Не все умеют падать

- Стало слишком тепло для тебя, куртка, - сказал он.

- Да, - пропыхтел он сам себе.

Потом он спросил сам у себя, откуда взялось лето. «Этого мне никогда не узнать», - подумал он и размечтался о водяных куртках, которые можно было бы просто накинуть на плечи и они бы стекали капельками по спине. «Как же мне жарко», - подумал он и затосковал по тому времени, когда он дрожал, вздрагивал от холода и стучал зубами, когда у него были посиневшие лапки и заледеневшие крылышки. Он закрыл глаза и увидел перед собой настоящую метель. Он с трудом выбрался из куртки и осторожно положил ее под дубом на землю.

- Пока, куртка, - попрощался он.

А потом он полетел к реке. «Приму ванну, - подумал он, - вот что я сейчас сделаю».

ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ БЕЛКА УСЛЫШАЛА ШОРОХ. окно распахнулось, и в комнату влетел слон.

На голове у него красовалась огненно-красная шапочка.

- Слон! - испуганно воскликнула белка, подскочив в постели.

Но слон ничего ей не ответил, пару раз облетел комнату, что-то мурлыча, заглянул в белкин шкаф, слегка похлопал ушами, поправил шапочку и вылетел наружу. Как пушинка. Потом белка услышала, как что-то шлепнулось, кто-то ойкнул и окно снова захлопнулось. Когда на следующее утро она проснулась, то была уверена, что все ей приснилось. Но когда в этот же день она встретила слона и рассказала ему свой сон, он показал ей шишку на лбу и объяснил: «Я ударился, когда упал. Тогда, с бука».

- Так это по-настоящему был ты??? – удивилась белка.

- Ах, по-настоящему... - потупился слон, - что такое «по-настоящему»... я всегда думал, что это слово значит так много...

- А шапочка? - спросила белка. - Та красная шапочка, она была настоящая?

- Ах, да, эта шапочка... - начал было слон. На его губах заиграла нежная улыбка, и он посмотрел вдаль куда-то мимо белки.

- Это длинная история... - сказал он наконец.

Белка ничего не сказала. Она нахмурила лоб и попрощалась со слоном.

Вечером она хорошенько закрыла окно и придвинула к нему шкаф. В эту ночь к ней никто не прилетел.

В ДЕНЬ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ КАРАКАТИЦА ПРИГОТОВИЛА ЧЕРНЫЙ торт и ждала гостей в пещерке на дне океана. Но приплыл только морской скат. Он распилил торт на черные куски и молча слопал их.

- Слегка горьковат, каракатица, - пробормотал он с набитым ртом.

- Да уж, - сказала каракатица и мрачно посмотрела на него.

Скат очень быстро справился с угощением и спросил:

- А песни будут?

Каракатица кивнула, вытянула перед собой щупальца и пропела отвратительную песню, которая состояла исключительно из фальшивых нот. Скату песня не понравилась, но вслух он сказал только, что ему пора плыть дальше.

- Пока, скат, - попрощалась каракатица.

- Пока, каракатица, - ответил ей скат. И каракатица осталась одна.

«Пропал день рождения», - подумала она. И по ее щеке покатилась чернильная слеза.

Она с отвращением доела остатки торта. Потом ей ужасно захотелось крикнуть: «Эй, ну где же вы все?!»- но она одумалась и промолчала. «Вот всегда я так, - пришло ей в голову, - вечно мне надо одуматься». И она представила себе, каково было бы однажды не одуматься и крикнуть взаправду, и тогда бы все ответили ей: «Здесь! Мы здесь!» - и все спустились бы к ней на дно... «Может быть, мы бы даже танцевали, - подумала каракатица, - в глубине и в темноте...»

Она почернела, погрустнела и в конце концов заснула в ложбинке на дне океана.

ОДНАЖДЫ УТРОМ ЛЕВ ТАК СИЛЬНО ИСПУГАЛСЯ САМ СЕБЯ, Что умчался прочь и спрятался в кустах под дубом. Он сидел там, дрожал и твердо решил никогда больше не рычать и не смотреть страшным взглядом. Но все-таки он понимал, что какие-то звуки ему нужны. Ведь никто не молчит. «Что же мне делать? - подумал он. - Пищать? Или жужжать?» Он не мог решить вот так сразу, весь сжался, не поднимал глаз, и его всякий раз бросало в дрожь, когда он вспоминал, как громко он рычал. «Теперь всё,- подумал он, - с этим покончено». В этот день мимо дуба проходила белка и увидела сидящего льва.

