Сказки славянских народов

Три ночи подряд ходил он и играл под её окном, а потом возвращался домой с понурой головой: ни разу Мейра не откликнулась на его песню. На четвёртую ночь молодой повеса опять пошёл петь под её окном.

«Спою в последний раз, но если она и сейчас не отзовётся, то больше моей ноги там не будет!» — решил он.

Заиграл Омер на тамбуре и запел грустным голосом:

«Моя волшебница, тише играй!

Скользи по струнам, смычок-весельчак.

Не раз, изнемогающего от жажды и голода,

Ты кормил меня и поил

И песней своей девушек стройных

Ты ко мне подзывал.

Моя волшебница, тише играй!

Скользи по струнам, смычок-весельчак.

Здесь под окошком Мейры напрасно

Днём и ночью я с грустью вздыхаю,

Не глядят на меня красивые глаза..».

Свечка в комнате опять погасла, но вдруг окошко открылось. От радости у Омера закружилась голова.

«Наконец-то я тронул её сердце», — подумал несчастный певец.

— Ты что, Омер, сумасшедший или сходишь с ума? — строго спросила Мейра. — Зачем ты всю ночь торчишь под моим окном и позоришь меня? Заруби себе на носу: ничего не выйдет из того, что ты затеял!

Все надежды Омера мигом испарились. Увидела девушка, как сник бедняга, смягчилась и добавила:

— Ах ты, неразумный! Уж не задумал ли ты жениться на мне?

— Да! — еле слышно прошептал Омер.

— Выброси эту глупость из головы, — сказала ему девушка. — В твоём доме не найдётся даже корочки хлеба, а ты хочешь жениться. Знаю, ты скажешь, что мы — одного поля ягоды! Это верно, я тоже бедная. Но ведь ты знаешь, что во всём Сараеве нет девушки краше меня — об этом все говорят. Значит Аллах — вечная ему слава! — уготовил мне другую, лучшую судьбу. Меня просватает какой-нибудь богач... Только знай, Омер, дорого не золото и серебро, а то, что сердцу мило. Я не променяла бы тебя и на самого завидного городского жениха, однако не могу нарушить священной родительской воли: должна я выйти замуж за того, кто не только меня прокормит, но и обеспечит спокойную старость моим родителям, ведь вся их надежда на моё замужество.

От этих слов полегчало на душе у парня.

— Ну, если дело за этим стало, — сказал он, — скажи мне, какой выкуп хочет твой отец?

— Не очень большой! Стань купцом, открой лавку, чтобы мог ты всех нас прокормить и одеть.

— Ну хорошо! Завтра я приду к тебе и скажу, что сделал. До свидания, Мейра, спокойной ночи! — попрощался Омер.

Утром отправился Омер к ростовщику Искару, другу его покойного отца. Рассказал он ему о своей беде и попросил взаймы тридцать кошельков денег.

— Я буду очень рад, если красавица Мейра станет твоей женой, — сказал Искар. — Только когда ты думаешь вернуть мне деньги?

— Через семь лет, — ответил Омер, недолго думая.

— Так! А что будет, если через семь лет ты мне не вернёшь долга? Дружба — дружбой, а деньги — врозь!

— Если я тебя обману, отрежешь от моего языка один ^драм! — разгорячился Омер.

— Так и быть! — согласился Искар. — Пойдем к судье и заключим наш договор: если через семь лет ты не вернёшь мне шестьдесят кошельков денег — такой у меня процент — я отрежу у тебя один драм языка.

Пошли они к судье и заключили договор честь по чести. Ростовщик отсчитал Омеру тридцать кошельков денег и пожелал ему счастливой жизни. Начал готовиться парень к свадьбе: накупил дорогих вещей, пушистых ковров, серебряной посуды, обставил свой дом с невиданной роскошью.

Через месяц сыграли свадьбу. Пригласил Омер музыкантов и плясунов, столы ломились от всевозможных яств. Целую неделю продолжался свадебный пир. Все дивились прекрасному убранству комнат, богатому угощению.

