Вторжение

«На нас! Она сказала „на нас“!» — отметила про себя Гильфи. Ей было приятно, что Отулисса так выразилась.

Совиный парламент действительно принял за основу план вторжения, составленный Отулиссой. Если Сорен должен был завербовать северных воинов для большой войны с Чистыми, то Гильфи с Отулиссой было поручено как следует изучить стратегию здешних сов, чтобы использовать ее в будущих сражениях.

Если вторжение все-таки состоится, то оно станет самой масштабной военной операцией за всю историю совиного мира. Эта война будет самой крупной по числу участников и самой грандиозной по своему значению. В одну ночь тысячам сов всех видов и семейств придется пролететь расстояние, отделяющее остров Хуула от каньона Сант-Эголиус.

Земля в той части совиных царств сплошь была изрыта глубокими трещинами и ущельями. Она щетинилась высокими скалами и острыми пиками. Там не было деревьев, нет рек или озер. Зато было слишком много кое-чего другого: смертоносных крупинок, способных разрушать и уничтожать совиные мозги.

Сант-Эголиус пал, не устояв перед воинством Чистых, самым страшным порождением совиного мира. Чистые были умны. Они знали, какое мощное оружие попало им в когти, и готовы были использовать его, чтобы захватить власть над всем совиным миром.

Широкомасштабное вторжение в каньон было единственной возможностью покончить с тиранией Чистых. Но этот план требовал привлечения союзников, а союзников лучше сов из Северных Царств Ночным Стражам было не найти.

Жизнь в обители шла по раз и навсегда установленному порядку.

Ночные часы здесь были отведены для медитативных полетов. К слову сказать, Глауксовы братья вообще не занимались ремеслами, столь ценимыми на острове Хуула. Живые угли они выменивали у кузнецов-одиночек, давая им взамен целебные травы или мудрые советы. Охотились братья по очереди, а навигация была им не нужна, поскольку они редко покидали свой остров.

К немалой радости Гильфи, жили братья не в пещерах, как Глауксовы сестры, а в уютных дуплах в стволах белоснежных берез.

После дневного сна и вечерней трапезы вновь следовали медитативные полеты, а затем братья возвращались в обитель и посвящали оставшиеся часы изучению трав, различных наук и литературы.

В эту ночь в обеденной зале царила уже привычная мертвая тишина.

Войдя, Отулисса и Гильфи сразу увидели дряхлую пятнистую совку, сидевшую в самом углу в обществе короткоухой совы и старой кильской змеи. Змея эта то и дело высовывала свой длинный раздвоенный язык и слизывала капли густой красной жидкости из высокого бокала.

Гильфи прищурилась. Интересно, почему эта змея сидит возле совки? Они с Отулиссой уже давно заметили, что старик летает только с короткоухой совой. В облике же самой совки было что-то неуловимо знакомое, но Гильфи никак не удавалось вспомнить, кого напоминает ей этот старый косматый старик.

Вторая странность заключалась в том, что на короткоухую сову не распространялся обет молчания. Гильфи не раз видела, как она что-то шепчет на ухо совке. Может быть, для стариков здесь делаются исключения? Но почему тогда совка никогда ничего не отвечает своему другу?

Вообще-то старик выглядел слегка повредившимся в рассудке, его желтые глаза были постоянно устремлены в одну невидимую точку.

Чем дольше Гильфи разглядывала старика, тем сильнее он ей кого-то напоминал. И она решила, что этой ночью будет летать рядом с совкой и короткоухой совой.

Тем временем внимание Отулиссы было приковано к совершенно другой сове — куда более молодой и гораздо более привлекательной. Красавец из рода пятнистых сов был просто неподражаем в небе, и Отулисса долго не решалась присоединиться к нему. Но этой ночью будет иначе.

«Впрочем, поговорить все равно не удастся, так что удовольствие будет испорчено! — мрачно подумала Отулисса. — Может, лучше и не пробовать? Зачем попусту отвлекаться отдела?»

В конце концов, она прилетела сюда не знакомства заводить, а получать знания. А этот юнец все равно не знает ничего интересного. Он и на остров-то прилетел всего на несколько дней до Гильфи с Отулиссой.

