Валентин свистит в травинку

— Э-э нет! — вмешался в разговор профессор Ответман. — Я здесь для того, чтобы правдиво отвечать на вопросы. Оптический обман тут ни при чём. Человек, которого вы принимаете за волшебника, на самом деле не волшебник, но он может исполнить любые желания. Он владеет весьма редким в наши дни искусством высвистывания.

— Роскошно! — Фрау Хап была вне себя от восторга. — Высвистите мне что-нибудь поскорее, господин Свистун!

— Стоп! На моих-то травинках! Только этого ещё не хватало! — возмутилась фрау Сундук. — Эти травинки — моя личная собственность.

А фрау Хап уже перечисляла, что ей надо:

— Прежде всего браслет с бриллиантами. Потом кольцо со смарагдом. Потом серьги с рубинами. И ещё толстую золотую цепочку на шею!.. Затем мне нужна сумка из крокодиловой кожи, шуба из нерпы, персидский ковёр, серебряные подсвечники, хрустальная ваза, парчовые занавески! Аквариум с золотыми рыбками, и ещё… и ещё…

Валентин всё свистел и свистел. То, что могло уместиться в корзину, он высвистывал прямо туда.

А вещи покрупнее громоздились полукругом у ног фрау Хап.

— Ульрика, деточка, а теперь скажи дяде, что ты хочешь, — шепнула фрау Хап, сверкая глазами.

— Хочу делать куличики-и-и! — прохныкала Ульрика.

— Закажи себе игрушечную лошадь с настоящей гривой, кукольный домик, трёхколёсный велосипед, шёлковые платья, плюшевого мишку с тебя ростом и ещё большой мешок малиновых карамелек, — предложила фрау Хап.

Ульрика засунула пальчик в нос и сказала:

— Я хочу делать куличики из песка, мам, хочу только делать куличики!

И тут Ульрика исчезла из кухни. В окно было видно, как она мягко, точно пёрышко, опустилась прямо в ящик с песком во дворе.

— Достойно удивления! — пробормотал господин Хап. Теперь настал его черёд высказывать желания.

— Хочу кинокамеру, ящик сигар, цветной телевизор, портативную пишущую машинку, три костюма, дюжину рубашек, золотые часы, золотые запонки, билет на кругосветное путешествие, большую картину в золотой раме, бумажник, набитый деньгами, шкуру леопарда, автомобиль белого цвета, причём автомобиль вы высвистите, конечно, не сюда, а к подъезду нашего дома! — Господин Хап дрожал от волнения. — Ещё мне нужны: большой зонт от солнца в зелёную полоску, качалка и машинка для стрижки газона с бензиновым мотором…

— Нет! — воскликнула фрау Хап. — О машинке для стрижки газона и речи быть не может! Теперь, когда мы знаем, какую ценность представляет трава, это исключено…

И Валентин снова принялся свистеть. Он свистел и свистел, пока не израсходовал все травинки до единой.

— Что с тобой, Валентин? — прошептала вдруг Лоттхен. — Ты побледнел. Тебе нездоровится?

— Разрешите мне ответить на ваш вопрос, — произнёс профессор Ответман. — Ему стало дурно! Он переутомился! Ему необходимо поспать хотя бы час.

— Кто же ему мешает? Пусть спит, — сказала фрау Хап. — Теперь у нас есть всё, о чём мы мечтали… Мы так рады…

И она стала выволакивать свои сокровища на лестничную площадку.

— Да, ждать удачи больше не было сил! — воскликнул господин Хап, тяжело дыша. Одной рукой он тащил картину, а другой — плотно набитую дорожную сумку. — Зато теперь мы счастливы!..

— А почему они теперь счастливы? — спросил племянник фрау Сундук.

— Разреши мне ответить на твой простой вопрос, милый Генрих, — сказал профессор Ответман. — Видишь ли, они вовсе не счастливы. Им это только кажется.

Что приключилось с фрау Эзенбек и её внучками на Гороховой улице

— Странно, — сказала фрау Эзенбек. — А ведь я думала, что сон продолжается.

— Эти небесно-голубые качели, быть может, вовсе не качели, а самолёт, но я никогда не видела самолёта с шёлковой бахромой.

Людмила чихнула и сказала:

— Мне бы хотелось проснуться и пойти домой.

Фрау Эзенбек сняла свою широкополую шляпу и улыбнулась.

