Сказки о Хоме и Суслике

Однажды под вечер Хоме вдруг стало очень грустно.

Ему стало очень жаль себя почему-то. Так жаль, хоть плачь.

Бывает, правда?..

Вышел Хома из норы и пошёл куда-то. Идёт Хома, не разбирая дороги.

Встретился в поле лучший друг Суслик.

— Ты куда, Хома?

— Куда-то, — ответил Хома. И пошёл дальше.

— Это далеко, наверное, — забеспокоился Суслик. — Стемнеет скоро. Не

ходи. Не послушался его Хома. Встретился в роще Заяц-толстун.

— Ты куда? — спросил. — Куда глаза глядят?

— Нет, — ответил Хома. — Просто куда-то.

— На ночь глядя? — неодобрительно сказал Заяц. — Вернись домой. Утром

пойдёшь. Но Хома и его не послушался. Встретился возле ручья старина ‚ж.

— Хома, ты куда? — встревожился он.

— Куда-то, — ответил Хома.

— А ты хорошо знаешь дорогу? — испугался за Хому старина ‚ж.

— Совсем не знаю, — сказал Хома.

— А куда ж ты идёшь? Ночь на носу. Вернись!

— Решил пойти куда-то, иду!

Кто его только не останавливал, кто ему только не сочувствовал, кто ему

только добра не желал! И щёголь Зимородок, и доктор Дятел, и Барсук озабоченный. И даже подслеповатая старуха Лиса. Она огорчалась, что из их мест такой жирный хомяк куда-то уходит.

Кулик его по пути к себе зазывал, своё болото хвалил:

— Там дальше нет ничего!

А Хома шагал и шагал напрямик куда-то.

Может, в леса дремучие, бескрайние. Может, далеко, в далёкую даль. Может, ещё куда-то.

Темнеть стало…

Шёл Хома мимо сарая на краю деревни. Курица-хохлатка его увидала.

— Куда, куда, куда, куда? — заголосила она.

Остановился Хома, сомневаться стал.

«А может, мне и правда домой вернуться? — подумал. — Никто не советует

куда-то идти. Что я, умнее всех! Утречком выйду и наверстаю, а?»

— Идти или не идти? — крикнул Хома в темноту.

С луга у реки Коростель откликнулся:

— Спать пора, спать пора!

И повернул Хома обратно. Вернулся в свою нору и спать лёг. А утром никуда не пошёл.

КАК ХОМА НЕВЕЖЛИВЫМ БЫЛ

Как-то Хома Лисе «здравствуйте» не сказал.

— Нехорошо, — заметил лучший друг Суслик.

— А зачем я ей буду «здравствуйте» говорить!

— Все так говорят, — убеждал его Суслик.

— Ну, а если она мне не нравится? — не сдавался Хома.

— Всё равно. Так уж принято. Нравится не нравится, а «здравствуйте» Лисе скажи.

— И Филину?

— И Филину.

— И Волку, если объявится?

— А Волку тем более. Наконец-то ты понял, — обрадовался Суслик.

— Нет, я не понял, — упрямо сказал Хома. — Я им, значит, «здравствуйте», а они себе здравствовать будут?

— Ну да, — кивнул Суслик. — У них здоровья прибавится, дольше проживут.

— А я не хочу! — крикнул Хома. — Чем они дольше жить будут, тем я протяну меньше. Сцапают — и привет! И тебя запросто могут.

— Ты так считаешь? — забеспокоился Суслик.

— Конечно. Вон птицы-стервятники, я слышал, по триста лет живут. А почему? Им все «здравствуйте» говорят!

— Змеи тоже долго живут, — задумался Суслик.

— Вот видишь? Кто прав?

И порешили они не здороваться с коварной Лисой, с Филином-полуночником, с очкастой Совой, с хвостатой Гадюкой. А с Волком — тем более, если он вдруг объявится!..

Трудно стало жить Хоме и Суслику.

Хищники им проходу не давали, обиделись. Чуть куда выйдешь, гонять начинают. Даже когда сытые.

Чудом Хома и Суслик от когтей и зубов спасались.

— Что же делать? — заплакал Суслик.

— Не знаю, — заплакал Хома.

Плачут они, друг у друга слёзы вытирают. Думали они, думали… Ничего не надумали. Пошли у доктора Дятла совета просить. Дятел на дереве сидел, дерево от короедов и жучков-точильщиков лечил.

