Судьба китайского Бонапарта

Вдадиден Воронцов

Судьба китайского Бонапарта

Вместо введения

…1 октября 1949 г. руководитель Коммунистической партии Китая (КПК) Мао Цзэдун объявил об образовании Китайской Народной Республики. Множество людей собралось перед дворцом на центральной площади Пекина — Тяньаньмэнь. Гремит салют в честь нового государства. Участники торжеств по случаю образования КНР особенно остро, с чувством возмущения реагируют на все, что было связано с именем главы разгромленного антинародного режима — Чан Кайши.

Казалось, еще совсем недавно в своей резиденции в Нанкине Чан Кайши заявил: «В два месяца мы уничтожим коммунистов!» История, однако, распорядилась иначе. «Нанкинское десятилетие» (1927–1937 гг.), а затем военные годы показали весьма сложную диалектику развития Гоминьдана, становления и кризиса чанкайшистской диктатуры.

И хотя характер этих процессов определялся во многом спецификой исторических традиций, психологического склада китайского народа, в деятельности Чан Кайши не могли не проявиться черты, которые в той или иной мере свойственны были политическим диктаторам других стран и эпох.

Не раз при тех или иных революционных поворотах истории к власти прорывались личности, скатывавшиеся на реакционные позиции. Так, после французской революции середины XIX в. демократические элементы подверглись гонениям со стороны цезаристской монархии, восстановленной в особенно непривлекательной ее форме. Именно к этому времени относится восхождение к вершине власти Луи Бонапарта, прославившего свое правление насилием, ложью, коварством, политическими интригами.

Термин «бонапартизм» прочно вошел в политический словарь. «Бонапартизм, — писал В. И. Ленин, — есть лавирование монархии, потерявшей свою старую, патриархальную или феодальную, простую и сплошную, опору, — монархии, которая принуждена эквилибрировать, чтобы не упасть, — заигрывать, чтобы управлять, — подкупать, чтобы нравиться, — брататься с подонками общества, с прямыми ворами и жуликами, чтобы держаться не только на штыке» [1].

Чан Кайши, с именем которого было связано существование режима, два десятилетия правившего в китайском государстве, шел к власти, утверждая свою диктатуру бонапартистскими методами: он, чтобы не упасть, балансировал между различными милитаристскими, политическими и промышленно-финансовыми группировками, заигрывал и подкупал, чтобы нравиться, и даже братался, о чем говорили его связи с шанхайской мафией, с представителями преступного мира.

Ближайший советник Луи Бонапарта Персиньи, ставший после бонапартистского переворота министром внутренних дел, цинично изложил программу бонапартистской диктатуры: «Коррупция и террор, разве не были они всегда самым мощным оружием сильных правительств? Мы получаем это оружие еще совсем не израсходованным, едва притупившимся. Какую пользу сможем мы извлечь из него? Наши предшественники практиковали лишь мелкую коррупцию, мы же, действуя напрямик, с деньгами в одной руке и с оружием в другой, сумеем далеко повести страну за собой». Коррупция и террор! Этой же программой руководствовалось и окружение Чан Кайши. Тайные общества вербовали преданных сторонников Луи Наполеону, спустя столетие таким же путем собирал своих соратников чунцинский диктатор. Идентичные средства мобилизации в гвардейские легионы и у того и у другого: подкуп, спаивание, обещания, демагогия. Специальные службы устраняли неугодных политических противников, прославляли диктаторов как внутри Страны, так и за ее пределами.

Представленная читателю книга как бы подтверждает интернациональный характер бонапартизма, только на китайской почве он приобрел свои специфические, присущие китайской действительности черты.

Глава 1

Дорога в лагерь Сунь Ятсена

Лицом к Северу

Чан Кайши (Цзян Чжунчжэн) родился 31 октября 1887 г. в Цикоу (провинция Чжэцзян), что затерялось среди покрытых зеленым ковром гор, испещренных террасами рисовых полей. Реки здесь стремительно несут свои воды с горных отрогов Наньшаньского хребта, орошая прибрежные поля. Чжэцзян принадлежала к наиболее богатым провинциям Китая. Население занималось земледелием (зерновые, чай, хлопок).

