Магнус-Супермыш

— Я тоже, — проговорил Роланд. — Но я бы спросил: а разумно ли это?

— В каком смысле?

— Рассмотрим положение дел. Наше общее существование зависит от людей, особенно в моём случае, косвенно — в вашем. Вообразите их чувства сегодняшним утром, когда они увидят своего кота. Его куцый хвост. Возможно, они решат, что это несчастный случай. Или же соседская собака. Но если они вдобавок явятся сюда — а они скоро придут кормить меня — и найдут не просто улику, лежащую на земле, но и огромную дыру в моей клетке, то что они, по-вашему, подумают?

— Подумают, тут не пойми что творится, — небрежно ответила Маделин.

— Нет, Мадди, нет, — сказал Марк. — Мистер Роланд прав. Люди решат, что виновник он. Все улики укажут на него.

— А люди едят кроликов, — тихо заключил Роланд. — Не забывайте.

При слове «едят» Магнус, до тех пор не понимавший, о чём идёт речь, впился зубами в сетку.

— Нет, Магнус! — резко сказала Маделин. — Мамочка говорит «нет!».

От удивления Магнус отпустил проволоку, но затем быстро последовала другая реакция. Никогда ещё ему не перечили, никогда ничего не запрещали, ни в чём не отказывали. И он сердито крикнул матери:

— Мамочка нехорошая! Магнус хочет укусить проволоку! Магнус хочет есть!

— Пожалуй, тебе стоит задобрить его, Мадди, дорогая, — неуверенно посоветовал Марк Аврелий. — Нам не нужны раздоры.

— Раздоры?! — Маделин повысила голос. — Задобрить?! Да я ему покажу что почём, если не будет слушаться, вот и всё. Оставь в покое проволоку, Магнус, и слезай со стола, сию же минуту, слышишь, гадкий мальчишка!

Последовало минутное молчание и потом весьма недовольным тоном гадкий мальчишка произнёс:

— Магнус укусить мамочку.

Этого уже нервы Маделин не выдержали. Может, она и обожала этого ребёнка больше, чем кого бы то ни было из детей, но всему есть предел. Её воспитали в уважении к старшим, к более опытным, и заговаривать младшим следовало, только когда к ним обращаются. «Детей должно быть видно, а не слышно». У Маделин до сих пор звучит в ушах ледяной голос старой незамужней тётки, провозглашающей это правило. В бешенстве Маделин выскочила из клетки на стол и впилась острыми как иголки зубами в его большой нос. Раздался взвизг боли, отчаянное царапанье когтей — Магнус пытался сохранить равновесие, качаясь на краю стола с клеткой, — а затем громкий удар, когда Магнус хлопнулся на землю.

— Поделом тебе! — крикнула ему вслед Маделин. Потом обернулась к Марку Аврелию: — Это твоя вина, Маркуша. Ты должен был проявлять больше строгости, когда он был маленький.

И она соскользнула вниз по ножке стола.

Роланд бешено задёргал носом, заметив выражение, появившееся на физиономии Марка.

— Весьма решительная дама, — сказал он своим густым голосом. Марк не ответил, и кролик продолжал: — При всём том мы не решили проблемы, как накормить парня, не так ли?

Марк Аврелий по-прежнему молчал. Всегда такой выдержанный, сейчас он переживал сумбур чувств. С одной стороны, его мучил страх, который он всегда испытывал, покидая спасительную норку. С другой стороны, он отчасти гордился победой Магнуса над котом, отчасти не одобрял дерзости сына. А с третьей — он стыдился того, что жена отчитала его, и в высшей степени, по его мнению, несправедливо, в присутствии достойнейшего нового друга.

Всё это угадал Роланд.

Внизу, под ними, слышался жалобный голос Магнуса: «Мамочка сделала больно» — и голос Маделин, заканчивающей инцидент так, как обычно делают матери: «Надо было слушаться мамочку. Мамочка знает лучше, что надо делать. Ну хватит, не плачь, сейчас мамочка поцелует твой носик».

Роланд медленно обернулся к Марку Аврелию, его длинные мягкие уши прошуршали по полу клетки.

— Женщины умеют справляться с такими вещами, не правда ли, старина? — сказал он тоном, каким говорит мужчина с мужчиной. — Но всё-таки главный в семье — это кормилец, правда? Ну а теперь тебя, главу семьи, несомненно волнует, как разрешить проблему пропитания вашего сына?

