Куда возвращаются сказки

— Так значит лучше вообще не пробовать это манго?

— Почему не пробовать? Пробовать! Только не огорчаться, если он не оправдает твоих ожиданий. И не расстраиваться из-за того, что тебе пока ещё не довелось его попробовать. Но вообще-то, скажу по секрету, мандарины тебе подходят больше.

— Да, — кивнула Лена. — мандарины я люблю.

— Вот и наплюй на это манго, — предложил череп и доверительно добавил. Хорошо сидим.

— Хорошо, — поёжилась Лена и на всякий случай кивнула. Комнатка, озарённая светом, исходящим от черепа, не нравилась ей. Она давила низким потолком, угнетала мрачными стенами. Ну почему тут не оказался маяк. Замок-то снаружи выглядел таким красивым. Неужели в каждой башне, блестящей радужными сполохами, скрывалась за стенами вот такая каморка, в которой притаилось по одному разговорчивому черепу.

— Давно я так славно не беседовал, — похвалил девочку череп. — За это я разрешаю задать тебе один вопрос.

— Какой вопрос? — не поняла Лена.

— Да любой, — нетерпеливо сказал череп. — Любой, угодный тебе вопросец. Советую из числа тех, на которые некому ответить. Может ты здесь именно для того, чтобы задать такой вопрос, а я для того, чтобы на него ответить.

Лена задумалась. Были вопросы, которые она могла задать маме, но ни в коем случае не ребятам из штаба. Или наоборот, на которые Венька и Колька ответили бы без труда, а мама только рассердилась бы. Веньку можно расспрашивать про самолёты. Только его одного и больше никого. Были ещё неимоверно важные вопросы, на которые хотелось получить ответ. Но их Лена собиралась задать вовсе не черепу.

— Давай быстрее, — сердито напомнил череп, — а то я передумаю.

Слова крутились в голове у Лены и никак не складывались в вопросы. Лена сунула руку в карман, чтобы звякнуть ключами и разбудить нужные мысли. Но пальцы наткнулись на кожаную обложку найденной записной книжки. И тогда сформировался тот самый вопрос, ответ на который узнать было не у кого. Лена раскрыла книжку на единственной не пустой странице и показала надпись черепу.

— Это правда? — спросила она.

— Да, — согласился череп и весело бы подмигнул Лене, да только не было у него век. — Проще простого. Даже утруждать себя не пришлось. Давай, спрашивай ещё. Твоё время не истекло. Оно с тобой и с твоими вопросами.

Честно говоря, Лена хотела услышать «Нет». Пусть лучше книжка обманула бы её. Пусть надпись оказалась бы насквозь лживой. Но череп только подтвердил опасения Лены.

— Почему? — спросила она.

Череп подскочил и чуть повернулся. Теперь глазницы смотрели не на Лену, а куда-то в сторону. Однако трещать словами он не перестал.

— Заставили, — пояснил череп. — Тоже проще простого. Я то думал тебе нужны из-мыш-ле-ни-я. А оказалось, ты хочешь услышать только факты. Не то, как оно есть, а то, как оно было. Впрочем, чего ещё можно ожидать от людей. Их всегда интересуют только факты. Они пользуются фактами, сгибают их, подчищают, приукрашивают и с помощью таких вот лживых отражений пишут другие факты, составляя историю прошлого. Их всегда интересует то, что было. И они всегда надеются узнать то, что будет, раньше, чем это произойдёт. И эти вечные метания заслоняют от них настоящее. Единственное, что стоит знать. Единственное, Леночка. То ли дело мы, черепа…

— Постой, — прервала пустую болтовню Лена. Ей неимоверно важно было понять, что означает «Веня-предатель».

— Стою, — согласился череп. — Пока ещё стою. Уронят — буду лежать…

— Кто заставил? — перебила его Лена.

— Да что за разница, — сказал череп и подпрыгнул ещё раз. Лена могла видеть только одну глазницу. А видел ли её череп? Может ему и не надо смотреть на Лену. Может он просто чувствовал.

— Что за разница, — повторил он, щёлкая клавишами зубов. — Кто да кто. Человек. Такой же, как и ты, как и сам этот твой Веня. Всё держится на силе, да на уверенности. И когда ты предаёшь, то теряешь уверенность в себе и слабеешь. Сильно слабеешь. Знала бы ты, как любят люди заставлять себе подобных предавать друзей. На фоне чужой слабости неимоверно тонко ощущаешь свою собственную силу. А людям так важно эту силу почувствовать.

