Серёжик (без иллюстраций)

— Нету.

— Точно?

— Ну, я же вижу сквозь стены! — Шуха разрыдался снова. — А-а-а!!! Пропадём мы здесь! Пропадём!!!

Серёжик вспомнил про верёвки, которые валялись на полу.

— Не реви. Сплетем лестницу.

— Как? Я не умею! — Шуха уже сидел в луже собственных слёз.

— Научишься. Я у пауков забор плел. И платочек. Я даже вышивать умею, смотри.

Увидев платок с большими буквами «МАМ», Шуха хотел им вытереться.

Но Серёжик не дал. Через час они собрали все верёвки, а к вечеру привязали к осине длинную-длинную лестницу и спустились на землю.

Глава 29 Всю жизнь искать — не отыскать

Солнца не было. Накрапывал хмурый дождик, смывая надежды на лучшее.

— Кто я теперь? — ныл Шуха. — Кусаться мне больше не хочется, мучить тоже.

— А что хочется?

— Стать порядочным домовым! — вздохнул он. — Жить за печкой, находить потерянные вещи и следить, чтоб никто не ссорился.

— Хорошо...

— Только где найдёшь дом без домового?

— А приходи к нам. На Самолётную, два, — обрадовался Серёжик. — У нас хорошая газовая печка. А потерянных вещей просто завались!!!

Шуха вздохнул:

— А у вас точно свободно?

— Конечно! У нас знаешь, сколько всего пропадает и не находится! Я тебя и читать выучу!

У Шухи загорелись глаза.

— Ух ты! Ну, я того…. побежал! Враз всё найду, пол подмету и буду ждать вас с мамой на крылечке!

Он крутанулся на одной ножке и бросился в лес.

— Подосиновики в горшках полей! — крикнул Серёжик. — и ковёр! И мандариновые семечки!

Но Шуха был уже далеко.

Драконовы камни с этой стороны горы валялись повсюду, ёжик набрал их полную котомку. Что делать дальше?

Усевшись под куст шиповника, он пожалел о луните, оставшемся в пещере вместе с ёжеедами и скелетами. Холод пробирал до косточек. Чтобы согреться, Серёжик стал прыгать, хлопая себя по карманам. И вдруг нащупал свисток!

Как же он раньше не догадался?!

С высокой горы Гэйдл наверняка видел, куда полетел Дракон! Ёжик вычистил из свистка грязь гостеловки и дунул изо всех сил.

Над горой и лесом зазвенела весёлая чистая трель! Тут же листья на деревьях обеспокоенно зашумели, загрохотали камни на горе, а с неба прямо в зелёную траву посыпались ледышки града.

Каждая из них, казалось, метила в Серёжика!

Но он бесстрашно улыбался. Не запугаете! Поглядывая вверх, Серёжик бегал, прыгал и приседал, чтобы не замёрзнуть. Давил сапожками хрустящие градины и показывал язык деревьям. И вскоре среди туч мелькнула чёрная точка. Она росла, росла, и вот уже ясно можно было различить могучую сильную птицу.

— Гэйдл, родненький! — кричал счастливый Серёжик. — Ура!

Орёл тоже ему обрадовался и накрыл огромным крылом, спрятав от града.

Посмотрев на шумевшие деревья, он кивнул:

— Не удалось попасть в гору?

— Удалось!

— И что на свете самое главное?

— Мама! Помощь! Доброта! И ещё это… НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙ ТОГО, ЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ САМ.

Орёл удивился и взмахнул крыльями.

— Вот это да! НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙ ТОГО, ЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ САМ. Ты нашел самое-самое-самое главное!

Ветер вдруг загудел, камни стали катиться с горы, а град посыпался с новой силой.

Поднялся такой шум, что Серёжику пришлось кричать:

— Гэйдл, а дракон улетел! Я всю гору обошёл, а его нет. И мамы нет. Ты не видел, куда он улетел?

— Так значит, гора пустая?!

— Я опоздал!!! На три дня!

Орёл наклонился, чтобы лучше слышать, и Серёжик рассказал ему про календарь, про беспорядок в комнатах, про пустые шкафы и комоды.

Гэйдл задумался. Он махал крыльями, разгоняя градины, как назойливых мух, и молчал. Глаза его сузились, дыхание стало тяжёлым.

— Не видел я никого, — наконец крикнул Гэйдл, — и не мог видеть. Тут замешан Крот. Не улетали они, а ушли под землю. А там столько катакомб и лабиринтов, что всю жизнь искать — не отыскать…

— Всю жизнь? — с ужасом спросил Серёжик.

— Прийти бы тебе на три дня раньше… — Гэйдл задумчиво посмотрел в небеса. — А теперь что…

— Что?

