Неведомая сила

Что касается неосвященной воды, то и к ней наш народ относится с большим почтением: вода, находящаяся в реках и озерах, имеющих истоки, безразлично почитается чистою, и при том в такой степени, что исключительно ей одной поручается, например, охранение тех св. икон, которые, за ветхостью, приходят в негодность и теряют изображение ликов. Такие иконы благочестивая ревность не дозволяет предавать огню, а обязывает «пускать на воду», не иначе как с краткою молитвою, оправдывающею вынужденный прием. Охрана чистоты воды доведена в некоторых местах до таких крайностей, что никто из верующих не решится плевать в воду, а тем более производить в ней испражнения и т. под. Стихийная природная чистота воды, сделавшая ее единственным, верным и легким, очистительным средством, потребовала, в самые глухие времена язычества, особого себе чествования, выразившегося в торжественном празднике Купалы. Как предшественники этого главнейшего праздника, во многих местах еще сохраняются определенные дни, когда производится обязательное «обливание водой» — обычаи, в некоторых случаях успевшие пристроиться к христианским праздникам. [24] Обливают холодной водой всех, проспавших одну из заутрень на неделе св. Пасхи (эти заутрени, как известно, совершаются согласно уставу, «порану»). В некоторых местах, как напр., в г. Весьегонске (Тв. г.) этот обычай превратился в самостоятельное празднество. Вечером, в день (заговенья на Петровский пост, здесь разрешается всякого, проходящего по улице, обливать из окон водой вполне безнаказанно, и если осмотрительный и догадается ходить по середине улицы, то все-таки и здесь он подвергается опасности: из-за ближнего угла на него налетает кучка молодежи с ведрами, наполненными, на лучший случай, колодезной водой, а то и квасом, и даже квасной гущей. Крики, беготня и смех прекращаются только с закатом солнца. Ради тех же забав, но исключительно направленных молодыми ребятами против девушек, последних обливают водой (в Пошех. у.) на каждый второй день весенних и летних праздников, в первый день Петровского поста (Морш. у., Тамб. г.), когда не спасают хозяев в избах даже запертые двери, в чистый понедельник и в день Преполовения. Обычай обливания водой носит совершенно другой характер в тех случаях, когда он получает название «мокриды»: в этой форме он сохраняет явные осколки цельных языческих праздников, устраивавшихся в предупреждение бездождия и сопровож давшихся песнями и плясками на краях прудов и берегах рек.

В настоящее время, в черноземной полосе России, этот обычай состоит в следующем: мужики тайно сговариваются между собой и, когда бабы соберутся купаться, отправляются, крадучись, за ними «строить мокриду». Улучив время, они внезапно бросаются на купальщиц и, прежде чем те успевают раздеться, спихивают всех в воду с криками: «Дождь-дождь, приди к нам». При этом предполагается несомненный успех опыта, если все бабы примут его за невинную шутку и ни одна из них не изругается, не рассердится даже на детей, которые тоже стараются брызгаться, набравши воды либо в рот, либо в пригоршни. Во многих местах (между прочим, в Орл. г. и уез.) за то же дело «вызова дождя» берутся сами бабы: сговорится их три или четыре и начнут с конца деревни «незазнама» обливать водой, т. е. всякого, кто ни попадется навстречу, при этом каждый облитый, почитая обычай священным, не обижается и лишь шутя и добродушно выругается. Для пущей торжественности и придачи шуткам наибольшего оживления, иных баб по несколько раз спихивают в реки, а за неимением реки, мочат в колодцах. В Пенз. г. стараются обливать лиц из духовного звания и непременно с головы, — чем вернее достигается цель прекращения чар колдуний, удерживающих дождь. В Рязанской г. (в глухом Егорьевском у.) девицы и непорочные вдовы, пребывающие во вдовстве более 10 лет, в белых рубахах, тайно от всех, ходят на ближний родник, расчищающего и молятся Богу. Во В л ад. г. (в Меленк. у.) такие же девицы, выйдя ночью в поле, читают акафист, потом пашут болото, а старухи расстилают на огородах рубахи, и, если на них осядет роса, то это считают добрым признаком: будет дождь.

