Серёжик (без иллюстраций)

— Отборные жуки! — хвастливо сказал Златти — Кроту понравятся!

— Он хитрый! Сам ловить не хочет! — всхлипнул Нытти. — А я на охоте нос расквасил, порвал капюшон, разбил коленку! И жуков в нашем лесу с каждой весной всё меньше и меньше.

— А изумрудов в кадушке всё больше и больше!

Вдруг послышался такой жуткий вопль, что Серёжик едва не вскочил. Его охватил ужас, лапки сами собой стали куда-то мчаться. А так как лежал он, свернувшись клубком, свои же пятки били его по носу!

— Бешенство! — хором воскликнули гномы.

Они помчались на кухню и увидели, что всё в ней перевернуто вверх дном. На полу валялись кастрюли и сковородки, мука белела островками вперемешку с крупой. Мусор из ведра был вытряхнут, картошка рассыпана. Жадди искал ёжика в каждой корзинке, в каждой банке!

Он выл, вырывая волосы из бороды! Грязные клочки её летали тут и там.

Увидев братьев, Жадди разревелся: «Ёжик в сметане! Ёжик в сметане!»

Ничего другого, как ни старался, он вымолвить не мог.

— Вот что значит есть бешеных ёжиков! — поучительно сказал Златти.

Гномы принялись пихать упирающемуся Жадди лекарство.

— До чего доводит жадность! — хихикал Нытти, черпая пиявок из бочки половником.

Он перестал завидовать, и настроение его улучшилось.

— Жадность — это прекрасно! — возразил Златти, накалывая вилкой колючий чертополох. — Но у порядочного гнома она должна быть к золоту, деньгам, драгоценным камням и звёздам!

Жадди еле успевал жевать — гномы кидали ему в рот всё новые и новые порции. В конце концов лекарство стало вываливаться, путаясь в изодранной бороде.

Только лучше Жадди не становилось. Он так колотил ногами по полу и таращил глаза, что гномы решили запереть его в гостеловке.

— Пусть посидит, пока не очухается! — сказал Златти.

— Да, да! Он опасен! — кивнул Нытти. — Кто бы мог подумать: от такого маленького ёжика такое большое бешенство!

Серёжику было слышно лишь обрывки фраз. Успокоившись, что его не будут искать, он задремал. Но вдруг откуда-то сверху раздался дребезжащий голосок, похожий на тот, что он слышал на кухне:

— Скорее выбирайся!

Ежик выскочил и увидел, что в комнате никого нет.

— Прячься в тумбочку! — поторопил его тот же голос.

«Наверное, это дерево говорит», — решил ёжик и огляделся. Тумбочек было много. Они беспорядочно стояли друг на друге, а вокруг валялись какие-то мешки, вёдра и грабли.

Серёжик открыл первую попавшуюся, оттуда вывалились зелёные гусеницы. Открыл вторую, вылетели бабочки. С опаской заглянул в третью. Там лежала маленькая серебряная шпага.

Серёжик залез в эту тумбочку и осторожно взял шпагу в лапы. Тут же стало светло! Она засияла от эфеса до кончика клинка.

Ёжик поискал под гардой батарейки, но ничего не нашёл. Шпага светилась сама по себе, но только если он брал её в лапы.

И тут вдруг ему ясно вспомнились слова Древней книги «Ибо придёт на землю смельчак в игольчатой броне с Великим Ключом и Серебряной шпагой…» Неужели… та самая?! Только зачем ему шпага, если нет ключа?

Бах! Бах! Бах! Загромыхала дверь.

Серёжик услышал, как прибежали гномы. С лязгом стали открываться замки.

— Ах, как мы рады! Как рады! Добро пожаловать! — засуетился Златти.

— Странно пахнет… — послышался голос Крота. — Знакомый запах.

— Это Жадди ёжика ва… — начал Нытти, но ойкнул и затих.

— Что? Какой ёжик?

— Не ёжик, а ножик. Жадди ножик точил, — ласковым голоском объяснил Златти. — Дорогой Крот, Вы не забыли изумруды?

— А чего тут у вас гусеницы по стенам ползают, бабочки летают?

— Да тумбочки усохли за лето, сами открываются.

— Не очень-то вы бережёте товар… Помните, к Новому году мне нужно 500 бабочек для подарка её Величеству и три килограмма гусениц Фрейлине. Получите два алмаза. А если бабочек будет 499, а гусениц хоть на грамм меньше, то один.

— Все сделаем в лучшем виде! — залебезил Златти. — Посмотрите, какие отборные жучки. Один усатее другого!

Затем послышались охи Нытти, счёт, снова загремела ванна, стали лязгать замки и наконец всё стихло.

