Тысяча и одна ночь

Вот что было с нею. Что же касается юноши, то он остался ночью наедине с отцом, и тот спросил его, как он поживает и что с ним случилось, и царевич рассказал ему обо всем, что с ним случилось, с начала до конца. И тогда отец спросил: «Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал, о дитя моё? Если ты хочешь его погубить, я разрушу его земли и ограблю его имущество и опозорю его жён». – «Я не хочу ничего такого, о батюшка, так как он ничего со мной не сделал, чтобы этого требовало, – ответил царевич. – Напротив, я хочу сближения с царевной. И я желаю от твоей милости, чтобы ты собрал подарок и поднёс его её отцу, но пусть это будет подарок ценный, и пошли его с твоим везирем, обладателем правильного мнения».

И отец его отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» А потом он направился к тому, что он припрятал с давнего времени, и вынул из этого все дорогое и показал сокровища сыну, и они ему понравились. Потом он позвал везиря и послал все это с ним и велел отнести эти вещи к царю Абд-аль-Кадиру и посвататься у него к его дочери и сказать ему: «Прими этот подарок и дай царю ответ». И везирь пошёл и направился к царю Абд-аль-Кадиру, а царь Абд-аль-Кадир был печален с той минуты, как расстался с царевичем, и его ум был все время занят, и он ожидал разрушения своей страны и захвата своих деревень. И вдруг везирь пришёл к нему и приветствовал его а поцеловал перед ним землю, и царь поднялся для него на ноги и встретил его с почётом, и везирь поспешно припал к его ногам и стал их целовать и сказал: «Прощение, о царь времени! Подобный тебе не встаёт для подобного мне, и я ничтожнейший из рабов твоих слуг. Знай, о царь, что царевич говорил со своим отцом и осведомил его о части твоих милостей к нему и благодеяний, и царь благодарит тебя за это. Он отправил с твоим слугой, который меж твоих рук, подарок, и он желает тебе мира и выделяет тебя особым приветом и почётом».

И когда царь услышал от везиря эти слова, он не поверил ему от сильного страха, пока ему не принесли подарка, и когда ему показали подарок, он увидал, что цены его не покрыть деньгами, и ни один царь из царей земля не в силах собрать подобного, и душа его показалась ему ничтожной. И он поднялся на ноги и прославил Аллаха великого и восхвалил его и поблагодарил юношу, и везирь сказал ему: «О благородный царь, прислушайся к моим словам и знай, что царь величайший пришёл к тебе и избрал близость к тебе, а я явился к тебе послом, желая твоей дочери, госпожи охраняемой и жемчужины скрываемой, Хайят-ан-Нуфус, брака с его сыном Ардеширом. И если ты согласен на это дело и оно угодно тебе, сговорись со мной о приданом».

И, услышав от везиря эти слова, царь ответил: «Слушаю и повинуюсь! С моей стороны нет прекословия, и он – самый любезный мне человек. Что же касается дочки, то она достигла зрелости и благоразумия, и власть над нею – в её собственных руках. Знай, что это дело относится к дочери – она сама для себя избирает». И он обратился к главному евнуху и сказал ему: «Войди к моей дочери и осведоми её об этих обстоятельствах». И главный евнух отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» И прошёл до помещения гарема и, войдя к царевне, поцеловал ей руки и рассказал ей, о чем говорил царь, и спросил: «Что ты скажешь в ответ на эти слова?» И царевна отвечала: «Слушаю и повинуюсь…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала семьсот тридцать восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, когда главный евнух гарема рассказал царевне, что её сватают за сына царя величайшего, она отвечала: „Слушаю и повинуюсь!“ И, услышав эти слова, главный евнух гарема вернулся к царю и осведомил его об ответе. И царь обрадовался сильной радостью и велел подать роскошную одежду и облачил в неё везиря, приказав дать ему десять тысяч динаров, и сказал: „Доставь ответ царю и спроси у него для меня позволения прийти к нему“. И везирь отвечал: „Слушаю и повинуюсь!“ И затем он вышел от царя Абд-аль-Кадира и шёл, пока не дошёл до царя величайшего. И он доставил ему ответ и передал ему слова, которые имел передать, и царь обрадовался этому, а что касается царевича, то ум его взлетел от радости, и грудь его расширилась и расправилась. А потом царь величайший позволил царю Абд-аль-Кадиру прийти к нему и встретиться с ним. И когда настудил следующий день, царь Абд-аль-Кадир сел на коня и явился к царю величайшему. И тот встретил его и возвысил его место и приветствовал его и сел с ним, а царевич стоял перед ними, а затем поднялся оратор из приближённых царя Абд-аль-Кадира и произнёс речь красноречивую, поздравляя царевича с доставшимся ему осуществлением желаемого и женитьбой на царевне, госпоже царевен. А потом царь величайший, после того как оратор сел, приказал принести сундук, наполненный жемчугом и драгоценностями, и пятьдесят тысяч динаров и сказал царю Абд-альКадиру: „Я поверенный моего сына во всем, на чем утвердилось дело“. И царь Абд-аль-Кадир признал, что получил приданое, в числе которого было пятьдесят тысяч динаров на свадьбу его дочери, госпожи царских дочерей, Хайят-ан-Нуфус.

