Преданье старины глубокой (худ. В.Лосин)

— Осрама! — тонким голоском крикнул маленький боярин Путята, потрясая серебряным посохом.

— Осрама! — разноголосо закричало, зашумело, задвигалось вече.

Олег поднял руку, успокаивая людское море.

— Ныне прибыли ко мне гонцы из земли древлянской, из града Искоростеня. Замучили князья Аскольд и Дир войнами соседей своих — древлян. Но того мало: разоряют грады и веси древлянские хазары окаянные! А князья Аскольд и Дир не токмо не защищают братьев наших русичей — древлян, а более того — завели дружбу с иноверцами дикими, с хазарами окаянными. Просят древляне с поклоном защиты у Великого Новгорода!

И снова зашумело, задвигалось, заплескалось взволнованными голосами людское море:

— Поможем братьям русичам!

— Веди нас, княже, на Киев!

— Осрама Аскольду и Диру!

— А они-то небось и не русичи совсем!

— Нет у русичей такого имени-прозвища — Аскольд!

— Аскольд и Дир — варяги!

— Изгнать их с земли русской!

— Смерть Аскольду и Диру, псам варяжским!

От толпы купцов отделился рослый молодец в голубом кафтане.

— Игорь, — сказала брату Таня, — смотри, ведь это тот самый купец, которого мы сегодня утром видели на пристани. Помнишь, на грузчиков покрикивал?

Рослый молодец снял шапку и поклонился Олегу, опуская до земли правую руку.

— Дозволь, княже, слово вымолвить, — бойко крикнул он.

— Говори, купец, — улыбнулся Олег. Он был доволен, так как понимал, что первое сражение за Киев выиграно сейчас благодаря его ораторскому искусству.

В глубине души Олег побаивался веча, как побаивались его все новгородские князья. Попробуй возмутить неосторожным словом эту голытьбу, и рухнет она тебе на голову, как обвал каменный! И Перун не поможет — костей не соберёшь!

Глаза Олега, такие же большие и серые, как у племянника Игоря, вдохновенно поблёскивали. Мыслями своими тридцатилетний князь уже был далеко на полуденной украине Руси.

— Говори, говори же, купец!

— Братие! — крикнул купец, оборачиваясь лицом к вечу и вновь кланяясь. — Мы, купеческое племя, верой и правдой служим Великому Новгороду. Ныне собрал я караван лодий с товарами новгородскими. А плыть нам далече, до самых греков. Как подумаю, что придётся плыть нам мимо славного русского града Киева, сердце сжимается. Стоит славный русский град Киев на горе, над самым Днепром славутичем. А засели на той горе не русские князья, а злыдни, змеи подколодные! Туда плывёшь — плати куны, обратно плывёшь — опять плати! А то и вовсе отымут товары дружинники Аскольда и Дира, а людей наших перебьют! Хуже хазар, кои тоже с нас выкуп берут, когда мы лодии наши через пороги днепровские перетаскиваем в степях полуденных! До коле же будет такое, братие? Иди, княже, на Киев, перебей змей подколодных! Освободи землю нашу от хазаринов!

— На Киев! — загремело вече.

— Смерть татям [29]!

Олег поднял руку:

— Спасибо, братие, за доверие. Повелел мне Перун идти на Киев, объединить полуночные и полуденные украины воедино! Построим мы на границах наших города и острожки, и не будет нам страшен никакой враг! Будет у нас одна великая Русь от Русского моря до Ледовитого окияна!

— Слава князю русскому Олегу! — закричал восторженно боярин Путята, наливаясь краской и закатывая глаза. — Слава Руси Великой!

— Сла-ава-а!.. — дружно откликнулось вече.

Сотни шапок полетели в воздух.

Вечник торопливо черкал железцем по берестяному свитку.

Шаги за дверью

Наконец-то Игорь и Таня остались одни! В отведённой для них светёлке стояли две лавки с перинами, от которых исходил пряный запах мяты. С бревенчатого потолка на пуховые перины спускались лёгкие пологи из розового заморского шёлка. Отбрось полог, ляг на такую постель и небось утонешь в ласкающей тело мягкой неге.

Стемнело. На потолке дрожали красноватые отблески — то в граде и предградье жгли новгородцы боевые костры, пили мёд и олово славу Олега, за его победы в полуденной Руси. Сквозь открытые окна доносились неясные крики и пьяные песни.

Неслышно в комнату скользнула старая холопка со свечой в руке, зажгла светильник на круглом столе, шепнула у порога:

— Да не потревожат чуры ваш сон! — и так же неслышно исчезла.

— Как я устала! — сказала Таня, садясь на лавку у окна.

Игорь не ответил. Приподняв полог, он разглядывал пуховую постель, ткнул в перину пальцем и недовольно поморщился.

— Как странно, — вдруг сказал он, — мы с тобой знаем, что ждёт впереди и князя Олега, и князя Игоря…

— Удивительно, что и я именно об этом сейчас подумала, — оживилась она, — мы могли бы предсказать им судьбу! Олег станет киевским князем, будет много воевать с врагами Руси и побеждать, а умрёт оттого, что его ужалит змея… Помнишь?

— А помнишь, какая смерть ждёт моего тёзку?

— Князя Игоря? Кажется, после Олега он тоже станет киевским князем…

— И с ним расправятся те самые древляне, которые прислали сейчас в Новгород гонцов просить защиты от Аскольда и Дира. Но Игорь забудет об этих гонцах. Ты помнишь, что с ним случится?

— Да, да, Игорь придёт со своей дружиной в древлянскую землю собирать дань. А когда уйдёт, ему покажется, что собрал мало, и вернётся к древлянам за новой данью…

— И тогда древляне перебьют дружину Игоря, а его самого привяжут к двум согнутым деревьям. Потом отпустят согнутые стволы, и они разорвут князя Игоря на части!

— Бррр! — вырвалось у Тани. — Ужасно!

Игорь хотел что-то сказать, но вдруг застыл с открытым ртом, потому что они оба отчётливо услышали за дверью какое-то движение.

— Танька, — шепнул он, — нас подслушивают!

Прежде чем она успела ответить, Игорь скакнул к порогу и распахнул дверь. В тёмном проходе, как тень, метнулось тёмное платно волхва Фарлафа и скрылось за поворотом.

— Так я и думал, — закрывая дверь, сказал Игорь, — этот противный волхв не хочет оставить нас в покое! Мне ещё днём показалось, что он нас выслеживает… Давай-ка поставим к двери этот стол… на всякий случай…

Они забаррикадировали дверь, но лечь так и не решились.

Светильник слабо потрескивал на столе. Вокруг бледного огонька роем вились мотыльки и мошки и падали с опалёнными крыльями на драгоценную скатерть, вытканную золотыми нитями. Огонёк колыхался, и поэтому в углах комнаты, за прозрачными пологами постелей, словно живые, двигались косые тени.

— Я хочу домой! — жалобно прошептала Таня.

— А как это сделать? — пожал он плечами.

— Я не знаю…

— Я тоже не знаю.

— Давай позовём фею Мечту…

— Тсс! — приложил он палец к губам. — Я опять слышу шаги!

Шаги на этот раз были отчётливыми и громкими. Возле двери шаги смолкли, и они услышали бодрый голос юного князя:

— Вы спите, братие?

— Нет, не спим! — обрадовалась Таня, отодвигая стол. — Заходи, княже!