— Видал, какие изумруды? Один в один! — довольно сказал Златти.

— Он обманул. Их не сто, а девяносто семь, — захныкал Нытти. — Крот утащил три камушка в рукав.

— А чего ж ты молчал?

— Боялся…

— Один бешеный, другой — трусливый. Тьфу!

Ругаясь, гномы ушли.

Серёжик обрадовался, что дверь рядом, и решил, что убежит, как только стемнеет. Но тут вспомнил, что ключа у него нет, и вздохнул.

— Не спишь? — вдруг услышал он тот же голосок — Расскажи, как там на воле?

Серёжик приоткрыл дверцу.

— Ты дерево, тебе виднее. А я даже не знаю, день сейчас или ночь.

— Какое же я дерево… — отозвался тоненький голосок. — Я была бы рада стать деревом, веткой или даже просто листочком, лишь бы увидеть Солнце, Луну, сестриц… Услышать, как гудит шмель, почувствовать дуновение ветра, понюхать мои любимые незабудки, покататься на облаке… Ты когда-нибудь катался на облаке?

— Нет…

— О… Это чудесно! Нет ничего лучше, чем лежать в его нежной мякоти. От малейшего движения ты проваливаешься вглубь пушистости, а воздушнее и слаще её нет ничего на свете. Можно плыть, откусывая маленькие кусочки, вдыхать ароматы трав, моря, приносимые ветром…

— Откусывать кусочки облака? — перебил Серёжик.

— Конечно! — засмеялся невидимый собеседник. Грустный смех был похож на перезвон колокольчиков. — Разве ты не видел, что летящие облака тают?

— Ну да…

— Это потому что мы едим их, когда катаемся. О, облако слаще меда, нектара всех цветов и сока всех деревьев!

— И даже мандариновых ломтиков?!

— Ага!

— И даже сгущёнки?

— Конечно! А главное, его можно есть очень много и не бояться растолстеть. От облака только летучесть повышается.

— Что-что?

— Летучесть!!! — голосок дрогнул. — Ах, как бы я хотела ещё хоть разочек взлететь! Перекувыркнуться, упасть вниз, коснуться травы и снова подняться в небо!!!

Наступило молчание, и скоро послышался тихий плач.

— Только я никогда-никогда не смогу летать… Я взаперти уже 10 лет, 5 месяцев и 3 дня.

— Ты птица? — шёпотом спросил Серёжик и огляделся. Клетки не было видно.

— Я — звезда.

Глава 22 Звёзды

— Как это звезда? — ахнул Серёжик. — где ты?

— Я здесь… Свечу тебе вместо лампочки. Обыкновенная звезда, только маленькая. У меня и имени ещё нет. Просто звёздочка.

На стене и правда висел грязный светильник. В его тусклом свете Серёжик разглядел, что под плафоном что-то шевелится.

— Звёзды купаются по ночам, — всхлипнула Звёздочка. — Ведь чтобы сиять ярко, нужно быть чистой-чистой. Днём в воду лезть нельзя — увидят, а ночью плещись, сколько хочешь! Я так любила качаться на тихих волнах и болтать с рыбками. Они рассказывали про подводное царство и просили посветить то тут, то там, чтобы найти потерянное колечко или бусинку. Ах, как мне было их жалко! Подумать только, они никогда не видели неба! Я прыгала в зеленый ил, и под водой мы водили хороводы. Иногда играли в генерала, и я была медалью, которую цепляли окуню. Иногда — в прекрасную царевну, и я превращалась в корону, прыгая на голову щуке! А чаще — в паровоз. Тогда я становилась фарой! За мной бежали вагончики — плотвички, лещи, караси! Ах, какое это было чудесное время!

Серёжик слушал, затаив дыхание.

— Ходили слухи, что сестрицы пропадают, но как и где — неизвестно. Сколько искали их Солнце с Луной, заглядывая в окошки — всё без толку. А я вообще не понимала, как можно поймать звезду? Мы летучи, мы стремительны, мы…

Звёздочка снова всхлипнула.

— Гномы ловят нас, забрасывая в реку маленьких ежат. Они такие маленькие, что ночью их не заметишь, а иголки у них хоть мягкие, но острые.

— Ежатами ловят звёзды?!!!

— Ну да, сворачивают ёжика клубком, так что ему ничего не видно, привязывают к удочке и начинают окунать в воду. Я знаю, гномы пытались ловить нас на подушечки с иголками, на колючки каштана, но у них не выходило. Почему-то звёзды ловятся ёжиками, как рыбы червяками… Крот сказал, что это неизвестное науке таинственное...это… как его… притяжение…