Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах
Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах читать книгу онлайн
В 1945 году, впервые после того, как 10-летним мальчиком он был увезен из России, Исайя Берлин приехал в СССР. В отличие от, увы, многих западных интеллигентов, наезжающих (особенно в то время) в Советский Союз, чтобы восхититься и распространить по всему миру свой восторг, он не поддался ни обману, ни самообману, а сумел сохранить трезвость мысли и взгляда, чтобы увидеть жесткую и горькую правду жизни советских людей, ощутить и понять безнадежность и обреченность таланта в условиях коммунистической системы вообще и диктатуры великого вождя, в частности.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
1
Исайя Берлин. Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах
"Mееtings With Russian Writеrs in 1945 and 1956" Isaiah Bеrlin 1980 Впервые
опубликовано в книге: Isaiah Bеrlin Pеrsonal Imprеssions, Thе Hogarth Prеss, London, 1980.
© Copyright Isaiah Bеrlin 1980.
Публикуется с разрешения Фонда литературного наследия Исайи Берлина (Thе Isaiah Bеrlin Litеrary Trust).
Перевод с английского Юлии Могилевской, [email protected]
Исправленная и дополненная версия, 3.10.2010
Об авторе.
Сэр Исайя Берлин (лтш. Jеsaja Bеrlins; англ. Isaiah Bеrlin, 6 июня 1909, Рига - 5
ноября 1997, Оксфорд) — английский историк, писатель и философ, один из
основателей современной либеральной политической философии, переводчик
русской литературы. Его классические работы по политической теории и
интеллектуальной истории объясняют XIX век и предсказывают XXI. Здесь
представлены воспоминания И. Берлина о его визите в СССР и встречах с
А.Ахматовой и Б.Пастернаком.
Считаю своим долгом выразить глубокую благодарность г-же Аманде Хэйт, д-ру
Георгию Каткову, д-ру Эйлин Келли, д-ру Робину Миллер-Галланду, проф. Дмитрию
Оболенскому, г-ну Питеру Оппенгеймеру, г-же Жозефине Пастернак, г-же Лидии
Пастернак-Слэйтер, г-ну Джону Симмонсу, г-же Патриции Утехиной и, в особенности, моей жене. Все эти лица любезно согласились прочесть первый вариант моего эссе. Почти
все их замечания оказались весьма полезными: я принял их во внимание и внес
необходимые изменения. Разумеется, я готов нести ответственность за возможные
ошибки.
Всякая попытка связных мемуаров - это фальшивка. Ни одна человеческая память не
утроена так, чтобы помнить все подряд. Письма и дневники часто оказываются плохими
помощниками.
Анна Ахматова. (1)
- I -
Летом 1945 года - в то время я работал секретарем в британском посольстве в
Вашингтоне - мне сообщили, что на несколько месяцев меня переводят в Москву: в нашем
московском представительстве не хватало людей. Очевидно, выбор пал на меня из-за
моего знания русского языка, а также участия несколькими годами ранее в конференции в
Сан-Франциско, где я познакомился с особенностями официального и неофициального
отношения Америки к Советскому Союзу. Я должен был оставаться в Москве
2
предположительно до Нового года, пока не освободится другое лицо, обладающее
лучшими профессиональными навыками для временно доверенной мне работы.
Война закончилась. И хотя Потсдамская конференция не сгладила противоречий
между победившими державами, общее настроение в официальных кругах Вашингтона и
Лондона было оптимистичным, а пресса и население и вовсе выражали энтузиазм.
Выдающаяся храбрость и жертвенность советских людей в войне против Гитлера подняли
во второй половине 1945 года волну симпатий к Советскому Союзу, заглушившую во
многом критику советской системы и ее методов. Повсюду в мире люди горячо
стремились к взаимопониманию и сотрудничеству. И вот я, вполне разделявший эти
настроения, отбыл в Москву.
