Сказки славянских народов

Вечером трое работников вернулись с поля усталые и голодные. Огляделись они, и что видят: в доме не убрано, вёдра пустые, очаг погас, куры уселись на насест голодными.

Свекровь поставила на место мотыгу и первым делом принесла из колодца полные вёдра воды. Потом разожгла огонь, положила картошку в чугунок, замесила хлеб и на скорую руку приготовила ужин. Галинка смотрела на неё, сидя на лавке и болтая ногами.

Когда ужин был готов, свекровь позвала всех к столу. Галинка уселась первой.

Свёкор взял хлеб и разломил его на три части. Одну часть дал жене, другую — сыну, а третью оставил себе.

— А невестке? — подивилась свекровь.

— Она не голодная. Кто не работает, тот есть не хочет.

Галинка закусила губу, насупилась, встала из-за стола, пришла в свою комнату и расплакалась. Всю ночь не могла уснуть — так ей хотелось есть.

На следующий день повторилось тоже самое. Трое тружеников пошли на огород, а Галинка опять не захотела идти с ними.

— Солнце сильно печёт, — сказала она, — лицо у меня почернеет.

И снова её оставили дома. И на этот раз маменькина дочка ни к чему не притронулась. Нашла под миской чёрствую горбушку, оставленную для собаки, съела её и опять пролежала до вечера в садике. А красивые цветы завяли, потому что лень ей было сходить за водой и полить их.

Поздно вечером усталые работники вернулись домой. Свекровь нахмурилась, но замесила хлеб, а когда сели за стол, свёкор снова разделил хлеб на три части. Галинке опять ничего не досталось.

— Ты почему не даёшь невестке хлеба? — спросила свекровь.

— Потому что тот, кто не работает, тот не ест! — ответил свекор.

Всю ночь голодная Галинка ворочалась с боку на бок и всё думала. Задремала она на заре.

Как только пропели третьи петухи, она вскочила, поискала глазами свекровь и мужа, но уже никого не было, потому что все ушли в поле ещё затемно. Тогда Галинка засучила рукава, забегала, принесла из колодца воды, развела огонь, сварила ужин, замесила тесто в квашне, испекла хлеб. Управившись с домашней работой, она взяла прялку и села прясть на крылечке.

Вечером усталые работники увидели, как постаралась для них молодуха, и очень обрадовались. Галинка накрыла на стол, подала старому свёкору хлеб и с тревогой стала ждать, как он поступит. А свёкор взял хлеб и разломил его на четыре части. Самый большой кусок подал Галинке и сказал:

— Ешь, дитятко, ты заслужила этот хлеб, потому что сегодня поработала как следует.

Галинка взяла хлеб и начала есть. Никогда ещё она не ела такого вкусного хлеба.

Маменькина дочка

Болгарская народная сказка

В одной деревне жили муж и жена. Была у них единственная дочка. Уж так они любили её и лелеяли, пылинки с неё сдували, что соседи прозвали её «маменькина дочка». Мать и отец работали не покладая рук с утра до вечера, а их дочь ничего не делала. Утром она долго нежилась в постели. Когда ей надоедало валяться, мать приходила к ней, заплетала ей косы, кормила с ложечки, как дитя малое, а потом расстилала у очага мягкую кошму, чтобы её дочка могла там сидеть, покачиваясь из стороны в сторону, и дремать. Когда ей становилось холодно, она произносила всего одно слово:

— Подтащи!

Услышав это слово, отец и мать бросались к дочке, поднимали её под руки и усаживали поближе к огню. Когда ей становилось жарко, она лениво произносила второе слово:

— Оттащи!

И старики отсаживали её подальше от очага.

Сегодня так, да завтра так, пока не выросла маменькина дочка и стала невестой. Начали к ним наведываться сваты. Мать невесты встречала их со словами:

— Дадим мы вам её, почему бы и нет, но только знайте — дочка у нас единственная. За ней уход нужен. Сможете ли вы о ней заботиться, как мы?

И она рассказывала, как их дочка любит дремать у очага, как её усаживают то поближе, то подальше от огня, как кормят с ложечки.

— Эта девица не для нас! — качали головой сваты и уходили.

