Про бобрёнка Симочку и всю его семью (СИ)

Ну вот и замечательно, ― улыбнулась мама. ― А теперь слушайте: весь фокус в том, что наши зубы никогда не изнашиваются, потому что растут всю жизнь. Они очень прочные и всегда молодые, новые и красивые, даже у самых старых бобров! Мы грызём твёрдую древесину, и если бы наши зубы не росли, они бы сточились уже за год, но они растут! И потом ― цвет, это то, что нас очень отличает. Представьте себе, у всех зверей (а их очень много за рекой, в лесу) зубы обычные, белые. ― И мама улыбнулась, показав прекрасные оранжевые резцы.

― Жалко, что я не могу их увидеть, ― вздохнул Симочка, трогая свои удивительные зубки.

― Отчего же, скоро ты сможешь их увидеть. Как только вы научитесь плавать ― вы сможете видеть своё отражение в реке. Нужно только немножко подождать.

Плавать, плавать!

Ах, как бобрята хотели научиться плавать! Их тянуло к воде, как магнитом, ведь бобры ― водные жители. Но на этом пути у малышей возникло очень серьёзное препятствие ― их маленький вес.

Дело в том, что выход из бобровой хатки находился под водой. Так устроены все хатки бобров: река к ним заходит прямо в дом на нижнем этаже и выйти из дома можно, только глубоко нырнув. А вот как раз нырнуть-то у малышей пока не получалось. Вода выталкивала их лёгонькие тельца на поверхность и не позволяла погрузиться в свою толщу. Часами Симочка и Манюня, как поплавки, болтались на поверхности водного коридора, мешая тем самым движению взрослых. И если мама была терпелива к детям, когда, вынырнув в коридор, она натыкалась на кого-нибудь из них, то старшие брат с сестрой терпением не отличались. Особенно раздражался на малышню, вечно торчащую в коридоре, Пуша:

― Что вы тут болтаетесь? ― кричал он. ― Не умеете плавать ― сидите тихо в своей комнате, не мешайте заниматься делом!

Это было очень обидно.

― Подумаешь, какой деловой Пуша ― крикуша! ― шёпотом на ушко сестре после каждого такого нагоняя говорил Сим, и они вместе тихонько хихикали. А что им ещё оставалось делать? Возражать было бессмысленно, ведь они и вправду всем мешали.

Перед сном мама рассказывала бобрятам, как замечательно они приспособлены для жизни в воде. От этих рассказов стремление плавать у малышей становилось почти нестерпимым.

― Мы ― бобры! Мы можем задерживать дыхание и находиться под водой очень-очень долго ― говорила мама с гордостью. ― Многие бы так хотели уметь, но им не дано.

В другой раз она рассказывала про то, что, оказывается, у бобров удивительные хвосты.

― Да? ― удивился Симочка, рассматривая свой хвостик-лопаточку. Он казался ему вполне обыкновенным.

― У нас удивительные хвосты, ― подтвердила мама. ― Вот увидите: с их помощью так легко управлять движением в воде!

― Больше ни у кого нет таких хвостов? ― спросила Манюня.

― Практически ни у кого. Правда, люди, увидев наши хвосты, научились делать себе что-то подобное. Они называют это веслом. Но люди ― это особый случай.

― А кто такие люди? ― заинтересовались дети.

― Ну, про людей так быстро не расскажешь. Они очень умные, а потому, те из них, кто замышляет недоброе, очень опасны. Я покажу вам людей издали, когда вы научитесь плавать.

― Но когда же, когда же мы уже сможем нырять? ― чуть не плакал Симушка, а Манюня тихо вздыхала.

― Потерпите и такой день обязательно придёт. ― заверила мама.

И действительно, такой день настал. Симушка, как обычно, плюхнулся в воду, привычно ожидая, что зависнет на поверхности, но вдруг почувствовал, что вода перестала выталкивать его. От нового ощущения Симочка очень разволновался и от волнения неуклюже попытался нырнуть и легко оказался в толще воды. Над ним беспомощно барахталась сестрёнка, она была меньше и нырять по-прежнему не могла. А бобрёнок поплыл. Он плыл и всё происходило, как рассказывала мама: хвостик был прекрасным рулём, а прозрачная вода позволяла видеть всё вокруг. Там, в домашнем коридоре, вода была тёплой и тёмной, а здесь, в реке, вода искрилась и сияла. Какой мир открылся бобрёнку! Симушка и не подозревал, сидя в тесной хатке, что этот мир такой огромный и прекрасный!

Мама рассказывала, что во время плаванья глаза бобров защищены специальной прозрачной плёнкой, поэтому вода не мешает им смотреть. Симочка жадно вглядывался в подводный мир, который оказался очень густо населённым разными существами. Бобрёнок догадывался, что это и есть рыбы, которых мама в своё время очень подробно описала детям. Они, эти рыбы, сверкающие чешуёй, оказались намного удивительней и красивее, чем бобрёнок представлял их раньше. Они молча таращили на него свои большие глаза, а когда Симушка подплывал очень близко ― шарахались от него в разные стороны. Бобрёнку было очень весело.

Но тут, проплывая над огромной корягой, он увидел прямо под собой огромное чудище. Чудище сонно шевелилось, с обеих сторон его огромной пасти свисали и мерно покачивались длинные усы. Тут уж шарахнулся Симушка, он быстро-быстро стал перебирать в воде своими перепончатыми лапками и через несколько секунд всплыл на поверхность. Вынырнув, совсем близко от себя бобрёнок увидел маму и Пушу, глубоко вздохнул и поплыл к своим.

― Мама, ты не рассказывала, что в нашей реке живёт чудовище, я его только что видел! Там, внизу, под корягой, ― старательно скрывая страх, безразличным тоном сказал бобрёнок, как только оказался рядом со своими.

― Что ты, это вовсе не чудовище, это сом, он ― рыба. Нам, бобрам, он не страшен, ― улыбнулась мама, а Пуша фыркнул, но Симочка сделал вид, что не заметил насмешливого фырчанья старшего братца.

― Но какой же ты молодец ― сам научился плавать! Я очень, очень рада! ― похвалила сына мама, а Пуша добавил:

― Слава богу, перестанешь, наконец, путаться под ногами!

Но сказал он это как-то беззлобно, с улыбкой, так что Симочка не стал обижаться. Не такой был сейчас момент, чтобы обижаться ― прекрасный был момент.

― Видишь, солнце садится, это называется «закат» ― сказала мама. ― Смотри, как красиво оно отражается в реке. Река ― твой большой дом, Симочка! Никто тебе здесь не страшен, не то что на берегу.

Бобрёнок смотрел на заходящее солнце, вдыхал удивительно вкусный весенний воздух и чувствовал ― какое это счастье быть бобром и жить на реке!

― Теперь Манюня будет скучать в хатке совсем одна, пока не сможет плавать, ― вздохнула мама. ― Ты уж, сынок, не оставляй её надолго. Взрослым некогда сидеть дома, а ты отправляйся-ка к сестрёнке, тем более вода ещё холодная, можно простыть с непривычки.

И Симочка поплыл назад к хатке. Выныривая в водном коридоре своего дома, он тут же уткнулся прямо в животик барахтающейся там сестрички. «Да, действительно, это может надоесть, ― подумал он, вспоминая недовольные крики Пуша. ― Пожалуй, зря мы всё время так мешали».

Симочка взахлёб рассказывал Манюне о своём первом приключении на большой реке и не сразу заметил, что она еле сдерживает слёзы. А когда бобрёнок это заметил, то подумал, что, конечно, ему бы не хотелось оказаться на месте сестрёнки. И ему стало очень жалко Манюню. Так жалко, что Симочка решил: «Не стану плавать в реке, пока Манюня не наберёт нужный вес!»

― Ты очень добрый, сыночек, ― растрогалась мама, когда Симушка объявил о своём решении. ― А ты, Манюня, чтобы быстрей подрасти ― ешь побольше!

С этого момента Манюня стала есть постоянно. Просыпаясь, она тут же хватала лапкой веточку и начинала грызть и выпускала веточку, только засыпая.

― Милая, когда я говорила, что нужно больше есть, я не имела в виду, что нужно есть постоянно. У тебя может разболеться животик. ― волновалась мама.

Но стремление малышки набрать нужный вес было очень сильным, и она продолжала поглощать веточки в огромном количестве. И, наконец, в тот день, когда Симушке уже было совсем невмоготу терпеть своё добровольное заточение в хатке, Манюня смогла нырнуть. О, это был один из самых счастливых дней для бобрят! Они плавали там, где хотели, и никому-никому не мешали, потому что река была огромной.