Послушай-ка, слон...

VIII

Места на кухне оставалось всё меньше. Если день изо дня смотреть внимательно на того, кто растёт, как ни приглядывайся, разницы не обнаружишь. Посади, например, в горшок горошину. Появится росток — смотри на него без перерыва. Разве заметишь, как он растёт? Ничего подобного! Будет казаться, что он всё такой же, что изменения нет, а росток меж тем будет всё больше и больше тянуться кверху. А вот если ты будешь глядеть на него изредка, скажем, раз в три или в четыре дня, ты сможешь уловить перемену.

С Домиником было то же самое.

Для Пини, мамы и папы он рос незаметно. Они видели его каждый день и потому не замечали разницы.

И лишь когда из-за тесноты пришлось вынести из кухни первый стул, все поняли, что Доминик продолжает увеличиваться в размерах.

Потом пришлось унести второй стул.

Потом третий.

Потом табуретку.

Потом стиральную машину, которой пользовались не так уж часто: может быть, раз в неделю, остальное время она стояла в углу.

Потом стол.

Потом буфет.

Потом дошло бы, вероятно, до газовой плиты, которая, как нетрудно догадаться, была на кухне главной принадлежностью.

Но с газовой плитой ничего не случилось. Почему, я сейчас объясню.

Когда все наконец поняли, какой оборот принимает дело, был созван военный совет, или, точнее сказать, совет антидоминиковский.

— Уважаемые граждане! — сказал Пинин папа, обращаясь к жене и сыну. — Уважаемые граждане, пора принять срочные меры в связи с этим делом: слон повыбрасывал уже из кухни всю мебель и в скором времени, если мы ничего не предпримем, сокрушит и стены.

— Выкинуть его из кухни! — крикнула Пинина мама.

— Весьма мудрое решение, — согласился Пинин папа, — только как это сделать?

— Вытащить через двери, — пояснил Пиня.

— Попробуй... — ответил отец.

— Действительно, — отозвалась мама. — В дверь он не пролезет.

— Да, да... — пробормотал отец.

— Ну, тогда я не знаю, — буркнул в смущении Пиня.

— Я тоже, — сказала мама.

— И я, — шёпотом подхватил отец. — Что же делать?

— Пусть думает тот, кто притащил сюда слона, — заявила мама.

— Я знаю, что это всё из-за меня, — сказал, всхлипывая, Пиня. — Но разве я знал, что слон ненормальный?

Веснушки на его лице ещё больше порыжели от огорчения, а нос стал ещё более курносым.

— Надо попросить у кого-то помощи, — решил отец.

— Но у кого? — не удержалась мать.

— Лучше всего у милиции! — предложил Пиня.

— При чём тут милиция? — заметил с улыбкой отец. — Она просто арестует слона...

— Ну, тогда «скорая помощь»! — радостно закричал Пиня. — Всегда, если случается несчастье, вызывают «скорую помощь».

— «Скорая помощь» не поедет к фарфоровому слону.

— Но ведь он опухает. А если кто опухает — значит, он нездоров, а если нездоров — значит, болен, а если болен, то можно вызвать «скорую помощь». Когда на прошлой неделе у нашего соседа, пана Игнашевского из одиннадцатого номера, распухла нога, к нему приехала «скорая помощь», — торжествующе заявил Пиня.

— Это совсем другое дело, — объяснила Пине мама, — нога пана Игнашевского — это нога пана Игнашевского, а слон — это слон.

— У пана Игнашевского распухла только одна нога, — не сдавался Пиня, — а у слона пухнут все четыре, к тому же раздувается и хобот, и голова, и живот, и хвост. Кто знает, может, он серьёзно болен?

— При серьёзных заболеваниях поднимается температура, понимаешь? А слон холодный... Если не холодный, то, во всяком случае, не горячий. «Скорая» не приедет.

— Ура! — завопил Пиня. — Ура! Догадался. Давайте вызовем пожарных.

— Пожарных вызывают только тогда, когда что-нибудь горит, — заметила Пинина мама. — Если мы вызовем пожарных из-за слона, у нас могут быть большие неприятности. Как известно, фарфоровые слоны горяг очень редко.