- Привет, лев, - сказала она.

- Привет, белка, - ответил лев. Он покраснел и попытался спрятаться в собственной гриве.

Потом он осторожно вытянул шею и поинтересовался:

- Можно у тебя кое-что спросить?

- Можно, - ответила белка.

- Как ты думаешь, что мне больше подходит? Пищать или жужжать? Или какой-нибудь другой тихий звук?

- А ты не будешь больше рычать? - спросила белка удивленно.

- Нет, - смутился лев.

- Понятно, - сказала белка. - Жужжать, жужжать... нет, наверное, лучше будет пищать.

- Спасибо тебе, - поблагодарил лев. - Тогда я буду пищать.

Он принялся тихонько попискивать и поглядывал при этом так смущенно, что белка не выдержала и ушла. В этот же вечер лев появился на дне рождения жука.

Он остался стоять у двери, в тени, тихонько попискивал про себя и отказывался от всего, сьев только крошку торта. А когда муравей что-то спросил у него, лев зажмурился и ответил, что ничего не знает и никогда об этом не слышал. Он повесил голову и поплелся домой.

Так он теперь и жил, незаметный и трусливый. И только во сне он иногда громко и страшно рычал. Тогда кусты дрожали, деревья тряслись, а сам лев в ужасе просыпался.

- Помогите, - говорил он тогда сам себе и закрывал голову лапами.

Некоторые звери даже с тоской вспоминали тот ужас, который он когда-то на них нагонял. «Ох, как же мы тряслись от страха..!» - говорили они и качали головами. А мыши не понравилось, что лев тоже стал пищать. Да и к тому же ей казалось, что этот писк никуда не годится. Но когда она однажды сказала об этом льву, он вдруг захныкал. Мышь быстренько извинилась и сказала, что лев очень неплохо пищит.

- Да? - спросил лев. - Ты правда так думаешь?

- Правда, - подтвердила мышь.

- Спасибо тебе, мышь, - сказал лев и вдруг так расчувствовался, что мышь испугалась, как бы он не растаял.

«У ТЕБЯ НИКОГДА НЕ БОЛИТ ЖАЛО, ОСА?»-спросила однажды у осы пчела.

- Нет, - ответила оса, - А вот талия, к сожалению, иногда побаливает. А у тебя?

- Нет, - сказала пчела. - Талия никогда не болит.

- Вот как, - удивилась оса.

Звери сидели рядышком на опушке леса, у реки, под ивой.

- А у меня иногда болят усы, - сказал морж.- Такая бывает тупая боль. Как будто усы гудят. Вот такая боль.

- А у меня, бывает, болит панцирь, - сказала черепаха. - Особенно, если надо куда-нибудь идти с утра пораньше. - Она замолчала. - Тогда лучше всего отсидеться дома, - добавила она потом.

Олень рассказал, как у него болят рога: «Как будто они горят огнем, так это бывает». Улитка сообщила, что у нее иногда сводит рожки, а верблюд рассказал, как у него неприятно покалывает в горбах. Бегемот сказал:

- У меня болит вот тут. Он широко разинул рот и показал вовнутрь. Все заглянули туда, чтобы увидеть боль, но внутри было так темно, да и боль, видно, была так далеко, что разглядеть ничего не удалось.

- Обидно, - расстроился бегемот. - Это ведь очень интересная боль.

- А у меня никогда ничего не болит, - вдруг заявил муравей.

Наступила тишина. Все уставились на муравья.

- Боль - это чепуха, - сказал муравей.

Белка вспомнила, как у нее иногда болело что-то внутри - она никогда не могла понять, что именно. Ей казалось, что это очень грустная боль. «Разве эта боль тоже чепуха?» - думала она. День был теплый. Речка серебрилась, и каждый думал о своей боли - не была ли она и на самом деле чепухой. Солнце зашло и поднялся ветер. Река заволновалась.

- Колики, - тихонько сказал вдруг муравей, - они у меня иногда случаются. Если

вы это называете болью, тогда я с вами согласен.

КОГДА БЕЛКА ПРОСНУЛАСЬ ОДНАЖДЫ УТРОМ, ОНА УСЛЫШАЛА тихий стук в стену.

- Кто там? - спросила она.

- Это я, слон, - ответил голос.

И вдруг в стене образовалась огромная дыра, и в комнату вошел слон.

- Почему это ты заходишь через стену, а не через дверь? - возмутилась белка.