Прибегая к таким чрезвычайным мерам для вызова дождя, наш народ в то же время очень чтит дождевую воду. Выбегая на улицы босыми, с непокрытыми головами, деревенский и городской люд становится под благодатные небесные потоки первого весеннего дождя, пригоршнями набирает воду, чтобы вымыть лицо три раза: выносит чашки, собирая целебную влагу, и в крепко закупоренных бутылках сохраняет ее круглый год, до нового такого же дождя. Точь-в-точь так же чтит народ и речную воду, когда пройдет весенний лед и реки вскроются. Вот что пишет на этот счет известный знаток народного быта Ф. Д. Нефедов, из Костр. г.: «Едва пройдет весною лед по рекам и ручьям, только что очистится вода, как все дети, взрослые и старики бегут на берег: зачерпывают пригоршнями воды и умывают три раза лицо, голову и руки. Обычай этот исполняется не в одних деревнях и селах, но и по всем городам, не исключая Губернского — Костромы».

Эти обычаи приводят нас к целому ряду суеверных гаданий, где воде предоставлено главное место, подобно, так наз., «отчерпыванью воды» и «прощению у воды». В первом случае (напр, в Углицком у. Яр. г., близ границы Ростов.), при болезни домашних животных, или ввиду какой-либо неприятности, окачивают водою крест, или медный образок, стараясь спускать эту воду на уголья, облепленные воском и ранее опрыснутые богоявленскою водою; в то же время читают про себя самодельные молитвы и кропят и поят тех, кто нуждается во врачебной помощи. «Прощение у воды» испрашивается больным и обездоленным. Обычай этот покоится на том убеждении, что вода мстит за нанесенные ей оскорбления, насылая на людей болезни. Поэтому, чтобы избавиться от таких болезней, на воду опускают кусочек хлеба с низким поклоном: «Пришел-де я к тебе, матушка-вода, с повислой да с повинной головой — прости меня, простите и вы меня, водяные деды и прадеды!» — Отступая по одному шагу назад, до трех раз повторяют этот приговор с поклоном и, во все время заклинаний, стараются ни с кем не разговаривать, не оборачиваться и ни одного раза, конечно, не налагать на себя крестного знамения. В вологодских краях верование в чары воды, без участия церковного ее освящения, приурочивается даже к Великому четвергу, когда болыпуха-хозяйка, почерпнувши воды из колодца, святит ее тем, что опускает в ведро «серебрушку» (непременно серебряную монету) и умывает ею ребят своих для здоровья. Тогда же девицы с этой водой бегут на хмельники «до вороны» (пока эта зловещая птица не закаркала), умываются и молятся приговором: «Пусть и меня так же любят молодцы, как любят хмель добры люди». На святках повсеместно, при гаданьях, девицы смотрят в воду, чтобы увидеть суженого-ряженого, а ворожеи — ворога, причинившего кому-нибудь вред. Колдуны на воду нашептывают, чтобы наслать беду на недруга, и вообще, редкое гаданье обходится без того, чтобы вода не играла в нем существенной роли. Так что выработался даже целый кодекс обрядов, которые несмотря на самые неблагоприятные географические условия для обмена и заимствований, все-таки поражают своим сходством: сопоставленные рядом в целой группе, они ясно свидетельствуют о существовании всеобщей старой веры, и являются в настоящее время не чем иным, как ее обломками. На развалинах этой старой веры, разрушенной христианством, наш народ, и строит свое миросозерцание, причем одной рукой он держится за старую веру, а другой — за христианство. Эта обычная путаница старых и новых понятий приводит к поразительной неустойчивости народного мировоззрения: веруя, например, в гаданья, наш народ в то же время верит, что есть несчастия, которых не устранишь гаданьями. «Воде и огню Бог волю дал», — говорит он в утешение и успокоение на те случаи, когда нарушается в природе равновесие и вода, в меру питавшая землю, из явной благотворительницы, временно превращается в лютого врага, наводящего страх отчаяния. «Где много воды — там жди беды», «хороши в батраках огонь да вода, а не дай им Бог своим умом зажить». Никакими гаданьями таких бед не предусмотришь, никакими заговорами не устранишь — остается одна надежда на молитву о Божьей помощи не только в то время, когда стряслось несчастье, но, главным образом, когда оно только что собирается, и посещение его только возможно. Впрочем, в наше время, когда обмелели реки и повырублены леса, народ страдает не столько от изобилия, сколько от недостатка воды, и редкий год проходит без того, чтобы в любом русском селе или деревне православные не молились о ниспослании дождя. Выработаны даже своеобразные подготовительные приемы для такого рода коллективных молебствий.