Хёрбе Большая Шляпа

Вот бы уметь плавать! Стоило только прыгнуть в воду, сделать дватри коротких взмаха короткими ручками… Но Хёрбе не лягушка, а гном. Хотя и не прочь бы на минуту превратиться в лягушку… Что же будет?

Все идет своим чередом

А шляпа плыла себе вдоль плотной стены камышей, не приближаясь и не удаляясь. Хоть бы одна камышинка склонилась. Или кувшинка росла на пути. Или проплывала бы дикая утка! Тогда можно было бы ухватиться за стебель, или за цветок, или за хвост. Неужели неоткуда ждать помощи? Неужели он погиб?

Вода и камыши. Камыши и вода. И больше ничего. Ну ничегошеньки. Разве что белое облако в небе. Далекая белая пушинка. Чем оно может помочь? Ничем!

Облачко, словно устыдившись своей беспомощности, стало уплывать вправо, к горизонту. Хёрбе снова посмотрел на воду. Шляпа его уже плыла в узкой протоке, по обеим сторонам которой стеной стояли камыши, плыла прямо в пасть прожорливому Плампачу!

Но вот протока стала сужаться. Она уже не шире лесной тропы. Да это уже не пруд, а Вороний ручей. Тот самый, что протекает в самой сердцевине страшного Дальнего леса! – Теперь мне конец! – прошептал Хёрбе.

Он натянул поглубже на глаза нижнюю шляпу и отдался на волю течения и несчастной своей судьбы.

Ах, Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка и ты, Сефф Ворчун, и ты, трусишка Лойбнер! И все остальные гномы! Вспомните ли вы беднягу Хёрбе? Гнома Хёрбе Большую Шляпу, которого съел ненасытный Плампач!

Конечно, вспомнят. Сядут вечерком на поваленном дереве потолковать о том о сем, и ктонибудь скажет:

«Жаль Хёрбе! Пропал ни за что ни про что. Помните, это было как раз в тот день, когда он собирался варить брусничное варенье? Даа, не повезло бедняге. Варенье так и осталось недоваренным».

Хёрбе всхлипнул. Слезинка выкатилась изпод нижней шляпы. Ну почему, почему он не остался дома? В своем уютном домике среди кустов ежевики и нежно шумящих папоротников. Без хозяина домик постепенно станет разрушаться. И ничего от Хёрбе не останется. Даже гномы его забудут, И Дитрих Корешок, и Кайль Хромоножка, и трусишка Лойбнер, и, уж непременно, Сефф Ворчун. Горько и обидно стало Хёрбе.

А тем временем заросли камыша все редели и редели. И вот уже вокруг не камыш, а высокие деревья с черными стволами и почерневшими верхушками. Сумрачный, мрачный, страшный Дальний лес. Ни один луч света не пробивался сюда. И по черной воде Вороньего ручья плыл маленький гном Хёрбе Большая Шляпа.

Течение затягивало его в самую глубь леса. Но и лес, даже самы страшный, имеет конец. Может быть, Вороний ручей вынесет его и Дальнего леса? И тогда Хёрбе спасен.

Может быть, еще повезет!

Теперь Хёрбе заботился только об одном: не зацепиться ни за что не пристать к берегу, не застрять. Он отталкивался палкой от торчащих из воды камней, отбрасывал ветки, попадающиеся на пути шляпы, отгребал от берегов.

Скорей, скорей подальше от этого леса! Быстро, тихо и незаметно! Может быть, Плампач сейчас спит? Или у него насморк, и он не сможет унюхать гнома? Или объелся и у него болит живот? Только бы повезло! Хоть чутьчуть! Самую малость. И тогда он спасен!

Хёрбе представил себе, как удивятся Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка и особенно этот трусишка Лойбнер! Да и Сефф Ворчун, наверное, не станет ворчать, когда увидит Хёрбе целым и невредимым.

«Где ты пропадал, Хёрбе?» – спросят они.

«Да так, прогулялся немного по Дальнему лесу».

«По страшному?!»

Вот уж поистине разинут рты его уважаемые соседи! Хаха!

Хёрбе так размечтался, что и вовсе забыл о Плампаче. Он уже твердо верил, что ему повезет. В конце концов, и в мрачном Дальнем лесу гному может улыбнуться счастье.

