Страна Северного Ветра

Она опустилась на зелёный бугорок посередине пустыря, поросшего диким дроком. Пустырь был весь изрыт кроличьими норами, и несколько зверьков выбрались наружу и сидели, залитые лунным светом, словно рассудительные и мудрые старейшины, у дверей своих жилищ, оглядывая окрестности, прежде чем отправиться спать. Увидев Царицу Северного Ветра, кролики не бросились наутек, глухо стуча пятками, а неторопливо прискакали к ней и стали, сопя, тереться о неё своими носами, которые двигались сразу во все стороны. Так зверьки её целовали, а Царица то гладила их меховые шубки, пока разговаривала с Алмазом, то играла их длинными ушами. Мальчик подумал, что кролики точно забрались бы к ней на колени, если бы там не сидел он сам.

— Я думаю, — начала Царица, когда они довольно долго просидели молча, — если бы я была всего лишь сном, ты бы не мог так сильно меня любить. Ты ведь любишь меня, даже когда меня нет рядом, правда?

— Очень люблю, — ответил Алмаз, гладя её руку. — Я понял! Понял! Я бы не мог тебя так любить, если бы ты была не настоящая, да? И потом, мне и наполовину не выдумать самому такой красивый сон, а если бы даже я и выдумал, то не смог так полюбить собственную фантазию, да?

— Наверное, нет. Ты бы тогда любил меня лишь во сне, как мечту, а, проснувшись, тут же забывал. Но ты ведь любишь меня по-настоящему. Да и к тому же не думаю, что тебе приснилось бы что-то, чего совсем не может быть. Ты ведь видел меня в разных обличьях, Алмаз. Помнишь, однажды я была волком?

— Да, помню, хорошим волком, который испугал противную пьяную няньку.

— Предположим, мне пришлось бы стать страшной и уродливой. Ты и тогда бы предпочёл, чтобы я была не просто сном?

— Да. Потому что я бы всё равно знал, что внутри ты очень красивая. Ты бы точно так же меня любила, а я бы любил тебя. Я не хочу, чтобы ты стала страшной, ты ведь знаешь. Но я бы не поверил такой твоей внешности.

— Даже если бы увидел собственными глазами?

— Ни на минутку.

— Ты мой славный Алмаз! Что ж, тогда я расскажу тебе всё, что знаю. Думаю, я не совсем та, кем ты меня считаешь. Мне приходится принимать различные обличья для разных людей. Истинно лишь моё сердце. Люди называют меня ужасными именами и думают, что всё про меня знают. Но они ошибаются. Иногда меня зовут Несчастьем, иногда Злым Роком, иногда Горем, но у меня есть и ещё одно имя, самое для них страшное.

— Какое? — спросил Алмаз, с улыбкой глядя на неё.

— Я тебе не скажу. Помнишь, как тебе пришлось пройти сквозь меня на пути в страну за моей спиной?

— Конечно, помню. Ты была такой холодной, Царица! И такой бледной, вся-вся, кроме твоих красивых глаз! Моё сердце почти превратилось в льдинку, а потом я ничего не помню.

— Ты тогда почти узнал то имя. Ты бы испугался, если бы тебе нужно было снова через меня пройти?

— Нет. Почему я должен испугаться? Я бы даже обрадовался, если бы снова смог хоть одним глазком посмотреть на страну за твоей спиной.

— Ты её ещё ни разу не видел.

— Не может быть, Царица! Ой, прости меня. Я думал, видел. Что же я тогда видел?

— Лишь её отражение. Настоящая страна за моей спиной гораздо прекраснее. Однажды ты её увидишь. Может быть, даже скоро.

— Там поют песни?

— Ты помнишь свой сон о маленьких мальчиках, что откапывали звёзды?

— Помню. Я знал, что ты как-то связана с моим сном, потому что он был очень красивым.

— Ты прав, это я его тебе послала.

— Ой, спасибо большое! А Нэнни сон о луне и пчёлах тоже ты послала?

— Да. Я и была той самой дамой у окна луны.

— Спасибо тебе. Я был почти уверен, что это ты постаралась.

Сказку о принцессе Заре тоже ты рассказала мистеру Реймонду?

— Думаю, и тут без меня не обошлось. Во всяком случае, придумал её он как-то ночью, когда не мог уснуть. Но я хотела тебя спросить, помнишь ли ты, какую песенку пели мальчики-ангелы в твоём сне?

— Нет. Я не запомнил, хотя так старался.

— Это я виновата.

— Как это, Царица?

— Я сама не слишком хорошо её знаю, вот и не смогла тебя научить, как следует. Я лишь догадывалась, на что может быть похожа такая песенка, поэтому она приснилась тебе не настолько ясно, чтобы ты её запомнил. Хотя я в любом случае не смогла бы поступить по-другому, это было бы неправильно. Но я постаралась, чтобы тебе приснились образы из той песни. Всю песню целиком ты услышишь, когда попадешь в Страну…

— Моей любимой Царицы Северного Ветра, — закончил Алмаз за неё и поцеловал обнимавшую его руку.