Дед Чан Кайши — Юй Бяо первым из своего рода изменил земледелию и занялся торговлей. Новое занятие — дань времени. Цикоу хотя и находилось вдалеке от оживленных центров (до порта Нинбо—40 км), не могло остаться в стороне от бурных событий, которые переживала страна. После подавления Тайпинского восстания (1850–1864 гг.) наступило всеобщее разорение и опустошение. Пришлось искать средств к существованию и родителям Чан Кайши.

Отец Чана умер, когда сыну исполнилось девять лет. Все заботы о ребенке взяла мать — третья жена покойного. Мать Чана, будучи на 22 года моложе своего супруга, играла роль «младшей хозяйки» в доме, что отнюдь не противоречило устоявшимся законам и обычаям, и ее дети уравнивались в правах с детьми от старшей жены. Чан женился в 1901 г. в возрасте 14 лет. Брак устроила, как было принято, мать. В 1909 г. родился Цзян Цзинго.

В 1903 г. шестнадцатилетним юношей Чан впервые покинул родительский дом. Император — лицом к Югу, придворные — к Северу, учитель — к Югу, ученики — к Северу — такова вековая традиция. Настало время Чан Кайши встать лицом к Северу — вступить на путь учебы. Сначала — в школе в уезде Фынхуа, а с 1905 г. — в школе Восточного Чжэцзяна. Здесь он познакомился с основополагающими догмами традиционной китайской философии, призванными служить интересам цинской (иероглиф Цин — чистый, светлый) династии, представители которой были выходцами из покоривших Китай в XVII в. маньчжуров.

Китай всегда отличался богатством культов, направленных на формирование в членах общества таких качеств, как безоговорочное послушание (главе семьи, любому вышестоящему на лестнице социальной иерархии лицу как неоспоримому авторитету). Тысячелетиями императорская система пронизывала все сферы общественной жизни, и вера во всемогущую сверхъестественную силу воздействовала на формирование представлений простого люда об отношениях с земными властителями.

Этико-политическое учение «совершенного мудреца» Конфуция освящало и оправдывало иерархию государственной власти. В детстве Чан Кайши видел, как повсюду прославляли вдовствующую императрицу Цыси (годы правления— 1875–1908 гг.). Конфуцианство призывало как правителей, так и подданных вести скромный образ жизни, и казалось, что этим этическим установкам должны следовать все. Цыси обслуживало 3 тыс. евнухов, ее рядовое меню состояло из 150 блюд, а в это время 307 млн крестьян из 388 млн населения собственно Китая и Маньчжурии изнывало под гнетом помещиков и продажной бюрократии. Императору, согласно конфуцианским канонам, приписывалось божественное происхождение, он выполнял повеление неба на земле, регулировал отношения между людьми.

На деле «регулирование отношений» в условиях феодального Китая приводило к тому, что 32,6 млн человек — членов семей господствующего класса, включая служилую бюрократию, с их челядью — пребывало в роскоши, восседая на шее крестьян — ведущей производительной части общества. Конфуцианская идеология способствовала консервации феодальных форм общественного устройства и производственных отношений в Китае, стала довольно эффективным в руках государственно-бюрократического аппарата средством, которое тормозило общественный прогресс в стране.

Китайские мыслители оставляли новым поколениям в основном метафизическое, одностороннее восприятие явлений в природе и в обществе: хорошее или плохое, черное или белое, жестокое или доброе и т. п. Молодого Чана, как и его сверстников, учили мыслить не самостоятельно, а в русле вековых традиций, в соответствии с высказываниями «совершенного мудреца». «Радость, гнев, печаль, страх, любовь, ненависть, желание — вот семь природных велений человеческого сердца. Отец должен быть ласков, а сын — покорен; муж должен быть верен, а жена — послушна; старший должен быть снисходителен, а младший — послушен, государь должен быть человеколюбив, а чиновник — предан»— таковы справедливости. Чан Кайши мог прочесть на каждом семейном храме табличку с перечнем того, что следует почитать: «небо, землю, государя, родителя, учителя».