С ближних холмов и пригорков в Вороний ручей стекались мелкие ручейки. И Вороний ручей становился все шире. Сильное течение волокло шляпу все быстрее и быстрее. Черные деревья уже мелькали, словно привидения.

Хёрбе это только радовало. Чем скорее он минует страшный незнакомый лес, тем лучше. Гном немного приободрился. Ему даже начинало нравиться его неожиданное плавание. В конце концов, что ему какойто там Плампач! Вотвот и лес кончится. Уже и черные деревья стали реже, и солнышко начало проглядывать и ронять яркие блики на черную воду Вороньего ручья.

Берег понемногу из рыхлого, заболоченного становился каменистым. Все чаще посреди ручья попадались огромные валуны, и вода вокруг них весело бурлила. Хёрбе начал напевать негромко песенку:

Как прекрасен этот мир,

Как чудесно жить на свете!

Мне сквозь листья, словно сыр,

Солнце ут…

И вдруг!.. Хёрбе даже ахнуть не успел. Его подбросило, вырвало из шляпы, несколько раз перевернуло в воздухе и – плюх! – швырнуло в холодную воду. Шляпа наскочила на громадный валун.

Ловко и быстро

Вода. Вода. Черная, бурлящая, ревущая, пенящаяся, клокочущая ледяная вода. И ничего больше.

Хёрбе, как беспомощную щепку, завертел водоворот. Его кружило, затягивало. Он уже ничего не соображал. Не мог понять – где низ, где верх, где голова, где ноги. Хотел вдохнуть воздух, а нахлебался противной воды.

Все мелькало перед глазами. Вода захлестывала. Он то окунался с головой, то выскакивал, как пробка, на поверхность. Только вдохнул – и опять под воду. Внизвверх, внизвверх! Голова шла кругом. Когда он очередной раз показался на поверхности, то уже не соображал ничего и не мог даже вдохнуть спасительного воздуха. Все! Конец!

И тут ктото крепко ухватил его за ворот. Ловко и быстро потянул вверх. Спасение? Но Хёрбе испугался еще больше: Плампач! Из огня да в полымя?

От безумного страха Хёрбе совсем обессилел, он и не сопротивлялся. Его приподняли в воздухе и опустили на чтото мягкое и сухое. И больше он ничего не помнил. И ничего не чувствовал. Даже страха. Его объяла тишина. Непроницаемая, черная, как страшный лес, тишина.

Кто ты, собственно говоря

Тишина и чернота. Все исчезло на минуту. Потом постепенно чернота стала светлеть. Так бывает, если в чернила добавить воды. Затем чтото зашумело. Где это шумит? В голове или вокруг? Хёрбе шевельнулся. Болела голова. Ломило спину. Рукиноги были как переломанные. Где он? Что случилось? Хёрбе осторожно приоткрыл дрожащие веки. Опасливо повел глазами по сторонам.

Он сидел на куче палых листьев, прислонившись спиной к стволу дерева, на берегу Вороньего ручья. Вода попрежнему шумела и бурлила. Ручей обрывался кудато вниз, и пенистая струя водопадом ухала со скалы. У Хёрбе снова закружилась голова. Вот что его ожидало! Вот откуда его вытянула чьято рука.

И тут он окончательно все вспомнил. Его вытащил из воды Плампач. Спас для того, чтобы проглотить!

Хёрбе осторожно повернул голову и увидел Плампача. Тот сидел на камне в какихнибудь шести гномьих шагах и, не отрываясь, смотрел на Хёрбе маленькими веселыми глазками. Не оченьто они были похожи на кровожадные глаза Плампача. Притворяется, что ли? Но если Плампач притворялся, то, наверное, он был замечательным притворяльщиком. Потому что ему даже удалось стать немного похожим на гнома – лицом и ростом. Вот только он был хвостатым и покрыт с ног до головы шерстью. Хёрбе от удивления помотал головой и протер глаза.

– Привет! – крикнул хвостатый тонким квакающим голоском.

– Я уж думал, что ты не оживешь.

– И я думал. А ты кто такой?

– Лучше скажи, кто ты?

– Я первый спросил!

– А я тебя из воды вытащил. Без меня ты бы уж давно тютю!

– Как это «тютю»?

– Мертвенький был бы, вот как! Хёрбе поморщился.

– Ладно, – сказал он, – я Хёрбе Большая Шляпа. А ты?