Зажил Омер со своей молодой женой, словно бей, и думать совсем перестал о том, как вернёт такой большой долг. Истратив половину денег, он наконец занялся торговлей, как и обещал Мейре. Однако не напрасно говорят старые люди: «Не берись за гуж, коль не дюж». Не лежало у Омера сердце к торговле.

Быстро пролетело шесть лет. Увидел Омер, что деньги у него на исходе, и приуныл. Ночами не спит — вертится, вздыхает. От мрачных мыслей похудел Омер, согнулся в три погибели. Спрашивает его Мейра, что с ним, а он только одно твердит:

— Оставь меня в покое! Пропала моя головушка...

А Мейра знала об уговоре с первого дня, однако молчала — всё надеялась, что её муж как-нибудь да справится. Когда осталась одна неделя до назначенного срока, Мейра решила пойти к судье.

«Видно, мой муж так ничего и не придумает. Пойду-ка я к судье, попробую его умилостивить. На что мне муж без языка!»

Пришла она к судье, отвесила ему три глубоких поклона, оставила дорогой подарок и ушла, не сказав ни слова. Тоже самое она сделала и на другой день.

«Эта женщина не зря меня так обхаживает, — подумал судья. — Видно, хочет о чём-то попросить, да не смеет, бедняжка».

На третий день Мейра опять пришла к судье, поклонилась ему в ноги, оставила подарок и пошла обратно. А судья приказал слуге вернуть её.

— Женщина! Вот уже третий день ты приходишь ко мне, но всё не можешь решиться сказать свою просьбу. Поведай мне, что тебе надо от меня? Говори! — сказал ей судья.

А Мейра только того и ждала. Она низко поклонилась, поцеловала у судьи полу халата и сказала:

— Ах, милостивый судья! Твоя доброта мне развязала язык. У меня действительно есть к тебе просьба: позволь мне в следующую пятницу только часок посидеть на твоём месте в суде.

— О, женщина! Клянусь Аллахом, что исполню твою просьбу. Если хочешь, ты можешь остаться на моём месте весь день!

Мейра поцеловала туфлю судьи, поблагодарила его и довольная ушла.

Настал назначенный день. Ни свет ни заря послал Искар своего человека к Омеру за деньгами. А откуда у Омера деньги? Он показал слуге кончик языка и сказал:

— Вот так я рассчитаюсь с твоим хозяином! — и тут же заплакал.

Вернулся слуга и передал ростовщику ответ Омера.

— Ах, так! — вскричал Искар. — Пойдём скорее к судье!

В это время Мейра пришла в суд. Судья дал ей свой халат, надел ей на голову белую судейскую чалму, а сам спрятался в соседней комнате и стал смотреть в замочную скважину, что будет дальше.

И вот — приходит ростовщик, волоча за шиворот заплаканного Омера. Оба они поклонились безбородому судье, а тот помолчал некоторое время, посасывая свой кальян, а потом и спрашивает:

— Почтенные купцы, что привело вас ко мне?

— Рассуди нас, справедливый судья, — ответил ростовщик и начал рассказывать о займе и договоре.

Выслушал мнимый судья Искара и обратился к Омеру.

— Так ли это, Омер, как рассказывает почтенный Искар?

Омер заплакал ещё сильнее и потвердил, что ростовщик сказал истинную правду. Тогда молодой судья раскрыл книгу законов, полистал её, остановился на какой-то странице и зашевелил губами, делая вид, что читает. Наконец он закрыл книгу и обратился к Искару:

— Да, да, ты имеешь полное право взыскать по договору! Так написано в этой священной книге. А бритву ты принёс?

— А как же! — воскликнул ростовщик.

Он вытащил острую бритву и стал размахивать ею под носом несчастного Омера.

— Эй ты, почтенный! — прикрикнул на него судья. — Смотри не ошибись! Ты должен отрезать от языка своего должника ровно один драм. Иначе худо тебе придётся!