «Авророй», кронштадтскими матросами с пулеметными лентами через плечо, путиловскими рабочими в кожанках, идущими на штурм Зимнего дворца…

Приехал я в Ленинград с Украины весной 1929 года. За плечами было восемнадцать лет, профтехшкола, давшая специальность столяра-станочника. В руках старенький чемоданчик с нехитрыми пожитками. У меня было страстное желание работать и учиться. В городе у меня не то что родственников, даже знакомых не было. Да, на такой шаг может решиться только молодость, которая верит в свою счастливую звезду, а главное — в здоровье и силу!

Работу в Ленинграде найти оказалось не так-то просто. Пришлось пойти на биржу труда и стать на учет по своей профессии столяра-станочника. Несколько раз посылали на временную работу, а осенью 1929 года вручили направление на электротехнический завод «Красная заря» (бывший Эриксоп), на Выборгской стороне.

На заводе начал трудиться на столярном фрезерном станке. Вскоре товарищи выбрали меня секретарем комсомольской ячейки цеха, а еще через несколько месяцев — в заводской комсомольский комитет. Незабываемым событием была поездка в Москву на IX съезд ВЛКСМ, куда меня направили в составе делегации комсомольцев Выборгского района. Молодежь у нас на заводе подобралась боевая, многие ребята из потомственных рабочих семей, прошедших через революцию и гражданскую войну. Комсомольские собрания всегда проходили живо. Критиковали нас, молодежных вожаков, доставалось и администрации… Часто организовывались различные экскурсии и походы. Ездили к шефам-морякам в легендарную крепость на Балтике — Кронштадт. До сих пор помню грозные бетонные форты и… чрезвычайно вкусные макароны «по-флотски», которыми нас угостили шефы.

Жить довелось в производственно-бытовой коммуне, находившейся в Шувалове — пригороде Ленинграда. Коммуна носила имя Василия Фокина — руководителя комсомольцев Выборгского района, героически погибшего в боях с белогвардейцами.

В двухэтажном рубленом добротном доме на улице Володарского, 16, размещалось около сотни молодых рабочих «Красной зари», Оптического, имени Карла Маркса, Металлического и других предприятий Выборгской стороны. Место здесь было чудесное, особенно зимой, когда снегом покрывались перелески и холмы, с которых так хорошо было кататься на лыжах. Рядом было и Парголово — излюбленное место лыжных прогулок ленинградцев. Не удивительно, что многие «коммунары» (так нас все называли) стали увлекаться лыжным спортом.

Почти все комсомольцы не только работали, но и учились. Сейчас можно только удивляться, как при такой нагрузке мы проводили многочисленные собрания, шумные диспуты. Особенно любили встречи с участниками Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Слушая этих людей, мы еще больше начинали ценить все то, что завоевало для нас старшее поколение, все данное Советской властью.

На заводе «Красная заря» в августе 1930 года меня приняли в кандидаты в члены ВКП(б), а через год на цеховом собрании поздравили как члена Коммунистической партии.

В конце 1931 года вызвали в райком партии и предложили пойти на комсомольскую работу в трест Лентрамвай. Уходить с завода, расставаться с товарищами не хотелось, но пришлось подчиниться партийной дисциплине. Но и на новом месте трудиться долго не пришлось. Опять вызов в райком. Секретарь начал издалека. Рассказал о происках японских империалистов в Маньчжурии у границ Советского Союза, о фашизме, поднимающем голову в Германии. Конец беседы был совершенно неожиданным: предложил пойти учиться в Военно-техническую академию имени Феликса Эдмундовича Дзержинского.

О военной службе я как-то не думал. Правда, активно принимал участие в военизированных походах, любил стрелять в тире. А тут всю свою жизнь связать с армией, стать кадровым командиром! Но видимо так было нужно. К тому же и учиться направляли на военного инженера-электрика, а получить высшее техническое образование было моей заветной мечтой.

Так в октябре 1932 года стал слушателем Военной электротехнической академии.

В первые месяцы армейской жизни было трудновато. Нет, не физически. Работа на заводе была хорошей закалкой. Помогло и систематическое занятие спортом, особенно лыжами. Непривычен был жесткий, рассчитанный по минутам режим, необходимость безоговорочного повиновения командирам. Сначала казалось странным, что командир отделения, сверстник по возрасту, мог сделать замечание за небрежно заправленную койку, заставить вымыть пол в казарме. Однако постепенно все пришло в норму. Через три месяца нам присвоили звания командиров отделений. В петлицах появились два треугольника. Товарищи шутили, когда девушки спрашивали о звании: «Имеем ромб врассыпную!»

Не легко было и когда начались занятия в аудиториях академии. Систематически не хватало времени. Учеба требовала его очень много, тем более что общеобразовательная подготовка была не ахти какая, а отставать от товарищей не позволяло самолюбие. Много времени отнимал и лыжный спорт, которым я сильно увлекался. Хотелось продлить сутки хотя бы на несколько часов. Ну а так как это невозможно, то приходилось время выкраивать за счет сна. Ничего, молодой, здоровый организм справлялся!

В академии работали очень хорошие преподаватели. Они делали все возможное, чтобы слушатели получили глубокие, твердые знания. С особой теплотой вспоминается энтузиаст электротехники Луценко… Отличным специалистом и педагогом был заведующий кафедрой электрических машин Аглицкий. Всегда с интересом слушали лекции заведующего кафедрой электродвигателей Арефьева. Преподаватель высшей математики Ладон заставил нас проникнуться уважением к абстрактным цифрам, понять их важность в будущей работе. С интересом слушали мы и лекции по радиотехнике Самарина. До сих пор с благодарностью вспоминаю начальника кафедры физической подготовки Соловьева, который сумел привить нам вкус не только к спорту, но и к строевой подготовке. Его девизом было: «Настоящий командир должен быть отличным строевиком!» Соловьев отличался редким оптимизмом и заражал нас своей бодростью, а это здорово помогало в учебе и в жизни. Летом играл в волейбол. Зимой же занимался горнолыжным спортом и прыжками с трамплина. Мне страстно хотелось птицей взлететь над заснеженными деревьями. Начинать, конечно, пришлось с небольшого. Вскоре были освоены в Юкках прыжки с трамплина длиной в десять — двенадцать метров. В 1937 году стал чемпионом Красной Армии по прыжкам с трамплина, а годом позже — занял второе место на первенстве Советского Союза. Звание чемпиона Красной Армии по этому виду спорта удерживал до 1941 года.