— Да, — отозвался Марк.

— И ты, разумеется, сообразил, с твоим-то интеллектом, что где-то имеется большой запас смеси, которой кормят меня?

— Да, — повторил Марк.

— Ты же догадливый, знаешь, небось, где они это держат?

Марк изо всех сил постарался придать себе осведомлённый вид.

— Так я и думал, — продолжал Роланд. — Я должен был знать, что при твоём уме ты уже догадался, где хранится корм.

— То есть это… — с надеждой протянул Марк, — в…

— Именно, — ответил Роланд. — И на твоём месте я бы соскочил вниз и сказал твоей превосходной жёнушке, чтобы она перестала волноваться, потому, что ты всё уже продумал. Держись уверенно. Да что я говорю? Ведь любому ясно, кто в доме главный.

— Именно, — подтвердил Марк.

— Да, кстати, это в сарае с цветочными горшками, — добавил Роланд, подёргивая носом.

— Ну да, конечно, — отозвался Марк Аврелий. — По правде говоря, я как раз туда и направляюсь.

Маделин по меньшей мере удивилась, чтобы не сказать больше, когда Марк Аврелий спустился по ножке стола и резко приказал:

— За мной! Бегом!

«Надо же! — сказала себе Маделин. — Что это на него нашло? Надеюсь, он знает, куда идти, он же слеп, как летучая мышь».

Она уже повернулась, чтобы следовать за своим повелителем, как вдруг ей пришла в голову новая мысль.

— Магнус, — сказала она, — подбери кончик кошачьего хвоста и перекинь его в соседский сад. А потом иди за нами. «Пускай на кого-нибудь другого думают», — решила она и бросилась бегом вдогонку за Марком.

— Куда мы идём, Маркуша? — запыхавшись, спросила она, нагнав мужа.

— В сарай с цветочными горшками! — прокричал Марк Аврелий уверенным голосом.

Сарай стоял в дальнем углу сада по диагонали от свинарника, причём находился чересчур далеко, настолько далеко от их летнего и зимнего жилища, что они там никогда не бывали. Тем не менее Маделин знала, где он, а муж её, как она справедливо полагала, не знал. Что-то подсказало ей не подвергать сомнению его новоприобретённую уверенность. Она поравнялась с ним и стала деликатно подталкивать на бегу в нужном направлении. Сзади слышался топот нагонявшего их Магнуса.

Добежав до открытой двери в сарай, Марк Аврелий остановился и обернулся к жене и сыну. Мышиный Моисей, он привёл свой народ к «земле обетованной» и теперь хотел, чтобы этот момент запечатлелся в их сознании в полной мере.

— Здесь настоящее изобилие! — крикнул он и забрался на стопку ящиков, а с них — на полку. Там его нос учуял (зрение, как известно, было у него слабое) запах кроличьего корма. Но чего нос не учуял, так это опасности, находившейся между ним и чудесно пахнущим бумажным пакетом, к которому он столь опрометчиво кинулся. Маделин разглядела опасность, но было уже поздно.

— Маркуша! — завопила она в ужасе. — Осторожно! Стой… — Но слова её оборвал страшный звук, не раз служивший погребальным звоном для многих и многих мышей.

«Трах!» — захлопнулась мышеловка.

Глава восьмая

ПАПОЧКА ГОВОРИТ «СПАСИБО»

На всю жизнь запомнил Магнус звуки, которые издавал его отец в мышеловке. И тем страшнее было их слышать, что звуки эти были очень тихие.

Марк Аврелий, сослепу бросившийся прямо к мешку с кроличьим кормом, наступил на край дощечки, служившей основанием ловушки; пружина соскочила, и жестокая металлическая скоба, захлопнувшись с быстротой молнии, прижала ему пальцы на левой ноге.

— Ой-ой-ой! — тихонько застонал Марк Аврелий. — Ой-ой-ой!

Маделин чуть не сошла с ума от горя при виде страданий мужа, слыша его стоны.

— Маркуша! Маркуша! — шептала она дрожащими губами. — Что делать-то?

Она знала — ни одной мыши не удалось спастись из мышеловки. Даже те, кто избежал перебитой шеи, кому придавило хвост, уши или ноги, всё равно погибали в муках от шока, от боли или голода. Да и рано или поздно появлялись люди.