После трапезы около тридцати сов поднялись в морозный воздух над лесом, где когда-то появился на свет славный Хуул, и начали ночную медитацию.

Глауксовы братья летели свободным кругом, напоминающим кольцо белых берез обители. Братья держались на расстоянии друг от друга, чтобы без помех предаваться размышлениям.

Совы вообще летают очень тихо, но такого бесшумного полета, как у Глауксовых братьев, Отулиссе видеть никогда не доводилось.

Во время полета Отулисса размышляла над легендами о Хууле. Она пыталась представить, каким был этот лес в ту далекую зиму, когда самая великая сова появилась на свет — в тот мерцающий час, когда секунды медленно перебегали из последней минуты старого года в первую минуту нового…

Она так глубоко ушла в свои мысли, что невольно вздрогнула, когда воздух позади нее всколыхнулся от шелеста крыльев и из черноты ночи вынырнула какая-то пятнистая сова.

Ох, нет, это была не какая-то сова! Это был тот самый красавец.

— Я скоро с ума сойду от этого молчания! — шепотом признался он.

Отулисса резко повернула голову и удивленно заморгала.

— Да не притворяйся, что не любишь поговорить! — засмеялся красавец. — Я таких, как ты, за милю чую. — С этими словами он взъерошил свои густые перья, как делают все пятнистые совы, когда хотят похвастаться своими крапинками.

Отулисса с трудом подавила восторженное курлыканье.

«Какое счастье! — пронеслось у нее в голове. — Как же прекрасно говорить!»

— Но разве это не будет нарушением правил? — прошептала она.

— На самом деле здесь нет четко установленных правил. Скоро сама узнаешь. Скажу по секрету, что здесь даже взыскать за нарушение как следует не могут!

— Ты хочешь сказать, у них нет шлифовки гранита? — переспросила Отулисса, как назло забывшая, как будет на кракиш «наказание».

— Да-да, по-хуульски это называется «шлифовка гранита». Кстати, ты отлично говоришь на кракиш!

— Правда? Если честно, у меня проблемы с пассивной сослагательной формой неправильных глаголов, — призналась Отулисса и кокетливо моргнула.

— Как тебя зовут? — спросил юноша.

— Отулисса.

— Отулисса! — очень серьезно кивнул он. — Прекрасное традиционное имя!

Желудок у Отулиссы едва не пустился в пляс от радости. Какой умный, какой понимающий юноша, да еще ее собственного вида, кровь, так сказать, от крови… Ему ли не знать, что самки пятнистых сов очень часто носят древнее и славное имя Отулисса!

— А тебя как зовут, если, конечно, это не секрет? — спросила она.

— Клив из Фертмора.

— Клив из Фертмора? Ты имеешь в виду залив в Трезубцах?

Он молча кивнул.

Отулисса быстро-быстро захлопала глазами.

— Значит, ты из королевского дупла Снартов? — Ее собеседник снова кивнул. — Выходит, я разговариваю с принцем? Если я не ошибаюсь, Кракор тоже происходит из вашего клана?

Отулисса не зря перечитала кучу книг о Северных Царствах и прекрасно знала, что клан Кракора считается одним из самых старых и самых знатных родов Великих Северных Вод.

Именно клан Кракора дал название кракиш — языку Северных Царств. Это был древний клан легенд и преданий. Из рода Кракора издревле выходили писатели, сказители и поэты.

Именно к этому клану принадлежала обожаемая Отулиссой Стрикс Струма и знаменитая Стрикс Эмеральда, прославленная предсказательница погоды и дальняя родственница Отулиссы.

— Что привело тебя в обитель? — не удержалась от вопроса Отулисса. — Или это у вас в роду такая традиция?

— Не совсем так. Я прилетел сюда, потому что… даже не знаю, как бы это объяснить… Видишь ли, у себя на родине, в Трезубцах, я в основном изучал военное дело. Но вот беда, войны-то никакой теперь нет! Последняя война Ледяных Когтей закончилась давным- давно.

— Это так, но кто знает, что будет завтра? Может быть, военная наука понадобится вновь? — очень осторожно прошептала Отулисса.