Стань диким!

Огонек зевнул и потянулся. Он продрог до костей. Сезона падающих листьев осталось ждать совсем недолго. Утренний лес был окутан туманом, но между листьев и ветвей вдали виднелись клочки розовеющего утреннего неба. Он смотрел, как Клубок вслед за старейшинами скрывался в сыром и влажном от росы дальнем подлеске. Горелый вскочил на ноги и поспешил к пещере учеников. Огонек, не торопясь, последовал за ним. Когда он наконец вошел внутрь черный кот свернулся на подстилке, прикрыв нос хвостом, и сделал вид, что спит. Огонек чувствовал себя слишком усталым, чтобы говорить. Он лег на свою моховую постель и быстро заснул.

— Вставайте! Это кричал Дымок, стоя около входа в пещеру. Огонек открыл глаза. Горелый уже проснулся и сидел на подстилке, выпрямив спину и прижав ушки. Клубок суетился вокруг него. Огонек удивился, увидев знакомый серый силуэт. Он не слышал, как тот вернулся с похорон Львиного Сердца.

— Синяя Звезда опять зовет на собрание, — сообщил им Дымок, а сам побежал дальше. Три ученика выбрались на свет из теплой пещеры. Солнце уже побывало на вершине и теперь понемногу спускалось к закату, было прохладнее, чем вчера. Огонек зябко поежился, и в животе у него заурчало. Он не помнил, когда в последний раз ел, и мечтательно подумал, что, может, сегодня удастся поохотиться.

Огонек, Клубок и Горелый поспешили туда, где под Высокой Скалой уже собрались коты. Коготь держал речь, сидя рядом с Синей Звездой на вершине скалы:

— Во время битвы наша предводительница потеряла еще одну жизнь. Поскольку теперь ей осталось лишь четыре жизни, я намерен назначить телохранителей, которые были бы при ней неотлучно. Ни один кот или кошка не смеет приблизиться к ней в отсутствие телохранителей. Он покосился на Горелого, потом снова уставился перед собой.

— Частокол и Долгохвост! — продолжал он, поворачиваясь к названным воинам. — Вы будете при Синей Звезде телохранителями. Частокол и Долгохвост важно кивнули и приосанились и даже стали казаться выше. Затем заговорила Синяя Звезда. Голос у нее был нежный и успокаивающий. Это особенно было заметно по сравнению с приказным тоном глашатая.

— Спасибо, Коготь, за твою заботу. Но члены моего племени обязаны знать, что я здесь для того, чтобы служить им. Никто не должен бояться подходить ко мне, и я всегда рада поговорить с каждым, невзирая на то, есть ли рядом телохранители или нет. — Она бросила беглый взгляд на Когтя. — Как гласит воинский устав, спокойствие целого племени важнее спокойствия любого члена племени. Она помолчала, нашла в толпе Огонька и остановила на нем взгляд своих небесно-голубых глаз.

— А сейчас я хочу попросить Щербатую стать полноправным членом нашего Грозового племени.

Кое-кто из воинов удивленно замяукал. Синяя Звезда посмотрела на Белоснежку, та кивнула в знак согласия. Остальные королевы-кошки промолчали.

Синяя Звезда продолжала:

— Своим вчерашним геройским поступком она доказала свою верность всем нам. Если она пожелает, мы будем теперь считать ее Грозовой кошкой. Щербатая подала голос со своего места из заднего ряда:

— Мне очень приятно слышать такие слова, Синяя Звезда. Я принимаю твое предложение.

— Хорошо, — мяукнула Синяя Звезда по-деловому, словно желая показать, что с этим вопросом покончено.

Огонек даже замурлыкал от удовольствия и потерся о бок Клубка. Он и сам не понимал, почему так радуется за строптивую кошку. Синяя Звезда снова заговорила.

— Вчера вечером мы успешно отбили атаку Сумрачного племени, но они по-прежнему представляют для нас угрозу. Мы начнем восстановительные работы и будем постоянно обходить дозором наши границы. Не надо думать, что война окончена. Коготь встал, поднял хвост столбом и посмотрел сверху вниз на кошачье собрание.

— Сумрачное племя напало на нас, когда нас в лагере не было, — прорычал он. — Они выбрали удачный момент. Откуда они узнали, что лагерь почти не защищен? Может, у них есть глаза в нашем лагере?

Огонек похолодел. Произнося эти слова, Коготь уставился своим немигающим взором на Горелого. Другие коты тоже невольно бросили взгляд в том же направлении и недоумевали, разглядывая черного ученика. Горелый смотрел в пол и нервно переминался с лапы на лапу. Коготь же тем временем продолжал:

— До заката нам многое предстоит сделать. Прежде всего восстановить разрушенные укрепления. Тем не менее, если что-то или кто-то покажется вам подозрительным — сразу же сообщайте мне. Уверяю вас, все, что вы расскажете, останется строго между нами. Он кивнул в знак того, что собрание окончено, затем повернулся к Синей Звезде и стал с ней о чем-то тихо беседовать.

Коты разбрелись по лагерю. Предстояло оценить ущерб, нанесенный вражеским набегом, и начать восстановительные работы.

— Горелый! — позвал Огонек. Он все еще не мог опомниться после того, как Коготь намекнул, что подозревает в предательстве собственного ученика. Но Горелый куда-то убежал. Огонек увидел, как он, помяукав о чем-то с Куцехвостом и Бураном, скачет вприпрыжку собирать прутики, чтобы заделать бреши в ограждении. Горелый явно избегал разговора. — Пошли поможем, — вяло предложил Клубок. Голос у него стал какой-то скучный, словно ему все равно, а глаза — грустные.

— Иди один. Я скоро приду, — ответил Огонек. — Я хочу сначала проведать Щербатую — как она там, после драки с Чернопятом… Старая кошка была в своем гнезде у замшелого ствола. Она лежала в тени, раскинув лапы, и задумчиво смотрела перед собой.

— А, Огонек, — замурлыкала она, увидев его. — Как хорошо, что ты пришел.

— Я хотел посмотреть, как ты тут, не нужно ли чего, — мяукнул в ответ Огонек.

— По привычке навещаешь или как? — ворчливо произнесла Щербатая. Характер ее лучше не стал.

— Ну, не знаю, — честно сказал Огонек. — Как ты себя чувствуешь-то?

— Старая рана снова раскрылась, но я поправлюсь, — заверила его Щербатая.

— Как тебе удалось одолеть Чернопята? — поинтересовался Огонек, не в силах скрыть восхищения.

— Чернопят силен, но не слишком умен. Сражаться с тобой было куда труднее. Огонек подумал, что она шутит, но вид у нее был серьезный.

— Я его помню еще котенком, — продолжала она. — С тех пор он мало изменился — сила есть, а мозгов нет. Огонек подсел к ней поближе.

— Ничего удивительного, что Синяя Звезда приняла тебя в наше племя, — замурлыкал он. — Ты доказала свою верность. Щербатая махнула хвостом.

— Да, но по-настоящему верный кот сражается на стороне племени, которое его вырастило.

— Тогда, выходит, я должен сражаться на стороне Двуногих! — возразил Огонек. Щербатая посмотрела на него с одобрением:

— Сильно сказано, юноша. Но ты всегда отличался сообразительностью. Огонек грустно вздохнул: именно эти слова говорил ему когда-то Львиное Сердце.

— А ты скучаешь по Сумрачному племени? — спросил он вдруг. Щербатая медленно прикрыла глаза.

— Я скучаю по старому Сумрачному племени, — промяукала она наконец и прямо посмотрела на Огонька. — По тому, каким оно было когда-то.

— Пока Звездолом не стал предводителем? — уточнил Огонек. Его разбирало любопытство.

— Да, — спокойно сказала Щербатая. — С его приходом племя стало другим. — Она горько усмехнулась.

— Он всегда умел хорошо говорить. Даже если он скажет тебе, что мышь — это кролик, ты не захочешь, а поверишь. Поэтому, наверно, я так долго не замечала его недостатков. Старая кошка смотрела куда-то в пустоту, погруженная в свои воспоминания.

— Спорим, ни за что не догадаешься, кто теперь целитель у Сумрачных котов? — мяукнул Огонек. Он вдруг вспомнил, что видел на Совете. Как же это было давно… Похоже, его слова вернули Щербатую к действительности.

— Неужели Мокроус? — мяукнула она.

— Точно! Щербатая покачала головой:

— Да он даже себя от насморка вылечить не может!

— Именно это Клубок и сказал! И оба довольно замурлыкали. Потом Огонек встал:

— Теперь я пойду, а ты отдыхай. Если что по надобится — позови меня. Щербатая, привстав, сказала: