Тысяча и одна ночь

Потом она свернула письмо и отдала его старухе, и та взяла его и пошла к Тадж-аль-Мулуку и отдала ему письмо. И юноша, прочтя письмо, понял, что у царевны жестокое сердце и что он не достигнет её. И он пожаловался на это везирю и потребовал от него хорошего плана, и везирь сказал ему: «Знай, что тебе будет полезно с нею только одно: напиши ей письмо и призови на неё гнев Аллаха». – «О брат мой, о Азиз, напиши ей за меня, как ты знаешь», – сказал юноша. И Азиз взял листок и написал такие стихи:

Потом Азиз свернул письмо и подал его Тадж-аль-Мулуку, и когда тот прочёл письмо, оно ему понравилось, и он отдал его старухе, а та пошла с ним и, войдя к Ситт Дунья, подала ей письмо. И царевна, прочтя письмо и поняв содержание, сильно разгневалась и воскликнула: «Все, что случилось со мной, вышло из головы этой скверной старухи!» И она кликнула невольниц и евнухов и сказала им: «Схватите эту проклятую, коварную старуху и побейте её сандалиями!» И они били её сандалиями, пока она не обеспамятела, а когда старуха очнулась, царевна сказала ей: «О скверная старуха, если бы я не боялась Аллаха великого, я бы, право, убила тебя! Побейте её ещё раз», – сказала она потом, и старуху били, пока она не лишилась чувств, а затем царевна велела тащить её по земле и выбросить за ворота. И старуху поволокли, лицом вниз, и бросили перед воротами, а очнувшись, она пошла, то идя, то садясь, и дошла до своего жилища.

И она подождала до утра, а потом поднялась и пошла к Тадж-аль-Мулуку и рассказала ему обо всем, что случилось с нею, и царевич, которому стало тяжко от этого, сказал ей: «Нам тягостно, о матушка, то, что случилось с тобою, но все суждено и предопределено». А старуха молвила: «Успокой свою душу и прохлади глаза! Я не перестану стараться, пока не сведу тебя с ней и не приведу тебя к этой распутнице, которая сожгла меня побоями». – «Расскажите мне, почему она ненавидит мужчин», – сказал Тадж-аль-Мулук. «Потому что она видела сон, который вызвал эту ненависть», – ответила старуха. «А какой это сон?» – спросил Тадж-аль-Мулук. И старуха сказала: «Как-то ночью она спала и увидела, что охотник поставил на земле сети и насыпал вокруг них пшеницы, а сам сел поблизости, и не осталось птицы, которая бы не подлетела к этим сетям. А среди этих птиц она увидела двух голубков, самца и самку. И царевна смотри г на сети и видит, что нога самца завязла в сетях, и он начал биться, и все птицы разлетелись от него и умчались, по его жена вернулась к нему, покружилась над ним, опустилась и подошла к сети (а охотник не замечал её). И она стала клевать то колечко, в котором завязла нога самца, и тянула его клювом, пока не освободила ногу голубка из сетей, и они оба улетели. И после этого пришёл охотник и исправил сети и сел поодаль. И прошло не более часа, как птицы прилетели, и в сетях завязла самка. И все птицы улетели от неё, и среди них самец, и он не вернулся к своей самке, и пришёл охотник и захватил самку и зарезал её. И царевна пробудилась от сна, испуганная, и воскликнула: „Все самцы таковы, как этот: в них нет добра – и во всех мужчинах нет добра для женщин!“