— Ну вот мы во всём и разобрались, по крайней мере, на сегодня, — произнесла Царица.

— Но я ещё не всё понял, — сказал мальчик.

— Придётся тебе немножко подождать. А пока не теряй надежды и не расстраивайся, что не до конца всё понял. Пойдём, я отнесу тебя домой, не стоит тебя утомлять слишком сильно.

— Нет, нет, что ты, я вовсе не устал, — попросил Алмаз.

— Всё же, так будет лучше.

— Хорошо, если ты так хочешь, — со вздохом согласился мальчик.

— Какой же ты славный и послушный! — воскликнула Царица Северного Ветра. — Я снова приду за тобой завтра ночью и тогда возьму тебя с собой надолго. По правде говоря, нам с тобой предстоит маленькое путешествие. Мы отправимся рано, и когда позже выйдет луна, она будет освещать наш путь.

Тут Царица поднялась и взмыла в небо над лугом и деревьями. Через несколько мгновений под ними показались Холмы. Она чуть снизилась и проплыла в раскрытое окно комнаты Алмаза. Там она уложила мальчика в кровать, укрыла его, и он тут же погрузился в сон без сновидений.

_{ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ}

Ещё раз

есь следующий вечер Алмаз просидел у открытого окна, склонив голову на руку. Несмотря на усталость, он ждал обещанной встречи с таким нетерпением, что боялся не заснуть. Неожиданно мальчик вздрогнул и понял, что уже спит. Он поднялся и, выглянув в окно, заметил что-то белое у своей берёзы. Это была Царица Северного Ветра. Рукой она держалась за макушку дерева, а её волосы и одеяние развевались сзади над берёзой, которая, единственная из всех деревьев, качалась от ветра.

— Ты готов, Алмаз? — спросила Царица.

— Да, — ответил мальчик, — готов.

В то же мгновение она оказалась у окна, протянула руки и подхватила мальчика. Они унеслись вдаль так быстро, что поначалу Алмаз не замечал ничего вокруг, кроме огромной скорости, с которой над ними проносились облака, а под ними убегала вдаль земля. Но вскоре он увидел, каким красивым было небо и луна, вокруг которой роились облака, а она раскрашивала их в нежные цвета: то в перламутровый, то в молочно-белый. Ночь стояла тёплая, и на руках своей царицы он совсем не чувствовал ветра, что волновал внизу поля спелой пшеницы и рябил воду рек и озёр. Наконец они спустились на пустынный склон холма, как раз там, где из-под камня выбивался источник.

— Я хочу погулять с тобой вдоль ручья, — сказала Царица Северного Ветра. — Сегодня ночью я нигде больше не нужна, поэтому могу тебя порадовать.

Она склонилась над ручьём и устремилась по его течению вниз по склону холма, держа Алмаза почти над самой водой. Мальчик слышал песню ручья, она становилась всё отчетливей и менялась с каждым поворотом. Алмазу казалось, что в песне речка рассказывает ему свою жизнь. Так оно и было на самом деле. Песня началась мелодичным звоном капель, потом в ней послышалось журчание, которое перешло в ласковый шум потока. Иногда песня становилась едва различимой, а потом звучала с новой силой, и в ней сливались воедино и звон, и журчание, и шум воды. У подножия холма Алмаз с Царицей увидели небольшую речку, в которую с тихим, но радостным говором впадал ручей. Они заскользили вдоль тёмной прозрачной водной глади, посеребрённой лунным светом. Но вот река превратилась в маленькое озеро, и они ненадолго над ним задержались, чтобы полюбоваться спящими кувшинками: цветы закрыли во сне головки и покачивались на лёгких волнах, поднявшихся от присутствия Царицы Северного Ветра. Потом они разглядывали рыб, которые спали под водой между корней кувшинок. Иногда Царица подносила мальчика к глубоким заводям, врезавшимся в берег, чтобы он мог заглянуть в их прохладное безмолвие. А временами она покидала реку и мчалась над полями клевера. Все пчёлы давно спрятались, и клевер тихо спал. Затем она снова возвращалась и летела вдоль потока. Река становилась всё шире и шире. Теперь по обоим её берегам то простирались поля пшеницы и овса, то склоняли нижние ветви к спокойным водам плакучие ивы. Потом сквозь величавые деревья на заросших травой берегах река привела Царицу и Алмаза в прекрасный сад, где росли розы и лилии. Нежные цветы почти все спали, сложив лепестки, а те, что бодрствовали, радовались жизни, источая вокруг себя сладкие ароматы. Поток становился всё шире и шире, и наконец Царица с мальчиком увидели по берегам лодки: развевающееся одеяние Царицы Северного Ветра слегка качало их на волнах. Затем вдоль берегов появились дома, окружённые прелестными лужайками и высокими деревьями. Иногда река поднималась так высоко, что трава и корни деревьев оказывались под водой, и Алмаз, пролетая меж стволов, видел устланное травой дно реки. Наконец они оставили реку и полетели над домами; один за другим мелькали под ними красивые, богатые дома, которые — как и деревья — росли много веков. В домах не было видно ни огонька и не было слышно ни звука: все их обитатели давно спали.