Много сватов заходило к ним, но никто не решался взять в невесты маменькину дочку. И вот как-то заявился к ним парень — сразу видно — работяга, руки мозолистые, в рубахе, взмокшей от пота. Пришёл он прямо с поля.

Когда мать рассказала, какая у неё дочка, тот ответил:

— Такую жену мне и надо. Будем жить, как голубки. На руках буду её носить, только выдайте её за меня.

— Хорошо, — согласились старики.

Они оттащили от печки свою любимую дочку, сняли с неё грязное платье, одели подвенечное и усадили в телегу.

Парень отвёз невесту к себе домой, усадил её на половик поближе к очагу, пошел в сарай, наколол дров, принёс их в дом и разжег огонь.

Как только поленья разгорелись и молодухе стало жарко, она крикнула:

— Оттащи!

Но жених почесал в затылке, притворился, что не слышит, и вышел во двор.

Поленья разгорелись ещё жарче.

— Оттащи! — взвизгнула маменькина дочка, потому что пламя лизнуло ей чулок, но увидев, что никого нет, вскочила сама и бросилась к двери. Хорошо хоть догадалась намочить тлеющий чулок в большой деревянной собачьей миске для питья, а то и ногу бы обожгла.

Стояла поздняя осень. Дул холодный ветер. Невеста посидела-посидела и так озябла, что у неё зуб на зуб стал не попадать.

— Подтащи! — крикнула она раз. — Подтащи! — крикнула второй, и поняв, что никто её не слышит, встала и сама поплелась к очагу.

Ужин приготовить было некому и пришлось молодым ложиться спать голодными.

На другой день молодой муж поднялся чуть свет и стал наказывать тюфяку, на котором лежала его голодная жена:

— Слушай, тюфяк, я иду пахать, а ты приготовь обед. Половину обеда оставь моей жене, а другую половину принеси в поле. Только смотри, не опаздывай, иначе запляшет моя палка по твоей спине.

Ушёл пахарь на работу, а его жена лежит себе, вылёживается. Когда подошло время обеда, она говорит тюфяку:

— Вставай, тюфяк, разве ты не слышал, что тебе наказывал мой муж? Приготовь поесть, а то с голоду умру.

Но тюфяк молчал.

— Ну, не сдобровать же тебе! — пригрозила молодуха и придвинулась поближе к огню.

Вечером пахарь вернулся замёрзший, голодный.

— Эй, тюфяк, почему не принёс мне обед? — крикнул он. — Что же ты, жёнушка, ему не напомнила? — укорил он молодую жену.

— Говорила я ему, муженёк, только он притворился глухим и меня не послушался, — стала оправдываться молодуха.

Тогда голодный пахарь схватил тюфяк, бросил его на спину своей жене, и ну бить палкой.

— Ой-ой-ой, муженёк, — закричала она, — ты бьёшь тюфяк, а мне больно!

— Терпи, жёнушка, терпи! Я его бью, чтобы тебя слушался, — сказал пахарь и начал ударять ещё сильнее.

Опять они легли спать голодными. На третий день повторилось то же самое. На четвёртый маменькина дочка, увидев, что тюфяк лежит и в ус себе не дует, встала, засучила рукава, убрала в доме, сварила горшочек фасоли, испекла каравай, переоделась, приколола цветок к волосам и понесла обед в поле. Сели молодожёны и хорошо поели.

— Наконец-то тюфяк послушался меня, — сказал муж насытившись.

— Так уж и послушался! С места не сдвинулся! Знай себе понеживался у огня.

— А кто же тогда приготовил обед?

— Я!

— Раз так — выброси тюфяк вон, когда придёшь домой! Не хочу я его больше видеть.

Вечером молодой пахарь, увидев, как всё в доме чисто и убрано, сказал жене:

— Не позволяй больше тюфяку нежиться у огня, а то опять запляшет моя палка.

— Да я в дом его не пущу, — ответила молодуха. — А то глядишь, опять моя спина посинеет. Не хочу страдать из-за ленивого тюфяка.

Так и зажили молодые. Пахарь работал в поле, а его жена смотрела за домом. Однажды приехала к ним в гости её мать и раскричалась ещё издалека: