Последний леопард

Указатель бензина дрожал на красной отметке и клонился ещё левее. Дорога под колёсами была намного хуже, чем улицы Булавайо. На пути попались пять глинобитных хижин. Здесь живут люди? Да, наверное: вон там их пятнистые коровы с причудливо завитыми рогами лениво пережёвывают жвачку, валяясь в пыли.

За домиками на столбе был криво прибит указатель, что до гостиницы «Чёрный орёл» остаётся одна миля, поворот у большого баобаба [7].

— Слава богу! — вздохнула миссис Томас. — Я совсем уже измоталась. Надеюсь, у Сейди разживёмся бензином.

Они подъехали к проволочной ограде с такими же воротами, и Бен выскочил из машины, чтобы их открыть. Ворота сильно накренились, и пришлось их выпрямлять. Да, всё здесь было в запустении…

Мартина почувствовала ужасную грусть. Ей захотелось домой — нет, не в южно-африканский городок Грозовой Перекрёсток, где жила бабушка, а в свой старый дом в Англии. Только он пуст сейчас. Там никого нет, и тех, кто был, уже никогда не будет.

Ей стало легче, когда после ещё одного поворота они увидели широкую лужайку у подножия большой скалы, напоминавшей тело слона. На лужайке было несколько каменных коттеджей под тростниковой крышей. Над ними кружили два чёрных орла. Больше никаких признаков жизни. Стояла гнетущая тишина. Она была такая явная, несомненная, что хотелось потрогать её рукой, потом сдёрнуть, как покрывало с постели, — и чтобы сразу запели птицы, зашелестела листва деревьев и послышались весёлые человеческие голоса.

Снова Мартине сделалось тревожно: подумалось, что, быть может, мир здесь заканчивается и за этой Слоновьей скалой, там, с другой стороны, уже вообще ничего нет. Пустота…

• 5 •

Когда машина остановилась, миссис Томас заговорила первой.

— Ну, — сказала она, — должна заметить, что такой встречи я не ожидала. Особенно после двух тысяч миль пути… — Но тут же переменила тон — с обиженного на беспокойный — и добавила: — О чём я толкую? Ведь, может, с бедняжкой Сейди случилось что-то? Ох, только не это…

— Мне показалось, — сказал Бен, — что в окне вон того дома занавеску отодвинули… Там чьё-то лицо! Глядите!

— Где? Где? — воскликнула миссис Томас.

Прежде чем Бен ответил, на пороге появилась женщина в видавшем виды платье, выглядящая значительно моложе шестидесятилетней бабушки Мартины, хотя стояла на костылях, и одна нога была в гипсе, а на другой — не туфля, а привязанный к ступне кусок автомобильной резины.

— Эй, уберите с ваших лиц печальное выражение! — были её первые слова. — И особенно ты, Гвин Томас!.. Знаю, знаю, о чём ты думаешь, подруга. Можно сказать, проколесила пол-Африки, а встречают тебя без флагов и без оркестра!.. Прошу извинения. Дела в «Чёрном орле» сейчас хуже некуда, а уж когда и нога осталась только одна…

Она замолчала, чтобы набрать воздуха, и Мартина ждала, что строгая бабушка разразится какой-нибудь ответной едкой тирадой, но та лишь улыбнулась, и ответ её прозвучал удивительно мягко:

— Вижу, что, несмотря на гипсовую ногу, в твоём характере мало что изменилось: такая же развесёлая и боевая.

Они крепко обнялись, миссис Томас объяснила подруге, кто приехал вместе с ней, и та, ловко подпрыгнув к ним на костылях, поздоровалась и наговорила кучу приветственных слов.

Мартина сразу решила, что бабушка зачем-то обманула её, когда говорила про свою подругу, что та человек жёсткий и суровый. Жёсткая-то как раз она, миссис Гвин Томас: не разрешает ей вволю скакать на жирафе…

— Извини, Сейди, что приехала не одна, — говорила тем временем миссис Томас, — но внучку не с кем оставить, а её приятель Бен просто хороший парень. И как же им не побывать в Национальном парке и не увидеть другие красоты Зимбабве.

— Конечно, Гвин, — отвечала Сейди. — Хотя время сейчас у нас в стране не лучшее для жителей и для туристов, но хорошие люди остаются такими же. Вот вас, к примеру, пропустили ко мне через парк, что строго запрещено.