И когда она кончила рассказывать, Тадж-аль-Мулук сказал ей: «О матушка, я хочу на неё посмотреть один разок, хотя бы была мне от этого смерть! Придумай же хитрость, чтобы мне увидеть её». – «Знай, – сказала старуха, – что у неё есть сад, под дворцом, для её прогулок, и она выходит туда один раз каждый месяц, из потайной двери. Через десять дней настанет ей время выйти на прогулку. И когда она захочет выйти, я приду и уведомлю тебя, чтобы ты пошёл и встретился с нею. Постарайся не покидать сада: может быть, когда она увидит твою красоту и прелесть, к её сердцу привяжется любовь к тебе. Ведь любовь-главная причина единения». И Тадж-аль-Мулук отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» А затем он, вместе с Азизом, поднялся и вышел из лавки, и взял с собой старуху, и они пошли к своему жилищу и показали его старухе. И Тадж-аль-Мулук сказал Азизу: «О брат мой, нет мне надобности в лавке! То, что мне было от неё нужно, уже сделано, и я дарю тебе её со всем, что есть в ней, так как ты ушёл со мною на чужбину и оставил твою страну». И Азиз принял от него это. А потом они сидели и разговаривали, и Тадж-аль-Мулук стал расспрашивать Азиза о его диковинном положении и о том, что случилось с ним. И Азиз рассказывал, что ему довелось испытать, а затем они пришли к везирю и сообщили ему, что решил Тадж-аль-Мулук. «Как поступить?» – спросили они его, и он сказал: «Идёмте в сад», – и тогда каждый из них надел лучшее, что у него было, и они вышли, а сзади них шли три невольника, и они отправились в сад и увидели, что там много деревьев и полноводные каналы, и увидали садовника, который сидел у ворот. И они приветствовали садовника, и тот ответил на их приветствие, и тогда везирь протянул ему сто динаров и сказал: «Я хочу, чтобы ты взял это на расходы и купил нам чего-нибудь поесть. Мы чужеземцы, и со мной эти юноши, и мне захотелось с ними прогуляться». Садовник взял деньги и сказал: «Входите и гуляйте – сад весь ваше владение. Посидите, пока я вам принесу чего-нибудь поесть».

Потом он отправился на рынок, а везирь с Тадж-альМулуком и Азизом, когда садовник ушёл на рынок, вошли внутрь сада, и через часок садовник вернулся с жареным ягнёнком и хлебом, точно хлопок, и сложил это перед ними, и они поели и попили, а затем садовник принёс им сладостей, и они полакомились и вымыли руки и сидели, разговаривая. «Расскажи мне про этот сад: твои ли он, или ты его нанимаешь?» – спросил везирь. «Он не мой, он принадлежит царской дочери, Ситт Дунья», – ответил старик. «А сколько тебе платят каждый месяц?» – спросил везирь, и садовник отвечал: «Один динар, не больше». И везирь оглядел сад и увидел там высокий дворец, но только он был ветхий. «О старец, – сказал он, – я хочу сделать здесь добро, за которое ты будешь меня вспоминать». – «А какое ты хочешь сделать добро?» – спросил старик, и везирь, сказал: «Возьми эти триста динаров». И, услышав упоминанье о золоте, садовник воскликнул: «О господин, что хочешь, то и делай, а везирь дал ему денег и сказал: „Если захочет Аллах великий, мы сделаем добро в этом месте“. И затем они вышли от него и пришли в своё жилище и проспали эту ночь, а назавтра везирь призвал белильщика и рисовальщика и хорошего золотых дел мастера, принёс им все, какие было нужно, инструменты и, приведя их в сад, приказал им выбелить этот дворец и разукрасить его всякими рисунками. А затем он велел принести золота и лазури и сказал рисовальщику: „Нарисуй посредине этой стены образ человека-охотника, и как будто он расставил сети и туда попали птицы и голубка, которая завязла клювом в сетях“.

И когда рисовальщик разрисовал одну сторону и кончил рисовать, везирь сказал ему: «Сделай на другой стороне то же, что на этой, и нарисуй образ одной только голубки в сетях и охотника, который взял её и приложил нож к её шее, а с другой стороны нарисуй большую хищную птицу, которая поймала самца-голубя и вонзила в него когти». И рисовальщик сделал это, и когда они покончили со всем тем, о чем упоминал везирь, тот отдал им плату, и они ушли, а везирь и те, кто был с ним, тоже удалились, и, попрощавшись с садовником, отправились в своё жилище. И они сидели за беседой, и Тадж-аль-Мулук сказал Азизу: «О брат мой, скажи мне какие-нибудь стихи, может быть моя грудь расправится и покинут меня эти думы и охладеет пламя огня в моем сердце». И тогда Азиз затянул напев и произнёс такие стихи: