Красный молот

Синий человек дал за это чудо из чудес двенадцать оленьих шкур и торжественно унес его с собой. Сам он был вождем могущественного племени, разбогатевшего охотой и многочисленными военными победами.

Наши поля, в настоящее время возделанные, некогда сплошь были покрыты прудами и лесами. Нередко теперь там находят пепел, кости, остатки глиняной посуды и камней от очага. Когда-то это было человеческое жилье. Вообще, первобытные люди охотно селились над водой.

Я лично полагаю, что в таких пологих местностях, как наша, люди рыли глубокие ямы, выбирая место поближе к источнику. При случае даже отводили течение ручья и заполняли эти ямы водою. Затем на сваях строили просторные помещения, которые имели вид острова в отверстии воронки. Крыша его почти не была видна, так как находилась на одном уровне с землею.

Все это были необходимые предосторожности на случай нападения хищных зверей или неприятельских племен.

Синий человек жил в таком большом колодце, окруженном другими, менее глубокими и обширными, где устроились несколько семейств, повиновавшихся его приказаниям и пользовавшихся его покровительством. Вождь обошел все эти жилища, пробираясь к ним по деревянным мосткам, грелся у всех очагов, приветливо разговаривал с обитателями и показывал им чудесный розовый топор, намекая на то, что он получил его в дар от какого-то божества. Не знаю, поверили ли ему подданные или только сделали вид что поверили. Однако несомненно то, что розовый молот стал считаться чудодейственным талисманом. Когда враги напали на это племя, то все устремились в бой с уверенностью в победе. Уверенность порождает храбрость, а храбрость, в свою очередь, порождает силу. Враг был разбит и розовый топор вождя племени обагрился кровью побежденных. Слава новой победы еще более увеличила прежнюю славу синего человека, а объятый ужасом неприятель дал ему прозвище Красный Молот, которое потом перешло на все его племя.

Молот принес вождю счастье, с тех пор ему всегда сопутствовала удача — и на войне, и на охоте. Он умер в преклонных летах, ни разу не пострадав от какого-либо несчастья, столь возможного во время его военных похождений. По обычаю того времени его похоронили под огромным курганом и, как требовали религиозные обычаи и уважение предков, вместе с ним зарыли и красный молот, хотя наследникам очень хотелось оставить это оружие себе.

Итак, после кратковременной славы наш камень очутился во мраке безвестности. Племя Красного Молота, лишившись своего талисмана и мужественного вождя, теперь стало часто подвергаться набегам врагов, которые угоняли стада и разоряли жилища.

Эти несчастья побудили одного из потомков Красного Молота разрыть ночью заповедную могилу и похитить талисман. Он спрятал его в своей пещере, но так как он никому не мог признаться в своем святотатстве, то не мог и пользоваться открыто оружием в битвах, возродить мужество своего племени. Новый обладатель талисмана был скорее суеверным, чем храбрым человеком. Не находясь более в могучих и умелых руках, красный молот утратил свою силу, и племя под давлением врагов должно было искать себе новые места для поселения. Жилища его перешли к победителям, и прошло много-много веков, пока знаменитый молот, спрятанный между двумя камнями, снова увидел свет Божий. О нем, впрочем, позабыли до такой степени, что когда одна старуха, гоняясь в кухне за крысой, случайно нашла его, то никто не мог объяснить ей, на что употреблялся этот каменный нож. Подобные орудия уже совершенно исчезли. Люди научились плавить и ковать бронзу, а так как первобытные народы не знали своей истории, то они и не помнили об услугах, оказанных им когда-то каменными оружиями.

Как бы то ни было, но старухе молот очень понравился, и она попробовала растирать им коренья, которые добавляла в суп. Она нашла его очень удобным и достаточно острым, хотя от времени и сырости он уже утратил свою красивую рукоятку. После ее смерти он достался детям, которые изрядно его выщербили.

С наступлением железного века это презренное оружие было забыто на краю высохшего и наполовину засыпанного колодца. Новые жилища уже строились на земле и были окружены обработанными полями. Люди уже пользовались лопатами и заступами; они говорили, действовали и думали совсем иначе, чем в прежние времена. Красный молот опять стал простым камнем и снова погрузился в невозмутимый сон среди луговых цветов.

Прошло еще немало веков. Однажды босой охотник, преследовавший зайца, который спрятался в высохшем колодце, порезал себе палец ноги об острый край молота. Он поднял его и, решив наделать себе кремней для ружья, отнес его к себе домой. Когда наступил сбор винограда, он стал подкладывать этот камень под чаны. Потом он выбросил его на огород, где густая капуста прикрыла его своей тенью, и он вновь погрузился в сон, не нарушаемый человеком.

Сто лет спустя садовник наткнулся на него своей лопатой, а так как прежний огород крестьянина теперь составлял часть графского парка, то садовник поспешил отнести находку своему господину.

— Кажется, я нашел между грядками спаржи один из тех старинных молотков, которыми ваше сиятельство изволили интересоваться, — сказал он.

Граф похвалил садовника за его «антикварский» глаз и очень гордился своим новым приобретением. Красный молот был одним из самых красивых образцов древнего искусства наших предков. Хотя он очень сильно постарел от времени, но сохранил несомненные следы искусной работы человека. Все друзья дома и все местные любители редкостей восхищались им. Много споров было об эпохе его происхождения. По форме он напоминал оружие древнейших времен, но выработка и полировка его свидетельствовали о менее варварском искусстве. Очевидно, он принадлежал к переходной эпохе и, может быть, был привезен иноземцами. Во всяком случае, как утверждали геологи, он не был сработан в этой местности, потому что кругом сердолика нет и в помине. Впрочем, то обстоятельство, что вода несет с собой всякие минералы, они упустили из вида.

От рисунка, начертанного на лезвии, еще сохранились некоторые линии, и они подверглись тщательному исследованию. Очевидно было, что это изображение какого-то животного, но какого? Лошади, оленя, пещерного медведя, мамонта?

После долгих осмотров и исследований красный молот положили на бархатную подушку. Это был самый интересный предмет в коллекции графа, и потому он получил почетное место, которое и занимал лет десять.

Граф умер бездетным, а графиня находила, что ее покойный муж тратил на свои коллекции слишком много денег, которые можно было бы с успехом потратить на покупку кружев и подновление экипажей. Поэтому она поручила распродать все древности, чтобы скорее освободить от них свою усадьбу. Она сохранила только несколько резных камней и золотых медалей, которые можно было использовать как украшения, и так как красный молот был сделан из великолепного сердолика, то она заказала выточить из него пряжку для пояса. Однако, когда из красного молота были сделаны две пластинки в оправе, графиня нашла их слишком безвкусными для пояса и отдала своей шестилетней племяннице, которая нацепила их на свою куклу. Это тяжелое и громоздкое украшение скоро надоело девочке, и она решила сварить из него суп для кукол. Ну да, я не шучу! Вы сами знаете, детки, что куклам на суп идут самые разнообразные вещи: цветы, семена, раковины, белые и красные бобы — все годится, если это хорошенько сварить в жестяной кастрюльке на воображаемом огне. У маленькой девочки не было морковки для супа. Чудный цвет сердолика привлек ее внимание, и утюгом она разбила камень на мелкие кусочки, которые положила в суп. Он вышел очень красивым на вид и, наверное, понравился кукле.

Если бы красный молот был живым существом, то есть если бы он способен был думать, то каким бы размышлениям он мог бы предаться по поводу своей странной участи! Быть скалой, а потом глыбой, служить в этом виде таинственному замыслу феи; принудить ручей раскрыть тайны духа, властвующего над ледяными вершинами; сделаться после того кумиром целого воинственного племени, славой народа, скипетром вождя и снизойти до смиренного положения кухонного ножа; снова обрести славу в руках любителя древностей, красоваться на бархатной подушечке, вызывать восторги знатоков — и все это для того, чтобы в конце концов сделаться в руках ребенка воображаемой морковью, которая не способна даже возбудить аппетит у куклы!