Антип-стрелок и Чудо-юдо

В дверях разинули рты, застыли часовые стрельцы, а мамка, быстро сообразив о причинах и следствиях, вполголоса сделала здравое замечание:

– Оба ж длинноносые. Может в этом ему вся красота.

Царевна Марфа зарделась, щёки у неё зарумянились, она смущённо потупила взор, искоса с явной благосклонностью разглядывала рыцаря Альберехта. Удивлённый и умилённый царь Гаврила хлопнул в ладоши и вымолвил, разом решил дело:

– Благословляю вас, дети мои!

После чего быстренько оставил молодых с их особенными разговорами, и правду сказать, не всем понятными и интересными. Он поспешил в дворцовый сад, где возле бани для принцессы был уже накрыт для чаепития большой стол, благоразумно посчитав полезным до времени ничего не говорить ей о появлении рыцаря.

Солнечная тень от усеянной зреющими плодами яблони падала на дубовый резной стол, украшенный серебряным самоваром и фарфоровыми чашками, всякими фруктами и сладостями, пряниками и печеньем, вареньями на любой вкус. Принцесса раскраснелась после бани томной красавицей, была в лёгком голубом платье, сидела в кресле напротив царя Гаврилы и, утончённо отстранив мизинец, глоточками запивала то, что птичкой откусывала от медового пряника. Царь Гаврила такого отношения к еде не одобрял, однако помалкивал, налегал сам на варенья и орехи в меду. Над столом порхала бабочка, и принцесса томно отгоняла её, не позволяла сесть к сладкому. Она в очередной раз отмахнулась от бабочки, сыто вздохнула и сообщила, как бы между прочим:

– К вечеру мне надо ехать дальше.

У царя Гаврилы от изумления у открытого рта застыла ложка с клубничным вареньем. Бабочка опустилась на ложку, затем вспорхнула, перелетела ему на голову. А принцесса перечисляла, загибая для помощи словам пальчики:

– Ещё предстоит заехать к подруге, царице Грузийской. Потом посетить кузина, принца Швейского. Потом двоюродного дядю, короля Полийского. Потом противную кузину, принцессу Саксойскую. И ещё, и ещё, и ещё дядюшек, тётушек... Затем надо сделать визит политеса к султану Дарданейскому...

В голове у царя Гаврилы все эти перечисляемые имена и лица закружились хороводом, словно некое многорукое и многоголовое страшилище. И когда она смолкла, он с облегчением закивал головой:

– Раз так, конечно, конечно.

К тому же он вспомнил, что ни к чему ей лишний раз встречаться с рыцарем, и не стал отговаривать.

– Проси, чего захочешь, – искренне выказал он намерение исполнить любую просьбу племянницы. – Всё для тебя исполню!

Принцесса подумала, прикинула и горько вздохнула, де, всё у неё есть, кроме самого необходимого.

– Вот только рыцаря у меня теперь нет, – пожаловалась она.

В тронной палате двое дюжих стрельцов вытянулись, истуканами застыли позади Антипа.

– В рыцари? Да ни за что! – возражал царю, упрямился Антип. – Это ж стать… хуже бездомной собаки!

Царь упёр кулаки в бока и гневно топнул.

– Обещание давал? Так вот тебе приказ! С сего же часа приказываю быть рыцарем!

Хотел Антип ответить, да лишь рукой махнул, дескать, делать нечего, обещание и вправду давал.

Часа не прошло, как нарядили его под рыцаря, отыскали среди старья и прицепили к поясу длинную шпагу. После чего вывели во двор, где слуги и поварята закончили нагружать карету в дорогу. Принцесса опёрлась о руку дворецкого, ступила на подножку и глянула на Антипа, который всем своим видом выказывал недовольство, с нарочитой неловкостью приноравливался взобраться на лошадь рыцаря Альберехта.

– Мне нужен влюблённый рыцарь, – заметила она капризно.

Дворецкий пальцем строго погрозил кое-как устраивающемуся в седле Антипу.

– Смотри ж! Покажи ей влюблённые политесы!

Не успела карета тронуться, как из верхнего окна дворца выглянули счастливыми голубками царевна Марфа и рыцарь Альберехт.

– Кузина, – прокричала царевна. – Я тебя не успела познакомить. Это мой жених!

Принцесса Люсиана ещё не закрыла дверцу и опешила от удивления и возмущения. Вдруг не выдержала наплыва чувств и заплакала в батистовый платочек.

– Коварный! Клялся в вечной любви...

Затем она вспыхнула от приступа гнева, высунулась из кареты, потрясла рукой с платочком в сторону неверного Альберехта.

– Никому б не сказала, как ты бросил меня разбойникам! Теперь вся Европа узнает!  Меня спас мой новый  рыцарь, и он лучше тебя! Попомнишь меня ещё!

Не прощаясь с остальными, она захлопнула дверцу, и кучер стегнул коней так, что они помчались вон со двора. Собаки, куры разметались с их пути. Грустная лошадь рыцаря по привычке следовать за каретой рванулась за нею, да Антип натянул поводья. Однако воспользоваться ссорой царственных кузин и отстать от принцессы ему не удалось. Ловко брошенная рыцарем Альберехтом лютня шёлковой верёвкой захлестнула шею стрелка, корпусом звучно хлопнула по спине, а широкополая рыцарская шляпа следом за лютней пролетела от того же окна и опустилась ему на голову, накрыла глаза. Только Антип выпустил поводья, чтобы освободиться от шляпы, как лошадь сорвалась с места и помчалась нагонять карету, оставляющую за собой облачко уличной пыли.

Царь Гаврила проводил взором спину своего лучшего стрелка, пока тот не исчез из виду, и смахнул слезу.

– И как тебе будет на чужбине, Антипушка? – вымолвил он. После чего отвернулся к весело виляющей хвостом гончей Охапке и здраво успокоил себя: – Да она, видать, девка боевая. Не даст тебе пропасть.

Карета, за нею конь с Антипом пронеслись за городские ворота и устремились к лесу.

Шляпа закрывала глаза Антипу, и чтобы не свалиться при лихой скачке, он припал к гриве лошади, крепко обхватил лошадиную шею. Таким его и увидел привязанный к дубу бык чудо-юдо. Верёвка рывком натянулась, хлёстко лопнула, и бык с её обрывком на рогах ринулся следом за каретой и своим победителем.

К  лугу со стогами желтеющего сена карета выкатила из леса прогулочным ходом. За нею брела грустная лошадь, покачивала Антипа на своей спине, а сзади не отставал от них бык чудо-юдо. Принцесса Люсиана опиралась локтем о дверцу, кулачком подпирала щёчку и слушала стихи,  которые вымучивал Антип.

– А глаза твои – спелые вишни,

  Поразили меня и быка...

– Ах, как это пасторально! – прошептала принцесса мечтательно.

Она сама себе представлялась милой пастушкой. Антип-стрелок играл ей на свирели, а вокруг, на усыпанной ромашками лужайке резвились белые козлята, и она клала на рога чуде-юде цветастый венок.

Антип продолжал между тем:

– ... И слагаю весёлые вирши,

Потому что влюбился в тебя.

– Ах, – опять сорвалось с алых губ принцессы, – у  меня никогда не было такого чудесного рыцаря.

И она томно улыбнулась предстоящему долгому путешествию, которое обещало подарить много необыкновенных впечатлений.

1992г.