— Здравствуйте, — поклонились ему. — Помоги нам.

— Привет, — буркнул он.

Переглянулись Хома и Суслик. Расцеловались на радостях. И домой потопали.

— А чем помочь-то? — крикнул удивлённый Дятел. Но они его уже не слышали, далеко отошли.

— С полуслова нас понял! — восхищался Хома. — Мудрый он, Дятел.

— С приветом, — согласился Суслик.

И стал Хома с лучшим другом Сусликом всем хищникам при встрече «привет» говорить.

И те их гонять перестали. Ну, конечно, когда сытыми были.

А вскоре в Ближней роще ни с того ни с сего злющий Филин скончался. Все считали, от старости.

Но Хома-то с Сусликом знали, от чего.

— Это только начало, — ликовал Хома, — поживём подольше, ещё не то увидим!

КАК ХОМА СТРАШНЫЕ ИСТОРИИ РАССКАЗЫВАЛ

Любил Хома страшные истории. Жизнь уж очень страшна вокруг. Шакалы там, хоть их пока нет. Филины. Ястребы тоже не дремлют. Когти точат…

Ох, как любил Хома страшные истории! До ужаса — у тех, кто его слушает.

Если сам рассказываешь, не так страшно. Особенно, если ты дома. В безопасности.

Очень любил Хома о страшном рассказывать. Когда дома был.

В роще попробуй расскажи! Или в поле! Все вокруг ушастые, слышат хорошо.

Рассказываешь вот о Лисе, а над тобой Ворон вьётся и поет весёлую песенку — вроде он Жаворонок. А на самом деле не поёт, а подслушивает.

И если что скажешь плохое про Лису, Ворон тут же Лисе обо всём прокаркает.

Лиса ему за это — косточку. За труды. А Хоме теперь — ходи и трясись.

Сцапает!

А того Лиса не понимает: о ком же страшные истории рассказывать, как не о хищниках?

Не о зайцах же, не о воробьях! Кто их боится?! Потому-то Хома и рассказывал страшные истории только дома, в норе. Да и то лишь Суслику, лучшему другу.

Окно занавесит, дверь на крючок закроет и давай рассказывать.

А сам озирается, потому что шкурой своей рискует. Пришёл однажды лучший друг Суслик к лучшему другу Хоме. Поздно вечером.

— Расскажи что-нибудь новенькое, страшненькое, — просит Суслик и вокруг внимательно оглядывается.

Даже занавеску с окна отдёрнул: вдруг там за окном ушастый Филин притаился и слушает.

Никого…

— Ну, начинаю, — сказал Хома.

Распахнул дверь и выскочил наружу. Вдруг там какая-нибудь Мышка-норушка затаилась: подслушает и к Сове побежит жаловаться.

Никого…

Закрыл Хома дверь на крючок и начал:

— Тёмной-претёмной ночью…

— Аа-аааа! — вскричал Суслик, бросился вон из норы, вместе с дверью вылетел. С петель снял!

— Ты что? — строго крикнул из норы Хома.

— Страшно, — ответил из темноты Суслик.

— Ты же сам просил историю поновей! — прикрикнул Хома. И добавил: — Дверь мою верни.

И снова добавил:

— На место.

Вернулся Суслик из темноты в освещённую нору. Там у Хомы под потолком на верёвочке, сплетённой из паутины, светляки висели. Крупные.

Навесили Хома и Суслик дверь на петли. На прежнее место.

— Ну, давай снова. Начинай, — жалобно попросил Суслик. И сел поближе к двери.

— Тёмной-претёмной ночью… — снова начал Хома.

— Аа-аааа! — снова вскричал Суслик и опять выскочил из норы вместе с дверью.

— Может, ты с ума сошёл? — крикнул рассерженный Хома.

— Не, я не сошёл, — жалобно откликнулся Суслик. — Стра-а-шно… И принёс дверь. Опять приладили дверь на место. Опять сели.

— А ты можешь немножко не пострашней рассказывать? — взмолился Суслик.

— Так ты же сам просил пострашней. Новенькое!

— Просил, — согласился Суслик. — А ты не пугай.

— Ладно, — кивнул Хома и снова начал:

— Светлым-пресветлым днём…