И после этих речей призвали судей и свидетелей и написали запись дочери царя Абд-аль-Кадира с сыном царя величайшего, Ардеширом, и был это день торжественный, когда радовались все любящие и гневались все ненавидящие и завистники. И затем устроили пиршество и званые трапезы. И царевич вошёл к девушке и нашёл её жемчужиной несверленной и кобылицей, другим не езженной, единственной, охраняемой, драгоценностью сокрываемой, и стало это ясно для её отца. И затем царь величайший спросил своего сына, осталось ли у него в душе желание перед отъездом, и царевич ответил: «Да, о царь. Знай, я хочу отомстить везирю, который причинил нам зло, и евнуху, который выдумал о нас ложь». И царь величайший сейчас же послал к царю Абд-аль-Кадиру, требуя от него этого везиря и евнуха, и тот послал их к нему, и когда они явились, царь велел их повесить на воротах города.

А после того они оставались небольшое время и опросили царя Абд-аль-Кадира позволить своей дочери собираться в путь. И отец снарядил её, и царевну посадили на ложе из червонного золота, украшенное жемчугом и драгоценностями, которое влекли чистокровные кони, и она взяла с собой всех своих невольниц и евнухов, а нянька вернулась на своё место, после бегства, и стала жить, как обычно. И сели на коней царь величайший с сыном, и сели также царь Абд-аль-Кадир и все жители его царства, чтобы проститься с его зятем и дочерью, и был это день, считавшийся одним из лучших дней. И когда они удалились от города, царь величайший стал заклинать свояка, чтобы тот вернулся в свою страну, и царь Абд-аль-Кадир простился с царевичем и возвратился, прижав его сначала к груди и поцеловав его меж глаз, поблагодарив его за милости и благодеяния и поручив ему свою дочь. А после прощания с царём величайшим и его сыном, он обратился к своей дочери и обнял её, а она поцеловала ему руки, и они оба заплакали на месте прощания. И царь Абд-альКадир вернулся в своё царство, а сын царя величайшего ехал с женой и отцом, пока они не прибыли в свою землю, и тогда они снова справили свадьбу. И они жили самой усладительной, приятной, радостной и сладостной жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, разрушающая дворцы и населяющая могилы, и вот конец этой повести.

Сказка о Бедр-Басиме и Джаухаре (ночи 738—756)

Рассказывают также, о счастливый царь, что был в древние времена и в минувшие века и годы в земле персов царь, которого звали Шахраман. И было его местопребывание в Хорасане. И имел он сто наложниц, но не досталось ему от них в течение всей его жизни ни мальчика, ни девочки, и вспомнил он об этом в один из дней и начал печалиться, так как прошла большая часть его жизни и не досталось ему ребёнка мужского пола, который бы унаследовал после него царство, как он унаследовал его от своих отцов и дедов, и охватило царя из-за этого крайнее огорчение и забота и великая грусть. И когда он сидел в один день из дней, вдруг вошёл к нему кто-то из его невольников и сказал: «О господин, у ворот купец с невольницей, лучше которой не видно». – «Ко мне купца и невольницу!» – воскликнул царь. И купец с невольницей явились к нему, и когда царь взглянул на девушку, он увидел, что она походит на рудейнийское копьё и закутана в шёлковый изар, вышитый золотом. И купец открыл лицо девушки, и осветилось помещение от её красоты, и с головы её спускались семь кос, которые достигали её ножных браслетов, подобные хвостам коней. И у неё были насурмленные глаза, тяжёлые бедра и тонкий стан, и она исцеляла недуги больного и гасила огонь в жаждущем, как сказал поэт в стихах в этом смысле: