Иллюзия нормальности (СИ)

Прилегающая к замку территория, находящаяся в запустении, навевала грустные мысли о бренности бытия, и путники быстрым шагом доходили до центральных замковых ворот, надеясь скорее покончить с этим. Каждый дергал внушительное металлическое кольцо, прилагая усилия, чтоб открыть тяжеленную и напрочь проржавевшую дверь. Но мечты войти победителем через парадные двери неизменно сводились на нет, и очередной рыцарь, просидев некоторое время на полуразвалившихся ступенях замка, начинал искать обходные пути.

Некоторым везло — и они находили маленькую деревянную дверку, ведущую в подвальное помещение. Кому везло ещё больше, те, преодолев такие трудности, как запутанные ходы, паутина и отсутствие света, находили расположение большой залы.

Было видно, что, даже находясь в запустении, роскошь и изобилие сопровождало обитателей замка долгие годы. Потускневшее золото и покрытые пылью драгоценные каменья лишь слегка давали представление о достатке, царившем тут тысячелетие назад.

У дальней стены стояли два трона с высокими спинками. На одном полулежало безвольное тело. Подойдя поближе, путник мог видеть прекрасную молодую королеву, спящую мёртвым сном.

Белые щёки, спорящие по своей бледности с каменным полом, если бы последний не был покрыт пылью, а вымыт дочиста трудолюбивыми руками, говорили о благородстве крови. Тяжёлые, золотистого оттенка, волосы струились живой волной, спадая по отделанному белой костью подлокотнику и стелясь по пыльному мраморному полу. Длинные чёрные ресницы слегка откидывают тени на щёки. Старинное платье, вычурное, с вышивкой мелкими камушками и золочёной нитью, открывающее взору красивые полукружия груди, ладно сидело на тонкой фигуре, которая сломанной куклой лежала на широком троне. В любом мужчине тот же час взыгрывало благородство, и он, движимый лишь благородными порывами разбудить безмолвную красавицу, как в омут с головой, бросался в спасение.

Порывисто приблизившись, благородный рыцарь трепетно припадал к, на удивление, алым устам спящей красавицы. Поцелуй длился и длился, яркий, животворящий, дающий сил одной и выпивающий их у другого, до тех пор, пока недальновидный спаситель не падал бездыханным на покрытый серой пылью пол.

Вот и сказке конец.

Вы же слышали сказку о спящей красавице? Это всё глупости и досужие вымыслы. В самой высокой башне, дорога к которой тянется по разрушенной винтовой лестнице, за небольшой дверкой, скрывающей внутренне убранство, стоит большая резная кровать с балдахином. Эта комнатка выбивается из окружающей реальности: в ней нет пыли и её не коснулись разрушения времени. Маленькое окошко наглухо забито ставнями и не пропускает ни капли солнечного света.

На ложе спит мёртвым сном прекрасный юноша: белые щёки, спорящие по своей бледности с простыней, тяжёлые, золотистого оттенка, волосы заполонили всю кровать живой волной, спадая на пол, длинные чёрные ресницы слегка откидывают тени на щёки, старинный камзол, вычурный, с вышивкой мелкими камушками и золоченой нитью, обтягивает тонкий мальчишеский стан, да плотные брюки в тон, ладно сидящие на стройных ногах.

Он спит. Он всё ещё спит. И будет спать вечно — не нужно прекрасных принцев, есть свой! — пока какая-нибудь принцесса не сломает свое мировоззрение, начав искать не спящую красавицу в главной зале, а спящего красавца в ничем неприметной башенке, ход к которой и не найти сразу.

Позвольте представиться, я — Линнаезус — огненный саламандр, хранитель принца.

И не было никаких крёстных. Это я не уберёг королеву, проиграв ей противостояние и не приняв во внимание её сильное желание родить ребенка, и — непременно — девочку.

Я несу свое наказание и по сей день... Без возможности вернуть себе человеческое обличие, обитая в камине, еле поддерживая там пламя, я навсегда заточен в эту лживую книгу сказок. Время пощадило моё самолюбие, потеряв настоящую историю о спящей красавице, и только лишь сказки остались бродить по свету, оставляя за собой мир, любовь и доброту.