Я не бывал в России со времени отъезда оттуда моей семьи в 1919 году (мне тогда
было десять лет) и никогда не видел Москвы. Я приехал в столицу ранней осенью, получил свой рабочий стол в посольстве и приступил к работе. В мои несложные
обязанности входило чтение, изложение и резюмирование советской прессы. По
сравнению с Западом содержание печатных органов казалось мне повторяющимся и
предсказуемым, интерпретация фактов - всюду одинаковой. Свободного времени у меня
было предостаточно. Я использовал его на посещение музеев, исторических мест, архитектурных памятников, театров, книжных магазинов, а то просто гулял по улицам.
Судьба подарила мне - как иностранцу, который прибыл из капиталистического
запада и не был коммунистом - уникальную возможность встретиться с несколькими
русскими писателями, двое из которых были, несомненно, гениальными, выдающимися
личностями. (2) Прежде чем рассказать о встречах с ними, хочу описать литературную и
культурную обстановку в Москве и Ленинграде - так, как я воспринял ее за те пятнадцать
недель, что провел в Советском Союзе. Великолепный расцвет русской поэзии пришелся
на 1890 годы, а позже, в начале двадцатого века, охватил и другие области искусства.
Смелые творческие, получившие широкую известность новые течения - такие как
символизм, постимпрессионизм, кубизм, абстракционизм, экспрессионизм, футуризм, конструктивизм в живописи и скульптуре; их различные ответвления в литературе, равно
как и акмеизм, кубофутуризм, имажинизм в поэзии; реализм и антиреализм в театре и
балете - вся эта гигантская амальгама, еще далекая от революционного террора, войн и
арестов, излучала жизненную силу и черпала свое вдохновение в мечтах о новом мире.
Несмотря на преобладающий консерватизм большевистских лидеров, все в
искусстве, что могло рассматриваться как противостояние буржуазным взглядам, одобрялось и поощрялось. Это открыло путь огромной массе смелых, спорных и часто
талантливых экспериментов, оказавших впоследствии мощное воздействие на Запад.
Имена наиболее одаренных и самобытных представителей искусства, слава которых не
ограничилась рамками революции, получили на Западе широкую известность. Это поэты: Александр Блок, Вячеслав Иванов, Андрей Белый, Валерий Брюсов, и молодое
поколение: Маяковский, Пастернак, Велимир Хлебников, Осип Мандельштам, Анна
Ахматова; художники: Бенуа, Рерих, Сомов, Бакст, Ларионов, Гончарова, Кандинский, Шагал, Сутин, Клюн, Татлин, Малевич, Лисицкий; скульпторы: Архипенко, Габо, Певзнер, Липшиц, Цадкин; режиссеры: Мейерхольд, Вахтангов, Таиров, Эйзенштейн, Пудовкин; писатели: Алексей Толстой, Бабель, Пильняк. Эти отдельные вершины можно
объединить в одно течение, не имеющее аналога в истории - настоящий духовный
ренессанс России двадцатых годов. Необычная продуктивность русских писателей, поэтов, художников, критиков, историков и ученых и их интенсивное сотрудничество
привели к гигантскому подъему всей европейской цивилизации.
Но такое начало было слишком блестящим и многообещающим, чтобы оправдать
все ожидания. Последствия Первой мировой и гражданских войн, разруха, голод, 3
систематическое подавление личности диктатурой власти привели к созданию такого
климата, в котором поэты и художники не могли творить свободно. После сравнительно
благоприятного периода новой экономической политики крайняя марксистская
идеология стала насаждаться во всех областях. Было провозглашено новое пролетарское
искусство. Критик Авербах возглавил группу борьбы против любых направлений, которые можно было отнести к индивидуалистической распущенности, формализму, декадентскому эстетству, преклонению перед Западом или сопротивлению
социалистическому коллективизму. Дискуссии и споры в писательских кругах
становились все острее. В начале тридцатых годов Сталин решил положить конец всем
этим литературным распрям, представляющим, по его мнению, бесполезную трату сил и
времени. Сторонники наиболее левых взглядов были уничтожены, затихли разногласия
между пролетарско-коллективной культурой и оппозиционными по отношению к ней
нонконформистскими течениями. Наступила пора преследований и чисток, ход событий
стал непредсказуемым.
В 1934 году партия через посредство только что созданного Союза советских
писателей взяла в свои руки управление литературой. Никаких споров и разногласий не
допускалось.
