На дальнем бомбардировщике (Записки штурмана)

Штепенко Александр Павлович

На дальнем бомбардировщике (Записки штурмана)

Штепенко Александр Павлович

На дальнем бомбардировщике. Записки штурмана

Ушаков С. Ф.: До войны Штепенко летал в экипаже Героя Советского Союза М. В. Водопьянова. Пожалуй, не было такого места на Севере, от Баренцева моря до побережья Аляски, где бы не побывал экипаж Михаила Васильевича. На сезон 1941 года их базой была определена Игарка, там они и узнали о войне. На следующий же день на своей двухмоторной летающей лодке Водопьянов, Пусэп и Штепенко вылетели в Москву и, благополучно преодолев огромное расстояние над сушей, приводнились на Химкинском водохранилище. А еще через неделю они уже были на авиационном заводе и изучали самолет ТБ-7. 10 августа 1941 года отважный экипаж бомбил Берлин. // Ушаков С. Ф. В интересах всех фронтов.

1

Перрон Северного вокзала. Мы стоим у сибирского голубого экспресса. Вчера, напутствуя нас, Иван Дмитриевич Папанин сказал:

"1941 год для всех нас, полярников, является решающим. В этом году мы завершим атаку, чтобы закрепить окончательную победу человека над суровой арктической природой. Вы, лётчики, наш авангард".

Жена моя, взглянув на неумолимо движущуюся стрелку больших круглых часов, говорит мне:

- Ты же там, Саша, береги себя.

Я вижу, что у неё из левого глаза скатилась большая слеза.

- Ты конкретнее говори, как беречь себя и когда беречь, а то общие пожелания не запоминаются.

- Закрывай шею шарфом, и не рискуйте сильно. И в тумане не летайте, - и из правого глаза жены скатилась вторая слеза.

- Вот ты больше десяти раз провожаешь меня с этого вокзала. И столько же раз встречаешь. Ведь знаешь, что вернусь благополучно, а каждый раз почему-то плачешь. Тебе не стыдно людей?

- Да, плачу и буду плакать. И людей не стыдно. Подумаешь, все плачут, и никому до нас нет дела.

Два резких звонка, один крепкий поцелуй, и экспресс медленно трогается. Поезд набирает скорость. На перроне толпятся люди и машут платками и шляпами.

Густыми лесами, по необозримым степям, через большие и маленькие реки, между озёр и гор поезд уносит нас на восток. Часами мы смотрим в окна вагона, любуемся широкими просторами нашей родины, её богатствами. Невольно в мыслях проносятся слова песни, и мои мысли, точно электрическая искра, передаются соседке. Высоким девичьим голосом она запевает:

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и рек.

И, подхваченная пассажирами, могучим хором гремит в вагоне гордая песня о свободном человеке:

Я другой такой, страны не знаю,

Где так вольно дышит человек.

Низко стелется дым, паровоз быстро вращает колёсами. Из окна вагона смотрю я на степь, и мысли, как добрые кони, уносят меня в далёкое детство.

На берегу речки стоит наш дом. Отец и старший брат стучат молотками по железу: они делают вёдра, трубы, кастрюли и всевозможные жестяные вещи. Мы же с другим братом ходим по селу и у каждого -дома по очереди горланим:

- Вёдра починяем! Кастрюли новые делаем!

Летний зной. Раскалённый песок жжёт босые потрескавшиеся ноги. Хорошо, если удастся быстро получить заказ на работу, тогда можно сбегать к речке и с ребятами посидеть и поплавать в воде. Когда же нет заказа, до позднего вечера охрипшими голосами кричим: "Дёшево делаем! Хорошо делаем! Крепко делаем!"

Мысли уносят меня дальше. Юношеские годы. Мы с отцом работаем по ремонту церквей. Я забираюсь на высокий купол к кресту и, глядя в даль, мечтаю, а отец кричит:

- Эй, мастер, смотри, не свались!

Впоследствии отец стал привязывать меня к кресту.

- Ну, теперь можешь мечтать.

На пятые сутки, пробежав пять тысяч километров, экспресс остановился у перрона Красноярского вокзала. Простились с пассажирами, с которыми за время пути успели близко познакомиться, и поехали к месту стоянки наших самолётов, откуда нам предстояло лететь в Арктику.