— Глубокоуважаемая фрейлейн Людмила, — сказала она, — мы ведь дома. Мы находимся в пансионе Эзенбек на Гороховой улице, дом семнадцать. Только вот попали мы на чердак.

— То-то мне это место сразу показалось знакомым, — прошептала Варвара. — Но когда сидишь на качелях, всё выглядит совсем иначе, чем когда развешиваешь бельё.

— К сожалению, два дня тому назад с внутренней стороны двери сломалась ручка, и нам сейчас отсюда не выйти, — сказала фрау Эзенбек. — Придется ждать, пока дедушка не спохватится и не выпустит нас отсюда.

— Вот хорошо! — воскликнули в один голос Людмила и Варвара.

Было решено заняться чем-нибудь интересным.

— Пожалуй, мы начнём с «Неважного ящика», — предложила фрау Эзенбек. — Я уже давно в нём не рылась.

В этот ящик складывалось всё, что постояльцы пансиона забывали или оставляли, уезжая. Там соседствовали самые неожиданные предметы.

— Сейчас вы увидите много забавного, — сказала фрау Эзенбек. — Больше всего здесь зонтиков, перчаток и рваных носков. Никто никогда не обращался к нам за этими вещами, их никто никогда не искал. Выходит, что для людей все эти вещи неважные. Вот мы их и прячем сюда, в «Неважный ящик» — так мы его прозвали с дедом.

— Когда забывают зонтик, это ещё можно понять, — сказала Варвара. — Но как здесь могли оказаться леопардовая шкура, картина, написанная маслом, и серебряные подсвечники? Кто разъезжает с такими вещами? Или вот с этим чучелом кукушки?

— А что ты скажешь про оленьи рога? А про рыцарский меч? — спросила Людмила. — Глядите, а вот и люстра!

— Смешно! — сказала фрау Эзенбек. — Взгляните на этот странный диплом. Видно, хозяйке надоело возить его с собой. — Фрау Эзенбек развернула бумажную трубочку и прочла: — «Настоящим удостоверяется, что фрейлейн Сусанне Матисон присуждена первая премия за то, что съела на конкурсе „Кто кого переест“ пять тарелок макарон и семьдесят три фрикадельки».

— Давайте подсчитаем, сколько здесь зеркал. Смотрите, девятнадцать! А вот восемь забытых фотографий, хотя на них такие хорошие надписи. По-моему, это очень грустно…

— Зато как приятно, что кто-то забыл сачок, — сказала фрау Эзенбек. — Теперь им уже не будет поймана ни одна бабочка.

Потом они стали разбирать ящик со всякой старой одеждой.

— Веселиться так веселиться! — сказала бабушка. — Давайте устроим маскарад. Я хочу одеться матросом.

— Отлично! — сказала Людмила. — Я — пастухом.

— А я — гадалкой, — решила Варвара.

Фрау Эзенбек не могла сдержать смех.

— Вот дедушка удивится, когда откроет дверь!

— Как гадалка, я должна вам сказать, что дедушка не скоро нас хватится. Боюсь, нам придётся очень долго и громко петь, прежде чем он догадается заглянуть на чердак, чтобы выяснить, кто это там поёт.

Новый визит Хапов к фрау Сундук

В то время как фрау Эзенбек и её внучки, веселясь от души, наряжались в маскарадные костюмы, супруги Хапы озабоченно бродили по комнате, где были сложены все высвистанные вещи.

— Валерьянка мне не помогла, — жаловалась фрау Хап. — Сердце колотится, вот-вот выскочит! В висках стучит. Руки дрожат. В горле пересохло…

— Я себя чувствую не лучше, — перебил её господин Хап. — Должно быть, мы так волнуемся потому, что боимся, не забыли ли в этой спешке какого-нибудь важного желания.

— Например, я не попросила фен, чтобы сушить волосы. И светящийся глобус, и китайскую шкатулку!

— А я упустил из виду, что нужен проигрыватель и спиннинг, — со вздохом признался господин Хап. — Давай попробуем, может быть, мы сами сумеем высвистеть себе всё, что нам не хватает.

И Хапы решили, не откладывая дела в долгий ящик, попробовать свои силы в искусстве высвистывания. Господин Хап принёс из садика пучок травы. Потом каждый из них зажал по травинке между пальцами, точь-в-точь как это делал Валентин, и они стали дуть. Они дули, свистели, но ничего не высвистели. Ни спиннинга, ни глобуса, ни китайской шкатулочки.