— Но у нас бензин почти на нуле!

— Сейчас у всех здесь бензин на нуле, — с горечью сказала Сейди, и глаза у неё расширились от удивления. — Что это они делают? Я ещё не умираю с голода!

Она сказала так, потому что Мартина и Бен принялись вытаскивать из багажника «лендровера» привезённые продукты: мешки с рисом, банки с пахтой [8], пакеты с копчёной рыбой, сладости.

— Успокойся, Сейди, — объяснила Гвин. — Это не для тех, кто голодает, а для молодых, у кого здоровый аппетит. Но и нам с тобой, надеюсь, перепадёт.

— Ну, если так, то ладно, — согласилась та. — А теперь идёмте, я покажу вам ваши хоромы…

Ужинали при свечах.

— Так романтичнее, — сказала Сейди, хотя все понимали, что, на самом деле, романтика ни при чём, а просто электричество было выключено по всей стране.

Темнота наступила сразу, как всегда бывает в Африке. В 18.45 солнечный диск скрылся за Слоновьей скалой, придающей особую красоту месту, где расположены домики «Чёрного орла», а в 19.00 полная тьма окутала всё вокруг. К своему жилищу они пробирались по тропинке, освещённой редкими фонарями, получающими электроэнергию от солнечных батарей, заряжавшихся днём.

— Из любого положения можно найти выход, если искать, — мрачно проговорила миссис Томас.

В их домике было три комнатушки, гостиная, ванная — в общем, все удобства. (Если вода идёт из кранов и есть запас свечей и зажигалка. Зато синехвостые ящерицы — гекконы на стенах были здесь всегда.)

За ужином Сейди рассказала, что край Матопос, где они находятся и по имени которого назван Национальный парк, знаменит во всей Африке своими причудливыми скалами, а также наскальными рисунками. Услышав это, Мартина подумала, что если увидит их, то, быть может, ещё что-то узнает о своей судьбе — вдобавок к тем предсказаниям по рисункам, которые попались ей в пещере возле тайного убежища жирафа Джемми. Но тут же одёрнула себя: нечего думать глупости и воображать невесть что — как будто у древних туземных художников не было другого дела, как предсказывать судьбу какой-то белой девчонке из Англии…

— Завтра утром, — сказала Сейди, — я познакомлю вас с моим главным и единственным теперь помощником. Его зовут Нгвенья, он сейчас и смотритель, и конюх, и вообще на все руки. А ещё хорошо знает историю этих мест и может многое порассказать.

— Ты говоришь, его имя Нгвенья, — сказала миссис Томас. — Если не ошибаюсь, оно означает то же, что по-зулусски «ингве», то есть «леопард».

— Верно, Гвин, какая ты образованная. У него есть другое имя, обыкновенное, как у нас у всех, но считается более уважительным обращаться по клановому, потомственному, имени. Как и все в его клане, Нгвенья обязан почитать и защищать леопардов. Что в наши дни, как вы знаете, особенно трудно. Кстати, здесь, в Матопосе, как считают учёные, леопардов больше, чем где бы то ни было в мире.

— Ой, правда? — вырвалось у Мартины. — Здорово!

— Тебя они интересуют? — спросила Сейди. — В школе задали сочинение о них? Могу тебе прямо сейчас сообщить… — И она заговорила тоном учительницы: — Леопарды вообще ночные животные, что означает, как ты наверняка знаешь, что на охоту они выходят ночью. Они считаются самыми робкими и самыми неуловимыми из всех крупных кошачьих. В Матопосе есть охотники и егеря, служащие тут по двадцать лет и ни разу не встретившие леопарда. Поэтому точное их число определить почти невозможно.

— Но вы же сами сказали, что здесь их больше всего на свете… как же? — спросил Бен.

Сейди подмигнула ему.

— Мало ли что я сказала. Так говорят люди, а ручаться за них я не могу. Но если серьёзно, то, действительно, когда-то было так, однако с каждым годом их становится всё меньше. Их ловят, продают, убивают, а кроме того, меньше становится тех, кто служит им пищей, и они просто умирают от голода. — Сейчас она говорила с горечью. — Да, можно прямо сказать: здесь, в Зимбабве, они на грани вымирания. Во всяком случае, за последний год мне приходилось слышать только об одном, который…