Лавируя между брёвен и плотов, катер доставил нас на правый берег Енисея. В тихой небольшой бухточке стоял, покачиваясь на якоре, наш самолёт - двухмоторная летающая лодка. На берегу, на песчаной площадке, несколько самолётов ожидало своей очереди спуска на воду. Отсюда лётчики полярной авиации улетали во все моря Советской Арктики.

Жизнь била здесь ключом. Взлетали и садились самолёты. Катера буксировали гидропланы, снимали их с якорей, отводили на старт или же тащили со старта в бухту. На берегу грохот, моторы ревут, винты поднимают тучи пыли.

Субботний тёплый вечер. В городе необычное оживление. На катерах, пароходах, лодках, машинах, пешком красноярцы отправляются за город, на знаменитые Столбы. Пользуясь свободным временем, мы потянулись за всеми. Через два десятка километров вверх по течению Енисея катер высадил нас у примитивной пристани на правом, лесистом и скалистом берегу.

В лесу, на полянке, недалеко от высокой отвесной скалы, горит костёр. От света костра сумерки кажутся гуще и лес темнее. За разговорами, шутками и смехом время бежит легко и быстро. По лесу разносится старинная песня про храбрых русских людей:

Ревела буря, дождь шумел,

Во мраке молнии блистали,

И беспрерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали.

На диком бреге Иртыша

Сидел Ермак, объятый думой.

Где-то недалеко от нас поют украинскую песню:

Ихав козак за Дунай,

Сказав дивчине: "Прощай".

Быстро проходит короткая летняя ночь. Наступает рассвет. Отдыхающие готовятся к самому главному, за чем сюда приезжают, - встречать восход солнца.

На горах золотятся верхушки деревьев. Лучи восходящего солнца спускаются с гор и вскоре заливают ярким светом холмы, на которых мы сидим.

Все замолкли. Не слышно ни песен, ни веселого смеха. Человек не нарушает тишины рождения нового дня. Только птицы перекликаются на все голоса.

По высоким и тонким, как столбы, горам это место, окруженное лесами, и получило название Столбы. Слава о Столбах распространилась за пределами Красноярска. Сюда приезжают встречать восход солнца эскурсанты из далеких городов.

В понедельник катер отбуксировал наш самолет из бухты на плес большого Енисея. Отданы буксирные концы. Запущены моторы. Гидроплан бежит по широкой реке, вверх по течению. Новые моторы звенят высоким тоном. Последние метры на редане. Чуть касаясь воды и легко взмыв, мы проносимся над просыпающимся Красноярском. Крутой разворот - и мы идем на север вниз по Енисею. Река становится все Уже и Уже. Наш самолет набирает высоту.

2

Членами нашего экипажа были: первый пилот (он же командир самолёта) Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов, его помощник (второй пилот), участник многих экспедиций Эндель Карлович Пусэп, консультант по арктическим вопросам (третий пилот) Борис Григорьевич Чухновский, первый борттехник (инженер корабля) Константин Николаевич Сугробов, участник экспедиции на Северный полюс; я, первый штурман, радист, второй техник и второй штурман.

У всех нас был многолетний стаж работы, и, пожалуй, нет такого места на Севере, где бы мы не бывали - над всем побережьем и островами Баренцева моря до берегов Аляски.

Через семь часов полёта под нами во всей своей красоте - первый заполярный город Игарка, наша база, с которой мы будем совершать свои полёты в море, пока не наступит лето и не откроются гидроаэродромы в Карском море.

Крутой вираж над городом. Самолёт легко и плавне чертит воду и останавливается у бочки на якоре. Концами лодка прикрепляется к бочке, и мы на катере подъезжаем к пристани. Нас встречают знакомые игарцы и ранее прибывшие сюда летчики.

В Игарке идет полным ходом подготовка к летней страде - навигации. Лесозаводы работают день и ночь. На пристанях и причалах расчищаются места для приёма океанских пароходов.

Солнце, светящее круглые сутки, дает авиации возможность работать непрерывно. Уходят и приходят рейсовые самолёты.