— Пожарные приезжают не только на пожар, — продолжал настаивать Пиня. — Когда кошка пани Вайс влезла на карниз и не смогла слезть оттуда, тоже приехали пожарные, по длинной-длинной лестнице забрались наверх и сняли кошку. Ведь так?

— Так, так, — подтвердил отец.

— И в самом деле сняли, — согласилась, мать.

— Ну, так я вызываю пожарных! — крикнул Пиня и побежал к телефону.

Услышав сирену пожарной машины, Доминик ужасно обрадовался.

«Наконец-то произойдёт что-то интересное, — подумал Доминик. — Ещё ни разу никто так громко не трубил».

И Доминик, который, как вы знаете, последнее время только тем и занимался, что подражал всяким звукам, стал тотчас передразнивать голос пожарной машины.

Получилось это у него так здорово, что начальник пожарной команды, который как раз в этот момент подъехал к Пининому дому на красном автомобиле, очень удивился:

— Что это такое? Со мной ехали четыре машины, а теперь я слышу пять сирен. Хм, таинственная история... Надо будет при случае выяснить.

— Кто нас вызвал? — спросил он басом, выйдя из машины и с треском захлопнув красную дверцу.

— Я, — ответил Пиня, выступив из толпы.

Почему из толпы? Произошло, видите ли, следующее: едва вдалеке загудела сирена, как возле дома, где жил Пиня, собралась толпа — соседи и прохожие. Каждому было интересно, что горит и где. Больше всего любопытных волновало отсутствие дыма. Если в доме пожар, то по крайней мере из какой-то щели должен сочиться дым, тогда тебе известно, куда надо смотреть. А куда прикажете смотреть, если дыма нет и в помине? Пожар без дыма не доставляет зрителю ни малейшего удовольствия.

— Ты что же, шутки шутишь, а? — спросил начальник, метнув из-под нахмуренных бровей грозный взгляд на Пиню.

— Что вы, что вы, какие там шутки! — ответил Пиня.

— Не вижу дыма.

— Дыма нет.

— Как же так? Что же тогда есть?

— Слон.

— Не понимаю.

— Слон. Фарфоровый слон.

— Выходит, молодой человек, ты вызвал пожарных из-за слона?

— Слона надо вытащить из кухни.

Начальник даже за голову схватился.

— Разве ты не можешь сделать этого сам?

— Не сердитесь, пожалуйста, пройдите, пожалуйста, наверх, тогда вы всё поймёте.

Свирепо ощетинив усы, начальник двинулся следом за Пиней. В прихожей их уже ждали родители.

— Как хорошо, что вы приехали! — сказала Пинина мама.

— Что стряслось со слоном? — спросил начальник у Пининого папы. — Может, объясните вы?

— Слон у нас страшно вырос, — ответил Пинин папа.

— Простите, не расслышал... — грозно шевеля усами, переспросил начальник.

— Слон у нас страшно вырос, — повторил Пинин папа. — Собственно говоря, он и сейчас ещё растёт, он растёт, не останавливаясь ни на минуту, а это грозит серьёзными осложнениями, это даже опасно. А уж кому-кому, как не вам, бороться с опасностями?

— Хм, так-так... Что за слон?

— Фарфоровый.

— Простите, я, наверно, ослышался.

— Нет, вы не ослышались. Слон фарфоровый. Белый фарфоровый слон.

— И вы утверждаете, что он растёт? — спросил начальник, как-то странно посмотрев на папу.

— Ещё как! — вмешалась в разговор мама. — Вы не представляете себе, как здорово растёт. Да вы сами на него посмотрите.

И она повела начальника на кухню, где, кроме зажатой в уголке газовой плиты, находился теперь один только Доминик.

Начальник посмотрел с удивлением на Доминика.

— Что ж, очень красивый слон!

— Когда я принёс его с чердака, он был вот такой маленький. — И Пиня развёл руками, чтобы показать, каким был Доминик. — Не больше ягнёнка.

Начальнику стало явно не по себе. Он косился с подозрением то на отца, то на мать, то на самого Пиню.

«Очень странные люди, — подумал он про себя. — С такими лучше по-хорошему».

— Итак, что нужно сделать со слоном? — спросил он громко.

— Нужно убрать его из кухни, — сказала Пинина мама.

— В дверь он не пролезет, — пояснил Пиня.