Сильным взмахом крыла орёл забросил Серёжика на спину и медленно-медленно стал подниматься вверх. Он немного покружил над горой, как будто что-то разыскивая, а затем стремительно взмыл в небо.

Тут же прекратил сыпать холодный град, перестали волноваться дубы и грохотать камни.

Все затихло. Ёжик обнял Гэйдла и почувствовал такую усталость и равнодушие, каких никогда не знал. Мама под землёй! Без неба, без солнца…Серёжик закрыл глаза и прислушался к своему сердцу. Оно, кажется, перестало стучать. «Всю жизнь искать — не отыскать…» Ёжик хотел заплакать, но не было слёз. Хотел заскулить — что-то застряло в горле. И тогда он закрыл глаза, чтобы не видеть мир без мамы.

Стала наваливаться темная дрёма, и хотя Гэйдл несколько раз говорил: «Держись крепче», Серёжику стало всё равно, свалится он или нет. Он заснул, и ему ничего не снилось. Будто вместе с надеждой умерли и его сны.

Орёл заметил, что Серёжик не шевелится, и неслышно опустился на кедр. Там он постучался в дупло, попросил у белки корзинку, и, осторожно переложив туда ёжика, полетел дальше.

С корзинкой в клюве Гэйдл летел двое суток, а Серёжик все не просыпался … Ему не хотелось ни есть, ни пить. Орёл брызгал на ёжика водой из ручья, тормошил и даже дергал за уши.

Но Серёжик безразлично смотрел, вздыхал и закрывал глаза снова. Злым молоточком стучало в нём страшное: «Всю жизнь искать — не отыскать».

— Никак заболел?! — встревожился Гэйдл.

Он закутал ёжика в мох и сухие листья и полетел так быстро, как только мог.

Через день орёл опустился у маленького зелёного теремка, стоявшего под тремя берёзами. Домик с резными цветами на ставнях, с трубой в виде короны, был похож на игрушечный.

— Скорее! — позвонил в колокольчик Гэйдл. — Скорее!

Выбежала Ящерица с глазами цвета жареной картошки, заохала.

На орла было страшно смотреть, так он измучился. Гэйдл внёс корзинку в дом, и, поставив её, в отчаянии воскликнул:

— Он болен разочарованием. Я не успел сказать, что мы летим к Вам, царице подземного царства, что Вы знаете там все ходы-выходы. И он отчаялся… Взгляните…

Изумрудная Ящерица склонилась над корзинкой.

— Ничуть не подрос. — сказала она с удивлением и взяла фонендоскоп.

— В груди бьётся смелое честное сердце. Правда, очень слабо. Но помочь, думаю, можно.

Ящерица стала доставать из шкафа какие-то склянки и порошки. Орёл, помогая, взлетал к верхним полкам.

Наконец стол был заставлен нужными бутылочками и пакетами. Ящерица взяла пипетку и придвинула крошечные весы.

— 5 капель веры в себя, 20 грамм надежды, — шептала она, — 3 сантиметра терпения и песчинка стойкости.

Она ещё что-то сыпала, тщательно взбивала венчиком, пробовала на язык.

И под конец заправила волшебный эликсир одуванчиками и мандариновым соком.

Лекарство было готово. Получилось полчашки.

Ёжика с трудом разбудили, и он равнодушно всё выпил. Потянулись часы ожидания.

Ящерица каждый час мерила Серёжику пульс и с укоризной повторяла Гэйдлу:

— Нельзя убивать надежду…

К ночи ёжик открыл глаза. Разбудил его треск поленьев в камине, который смутно напомнил что-то родное. Ах, да… У них с мамой тоже был камин. Давным-давно…

А, может, и не было ни её, ни камина?

Близко-близко он увидел глаза цвета жареной картошки.

— Была и мама, и камин! — улыбнулась Ящерица.

И, поставив ёжику градусник, уже серьезно добавила:

— Ну как — чепуха чепуховская?

Серёжик вспомнил свои слова и покраснел.

— Деревья с листьев так и не облетели, —прошептал он.

— Ну что сначала, что потом, бывает, путается, — ответила Ящерица, расставляя чашки с чаем.

Глава 30 Царица Подземного Царства

Хоть Изумрудная Ящерица и была царицей Подземного Царства, но жила она просто. Никто ей не прислуживал, и чашки были самые обыкновенные: не золотые, не серебряные, а глиняные. На полу рос такой же травяной ковер, как у Серёжика. Только у него дома трава, наверное, уже пожелтела. А здесь, несмотря на осень, она оставалась такого же цвета, как хозяйка.