Ансаровы огни

— Меня зовут Орлан-Черное перо. Триста лет живу я на свете — все вижу, все слышу, много знаю. Только сил стало мало, и кабы не ты — остались бы от меня сейчас только перья. Отныне я твой верный слуга. Проси о чем хочешь — помогу и делом и советом.

Урал, с удивлением разглядывая мудрую птицу, спросил:

— Скажи мне, Орлан-Черное перо, если ты все видел, все слышал, много знаешь, неизвестно ли тебе, что стало с отцом моим Ураимом и матерью Уралгой?

Услышав эти имена, встрепенулась птица и с жалостью посмотрела на юного батыра.

— Как не знать, как не знать? Не раз проносили меня крылья над кошем Ураима и Уралги, и всегда я радовался, глядя на их дружную работу, веселое житье… Да-а… Знаю и про то, откуда беда пришла.

И рассказал Орлан-Черное перо про историю Ураима и Уралги, о которой мы уже знаем.

Чем больше узнавал Урал, тем мрачнее становилось его лицо. А когда кончил Орлан говорить, тотчас спросил Урал:

— Черное перо, скажи мне скорей, живы ли сейчас мои отец и мать? Может, все еще ищут друг друга?

Орлан как будто смутился, виновато посмотрел на Урала:

— Никто не знает, где они сейчас. Одно могу сказать: не встретились они, потому что встречи искала только Уралга, а отец твой, когда попутал его шайтан, сам не знал, куда шел и зачем шел… В том-то и беда. Если б сердце его прозрело, нашел бы он дорогу к родному очагу.

— Скажи мне скорей, Орлан-Черное перо, что нужно сделать, чтобы сердце моего отца стало таким, каким было когда-то?

— Всему виной шайтан. Он породил между людьми вражду и неверие. Он убил змеиным ядом сердце и твоего отца.

— Найду шайтана, из-под земли вытащу и убью. Даю в том слово джигита!

Улыбнулся Орлан-Черное перо, мудрая птица, но тут же грустно качнул головой.

— Хорошо говоришь. Но убьешь злого беса, что дальше? После великого смятения земного порвалась золотая нить, соединявшая сердца любящих людей и верных друзей. Убив шайтана, ты сделаешь только полдела. А все дело — собрать золотую нить. Когда-то легко она вела торною дорогой — ходами пещерными, а сейчас ни ее не видно, ни путей между пещерами.

— Я сделаю и это, — горячился Урал.

— Да-а, — устало прикрыв глаза, промолвила вещая птица, — молодость легка на подъем, как майское облако, и так же быстро тает в лучах жаркого солнца… Подумай, на сколько частей, маленьких песчинок рассыпалась золотая нить под ударами гнева Земли-матушки. Разве под силу одному человеку, даже такому джигиту, как ты, собрать ее воедино?

— Что же делать? — загрустил Урал.

— Малые птицы, спасаясь от сильного врага, собираются в стаю. Созови и ты людей, и все вместе убьете шайтаново семя в злых душах и проложите нить любви и дружбы от сердца к сердцу. Ведь Земля-матушка ждет именно этого, чтобы открыть людям все свои богатства.

Хоть и молод был Урал и горяч до безрассудства, но понял он своим живым умом: много должно пройти времени, чтобы вытравить из людей шайтаново семя. Видел он, как баи и шаманы из-за золота грызли глотки друг другу, знал также, что хоть и много добрых людей на земле, но каждый кош стоит сам по себе. И вправду, молодому джигиту одному не под силу сделать это. Он готов последовать совету мудрой птицы, но ведь сколько времени пройдет! Не дождутся того Ураим и Уралга — отец и мать его — сгинут в пропастях земных. Нет, он сегодня, сейчас же, немедленно пойдет навстречу главному врагу-шайтану — смертью его разбудит сердце Ураима, и вместе они найдут мать, заблудившуюся в слепых пещерах.

— Доброго тебе пути, смелый джигит, — сказал Орлан. — И вправду, пока ничего другого не придумать. Запомни хорошо: придет трудный час — только крикни: «Черное перо, ко мне!», и я помогу тебе со своей орлиной стаей.

— Спасибо, добрая птица, — проговорил Урал и поспешил в свое кочевье, чтобы начать поиски шайтана.

А тот, словно узнав про дерзкие мысли молодого джигита, был уже тут как тут. Боялся, видно, как бы не прибавил в силе молодой батыр.

Случилось это так. Был летний день. Жара — дышать нечем. Вдруг с гор пронесся ветер. Застонал дремучий лес, небо покрылось черной тучей. В горах начались обвалы, реки вышли из берегов. Раздался гул, и по ветру над жильем пронеслось огромное гнездо, с большую юрту. Упало это страшное гнездо на землю, и из него выползло чудище-змей Дэв. Было у него четыре головы, и каждая огнем дышала.

В страхе люди на чудище глядели. Богатырь Урал схватил свой клинок, бросился на змея, крикнув на все хребты:

— Черное перо! Ко мне!

Враз в небе туча орланов появилась. Кинулись птицы на змея. Да и люди, увидев, как храбро сражается Урал, ему на помощь поспешили.

Целый день люди и Урал рубились с чудищем-змеем, но могуч и хитер был Дэв. Не поддавался ударам, и как ни клевали глаза и тело змея орланы, все еще огнем дышал он.

От изнеможения падали люди. Мертвые птицы покрыли одеялом землю, а Урал все бился с чудищем. Наконец Дэв стал ослабевать. Орлан-Черное перо выклевал Дэву последний глаз. Могучим ударом Урал отсек последнюю голову змею…

Орлан-Черное перо, улетая, сообщил приятную весть. Видел он в горах гранитных следы огромных ног.

— Никто таких следов не мог оставить, кроме твоего отца. Счастливого пути, смелый джигит!

И засобирался Урал. Взял лук, стрелы, материнский кожаный мешочек. Простился с жителями кочевья, поклонился матери названой и ушел искать следы отца.

Накануне того дня, как уйти Уралу, не спалось ему. Родное гнездо не просто покинуть.

Шайтан был убит, но племя его бесовское подстерегало джигита на каждом шагу.

И все-таки при помощи Орлана набрел Урал на огромные следы. Вели они непонятно куда, петляли и кружили по горам, то на крутые утесы, то в темные пещеры увлекали опять. День, два, три — месяц бредет Урал по следам и чувствует, что ничего живого вокруг него уже нет. От голода пал верный конь. Собака пугливо жалась к ногам, все больше и больше теряя силы.

«Бедный отец, — думал Урал, — шел ты сам, не ведая куда». А вскоре и следов не стало. Понял Урал, что так просто, странствуя по свету, ничего он не найдет. Надо искать концы золотой нити. А потом от пещеры к пещере, от горы к горе — проложить путь от матери до отца.

— Черное перо, ко мне! — И когда добрая птица прилетела на его призыв, Урал попросил отнести его и собаку назад — к родному кочевью.

— Путь отца не привел ни к чему, войду в пещеру, куда ушла мать, — объяснил он верному другу свое желание.

— Смотри, батыр, в пещерах я тебе не помощник. Будь осторожен.

И снова люди прощались с Уралом, проводив его до той пещеры, в которую когда-то ушла смелая Уралга. И теперь уже простились с ним навсегда.

Сначала день ото дня ждали его возвращения, а потом в мыслях похоронили и стали вспоминать все реже.

Но не погиб Урал. И не зря он пошел материнской дорогой. Когда вошел он в заветную пещеру, то вскоре золотое веретенце подобрал. Лежало оно между камнями, возле которых обрывалась торная тропа. Осторожно поднял веретенце, сдул пылинки с него. Но где же мать? Почему веретенце бросила? Куда теперь идти?

Задумался Урал. Вспомнил рассказы Орлана, названой матери и вдруг понял все. Видно, помнила Уралга ту тропу, по которой золотое веретенце ее когда-то к Ураиму вывело. Направилась она к ней, но на месте тропы лишь огромные камни громоздились друг на друга. Поняла Уралга, что золотое веретенце уж не имеет прежней силы, и в отчаянии бросила его. А куда сама пошла, неведомо. Никаких следов ее Урал больше не нашел.

Но… золотая нить! Ее обрывки должны быть здесь, под камнями!

Взялся Урал за работу и вскоре увидел, как во тьме золотая искорка блеснула. Обрывок нити! Надо теперь отыскать ее продолжение, а чтобы сделать это, требовалось проникнуть в другую пещеру. И начал богатырь ворочать каменные глыбы, прокладывать ход за ходом. Пусть не дождутся того времени мать с отцом, но он проложит дорогу любви и доверия. Он вернет людям расположение Земли.

А время шло. Нет такой силы, которая могла бы остановить или изменить его течение. Время — верный страж законов жизни. Младенец не рождается стариком, зима не может оборотиться летом.