Видимо, череп по каким-то непонятным причинам не хотел развивать тему и теперь всеми способами увиливал от ответа.

— Кто заставил? — повторила вопрос Лена.

Череп в очередной раз совершил прыжок и клацнул зубами при приземлении. Он совсем отвернулся от Лены. Теперь Лена видела лишь его затылок. Словно не череп стоял на столе, а так, ночник со странным светом.

— Слишком много вопросов, Леночка, слишком много вопросов, — сказал он.

Лена растерялась. Она не видела ни глаз черепа, ни его лица и начала волноваться. Казалось, что череп втихомолку усмехается, пока Лена не может этого видеть. Казалось он врёт тонко и расчётливо.

— Но ты же сам разрешил спрашивать.

— Я уже ответил на твой вопрос. И даже не на один, а на два с половиной, Леночка.

— Повернись, — попросила Лена срывающимся голосом. Она чувствовала, что в черепе происходили какие-то перемены, из-за которых в комнате становилось всё неуютнее.

— По просьбам трудящихся, — возвестил череп и его глазницы вновь воткнули пустой взор в девочку.

Сияние черепа с бледного стало голубовато-сиреневым. Мёрзлым. Противным. Гнилым. Череп радовался тому, что Лене становилось страшно, что внутрь девочки заползали липкие червяки ужаса.

— Я пойду, — сказала Лена как можно твёрже и начала отступать.

— Куда, Леночка? — смеялся череп, прямо-таки ухохатывался. — Куда? Лесенки-то нема.

Нога девочки никак не могла нащупать ступеньку за порогом. Но поворачиваться спиной к этой страшной ухмылке было немыслимо. Лена зажмурила глаза и шагнула вниз, опрокинувшись в тёмный колодец. Молнией пронеслась мысль о палочке, которую сразу завращали непослушные от сковавшего их ужаса пальцы. Картинка квартиры никак не желала проявляться. Вместо неё по орбитальной траектории вокруг Лены парил череп и приговаривал шелестящими шепотками: «Не торопись, Леночка. Когда вырастешь, научишься различать, где черепа, а где просто люди. А потом, быть может, и тебе повезёт. А потом, быть может, и ты станешь черепом. Всё знающим, всё умеющим. Весёлым и беззаботным черепом, летящим сквозь пустоту жизни, сквозь мыльные пузыри событий, сквозь грязные островки людей, перепрыгивая с одного на другой, на третий, на сотый. И до бесконечности…»

Глаза открылись и Лена закончила свой полёт на полу, сверзившись с дивана.

Глава 28,

в которой Пашка и Владян намечают перспективы

И снова Ленкина палочка вернулась к Коле, чтобы восстановить шаткое равновесие.

Собственно говоря, на момент объединения палочек в единую связку Колина команда стала сильнее на целую палочку, просто Коля об этом не знал. В стане врага назревал разлад. Сначала Пашка поделился с Владяном в равных пропорциях, но потом половину доли Владяна конфисковал. Ещё пять минут назад Владян сидел, отвернувшись от Пашки, и безмерно дулся. Но сейчас в его руках покручивалась одинокая палочка, пожертвованная Пашкой, а стол заполнялся блоками сигарет «Parlament», бутылками девятой «Балтики» и золотыми часами «Ролекс» (или тем, что в понимании Владяна на них походило).

Пашка пожертвовал палочку не просто так. Палочка должна была привести Владяна в чувство, чтобы он мог воспринимать Пашкины рассуждения о том, почему все палочки должны находиться в одних руках.

— Да как ты не понимаешь, — горячился он. — А если на нас нападут? У тебя палочка, да у меня палочка. Что сможем сделать? Ни хрена. Сечёшь?! НИ ХРЕНА!

Владян не понимал.

— А если у меня сигареты кончатся, а? Опять бычки курить.

— Сделай запас.

— Где хранить-то? Меня родичи вздуют. Мать однажды чуть за запах не убила. Ничё, ещё года два, а потом трогать не будет. Не посмеет. И сейчас не посмеет. С палочкой-то…

— С одной-то? — скривился Пашка. — Да одной палочкой ты даже ей рот не заткнёшь. Я ж тебе говорю, чем больше палочек, тем мы сильнее. Поэтому все они пусть хранятся у меня.