Тысяча и одна ночь
Тысяча и одна ночь читать книгу онлайн
Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«Как твоё имя, о невольница?» – спросил он. И девушка ответила: «Моё имя Саджахи, о повелитель правоверных». – «Спой нам, о Саджахи», – молвил халиф. И невольница затянула напев и произнесла такие стихи:
«Ты отлично спела, о невольница! – сказал халиф. – Чьи это стихи!» – «Амра ибн Мадикариба аз-Зубейдй, а песня – Мабада» [430], – отвечала невольница. И аль Мамун, Абу-Иса и Али ибн Хишам выпили, а потом невольницы ушли, и пришли ещё десять невольниц, и на каждой из них быля шёлковые, йеменские материи, затканные золотом. И они сели на скамеечки и стали петь разные песни, и аль-Мамун посмотрел на одну из невольниц, подобную лани песков, и спросил её: «Как твоё имя, о невольница?» И невольница отвечала: «Моё имя Забия, о повелитель правоверных». – «Спой нам, о Забия», – сказал аль-Мамун. И девушка защебетала устами и произнесла такие два стиха:
О А когда она окончила свои стихи, аль-Мамун сказал ей: «Твой дар от Аллаха…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала четыреста шестнадцатая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда невольница кончила декламировать, альМамун сказал ей: „Твой дар от Аллаха! Чьи это стихи?“ – „Джерира, – ответила девушка, – а песня – ибн Сурейджа“ [431].
И аль-Мамун и те, кто были с ним, выпили, и невольницы ушли. А после них пришли десять других невольниц, подобных яхонтам, и на них была красная парча, шитая золотом и украшенная жемчугом и драгоценными камнями, и были они с непокрытыми головами. И они сели на скамеечки и стали петь разные песни, и аль-Мамун посмотрел на невольницу среди них, подобную дневному солнцу, и спросил её: «Как твоё имя, о невольница?» – «Моё имя Фатии, о повелитель правоверных», – отвечала она. И халиф сказал ей: «Спой нам, о Фатин». И она затянула напев и произнесла такие стихи:
«Твой дар от Аллаха, о Фатин! Чьи это стихи?» – спросил халиф. И девушка отвечала: «Ади ибн Зейда, а песня – древняя». И аль-Мамун с Абу-Исой и Ал и ибн Хишамом выпили. Затем эти невольницы ушли, и пришли после них десять других невольниц, подобные жемчужинам, и была на них материя, шитая червонным золотом, а стан их охватывали пояса, украшенные драгоценными камнями. И невольницы сели на скамеечки и стали петь разные песни. И аль-Мамун спросил одну из невольниц, подобную ветви ивы: «Как твоё имя, о невольница?» И девушка отвечала: «Моё имя Раша, о повелитель правоверных». – «Спой нам, о Раша», – сказал халиф. И девушка затянула напев и произнесла такие стихи:
«Ты отлично спела, о девушка, – воскликнул аль-Мамун, – прибавь нам!» И невольница встала и поцеловала Землю меж рук халифа и пропела такой стих:
И аль-Мамун пришёл от этого стиха в великий восторг, и, когда девушка увидала восторг аль-Мамуна, она стала повторять напев с этим стихом. А после этого аль-Мамун оказал: «Подведите Крылатую!» И хотел садиться и уехать, и тут поднялся Аля ибн Хишам и сказал: «О повелитель правоверных, у меня есть невольница, которую я купил за десять тысяч динаров, и она взяла все моё сердце. Я хочу показать её повелителю правоверных. Если она ему понравится и он будет ею доволен, она принадлежит ему, а нет пусть послушает её пение», – «Ко мне с нею!» – воскликнул, халиф, и вышла девушка, подобная ветви ивы, – у неё были глаза прельщающие и брови, подобные двум лукам, а на голове её был венец из червонного золота» украшенный жемчугом и драгоценными камнями, под которым была повязка и на повязке был выведен топазом такой стих:
И эта невольница прошла, как блуждающая газель, и искушала она богомольного. И она шла до тех пор, пока не села на скамеечку…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала четыреста семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка прошла, как блуждающая газель, и искушала она богомольного. И она шла до тех пор, пока не села на скамеечку.
Когда аль-Мамун увидел её, он изумился её красоте и прелести, и Абу-Иса почувствовал боль в душе, и цвет его лица пожелгел и вид его изменился.
«О Абу-Иса, сказал ему аль-Мамун, – твой вид изменился». И Абу-Иса ответил: «О повелитель правоверных, это по причине болезни, которая иногда на меня нападает». – «Знал ли ты эту невольницу раньше?» – спросил это халиф. И Абу-Иса ответил: «Да, о повелитель правоверных, и разве бывает сокрыт месяц?» – «Как твоё имя, девушка?» – спросила аль-Мамун. И невольница ответила: «Моё имя Куррат-аль-Айя, о повелитель правоверных!»
«Спой нам, о Куррат-аль-Айн», – сказал халиф. И девушка пропела такие два стиха:
«Твой дар от Аллаха! – сказал ей халиф. – Чьи это стихи?» И девушка ответила: «Адбиля аль-Хузаи, а песня Зарзура-младшего».
И посмотрел на неё Абу-Иса, и слезы стали душить его, и удивились ему люди, бывшие в помещении, а девушка повернулась к аль-Мамуну и сказала: «О повелитель правоверных, позволишь мне переменить слова?» – «Пой что хочешь», – отвечал ей халиф. И она затянула напев и произнесла такие стихи:
