Медведь и соловей (ЛП)

— У меня есть братья, — сказал он. — Я должен попробовать сам. Повидать мир. Я буду бороться за Бога. Я рожден для этого, отец. И князь — мой двоюродный брат Дмитрий — нуждается во мне.

— Как горько, — прорычал Петр, — быть отцом сыновей, что бросили его. Или быть мужчиной, чью смерть даже не станут оплакивать сыновья.

— Со мной будут братья, — возразил Саша. — А у вас есть Коля и Алеша.

— Если уедешь, ничего с собой не возьмешь, Саша, — рявкнул Петр. — Только одежду, что на тебе, твой меч и безумную лошадь, которую пытаешься учить. Ты не будешь моим сыном.

Саша выглядел моложе, чем раньше. Его лицо побелело за загаром.

— Я должен ехать, отец, — сказал он. — Не нужно ненавидеть меня за это.

Петр не ответил. Он резко развернул Бурана в сторону дома, и лошадь Саши осталась позади.

* * *

Вася пробралась в конюшню в тот вечер, когда Саша ухаживал за высоким юным мерином.

— Мышь печальна, — сказала Вася. — Она хочет уехать с тобой, — коричневая кобылица стояла, опустив голову, в своем загоне.

Саша улыбнулся сестре.

— Она стара для путешествий, — сказал он, погладив шею кобылицы. — И в монастыре мало толку от племенной кобылицы. Этот мне послужит, — он шлепнул мерина, тряхнувшего острыми ушами.

— Я могу быть монахом, — сказала Вася, и Саша увидел, что она снова украла вещи брата и стояла с сумкой в руке.

— Не сомневаюсь, — сказал Саша. — Но обычно монахи больше.

— Вечно я слишком маленькая! — завопила возмущенно Вася. — Я подрасту. Не уезжай пока, Сашка. Еще год.

— Ты забыла Олю? — сказал Саша. — Я обещал, что сопровожу ее в дом ее мужа. А потом уйду к Богу, Васечка, это не пустяки.

Вася задумалась на миг.

— Если я пообещаю Оле проводить ее в дом мужа, я смогу тоже поехать?

Саша молчал. Она посмотрела на свои ноги, шаркая носком по пыли.

— Анна Ивановна меня отпустит, — выпалила она. — Она хочет, чтобы я уехала. Она ненавидит меня. Я слишком маленькая и грязная.

— Не спеши, — сказал Саша. — Она выросла в городе, она не привыкла к лесу.

Вася нахмурилась.

— Она уже тут давно. Лучше бы она уехала в Москву.

— Давай, сестренка, — Саша посмотрел на ее бледное лицо. — Давай покатаемся, — Вася, когда была меньше, любила кататься у него в седле, подставлять лицо ветру в безопасности рук брата. Она просияла, и Саша поднял ее на мерина. Когда они вышли во двор, он сел за ней. Вася склонилась вперед, дыша быстрее, и они помчались со стуком копыт.

Вася радостно прижималась к коню.

— Еще, еще! — вопила она, когда Саша повернул коня к дому. — Поедем в Сарай, Сашка! — она оглянулась на него. — Или в Царьград, или к Буяну, где живет морской царь и дочь его, лебедь. Это недалеко. На восток от солнца, на запад от луны, — она прищурилась, словно искала направление.

— Далековато для ночной прогулки, — сказал Саша. — Будь смелой, лягушонок, и слушай Дуню. Я однажды вернусь.

— Это будет скоро, Саша? — прошептала Вася. — Скоро?

Саша не ответил, но и не нужно было. Они приехали в дом. Он взял мерина за поводья и спустил сестру в конюшне.

11

Домовой

После того, как Саша и Ольга уехали, Дуня заметила перемену в Васе. Она стала чаще пропадать. Она стала меньше говорить. Порой, когда она говорила, люди пугались. Она была уже большой для детского лепета, и все же…

— Дуня, — спросила Вася однажды после свадьбы Ольги, когда жар ладонью лежал на лесах и полях, — что живет в реке? — она пила живицу, сделала большой глоток, глядя на няню.

— Рыба, Васечка, и если ты будешь вести себя хорошо до завтра, мы попробуем свежую рыбу с травами и сметаной.

Вася любила рыбу, но покачала головой.

— Нет, Дуня, что еще живет в реке? Что — то с глазами лягушки и волосами как водоросли, и из его носа капает грязь.

Дуня резко посмотрела на девочку, но Вася была занята кусочками капусты на дне миски, так что не увидела.

— Ты слушала истории, Вася? — спросила Дуня. — Это водяной, речной царь, который всегда готов забрать девушек в свой замок под берегом реки.

Вася отвлеченно скребла дно миски.

— Не в замок, — сказала она, слизывая бульон с пальцев. — В береге дыра. Но я не знала, как его зовут.

— Вася… — начала Дуня, глядя в яркие глаза девочки.

— Ммм? — сказала Вася, опустив пустую миску и встав на ноги. Дуне хотелось предупредить насчет… чего? Не говорить о сказках? Дуня подавила желание и сунула Васе корзинку, накрытую тканью.

— Вот, — сказала Дуня. — Отнеси это отцу Семену, он захворал.

Вася кивнула. Комната священника была частью дома, но туда можно было войти из отдельной двери в южной стене. Она сунула в рот клецку, пока Дуня не возмутилась, и выбежала из кухни, напевая громко и мимо нот. Ее отец уже привык.

Дуня медленно, словно против воли, опустила руку в карман внутри юбки. Звезда вокруг голубого камня сияла, идеальная, как снежинка, и камень был ледяным в ладони, хотя она все утро работала у печи.

— Еще рано, — прошептала она. — Она все еще девочка, еще рано, — камень сиял на ее морщинистой ладони. Дуня зло сунула его в карман и повернулась помешать суп мстительно, что было ей не свойственно, и прозрачный бульон выплеснулся за края и зашипел на горячих камнях.

* * *

Чуть позже Коля увидел сестру, выглядывающую из — за высокой травы. Он сжал губы. Никто из десяти деревень не смог бы так попадаться под ноги, как Вася.

— Ты не должна быть на кухне, Вася? — спросил он напряженно. День был жарким, его потеющая жена злилась. Его новорожденный сын постоянно визжал, у него резались зубы. И Коля, стиснув зубы, схватил удочку и ведро и пошел к реке. Но теперь сестра мешала его спокойствию.

Вася выглянула сильнее, но не вышла из укрытия.

— Ничего не могу поделать, брат, — успокаивающе сказала она. — Анна Ивановна и Дуня кричали друг на друга, Ирина снова плакала, — Ирина была их новорожденной сестрой, что появилась чуть раньше сына Коли. — Я не могу шить рядом с Анной Ивановной. Я забываю, как.

Коля фыркнул.

Вася заерзала в укрытии.

— Я могу тебе помочь? — с надеждой спросила она.

— Нет.

— Я могу посмотреть?

Коля открыл рот, чтобы отказать, но передумал. Если она будет сидеть на берегу, не будет проблемой в другом месте.

— Ладно, — сказал он. — Если посидишь там. Тихо. И не бросай тень на воду, — Вася перебралась в указанное место. Коля не замечал ее больше, сосредоточился на воде и удочке в руках.

Час спустя Вася все еще сидела на месте, а у Коли было шесть хороших рыб в ведре. Может, жена простит его пропажу. Он посмотрел на сестру и задумался, как она могла сидеть неподвижно так долго. Она смотрела на воду, и от выражения ее лица ему стало не по себе. На что она так глазела? Вода шептала, как всегда, зелень покачивалась на берегах.

Его леску резко потянуло, и он забыл о Васе и впился в удочку. Но рыба не успела попасть на берег, деревянный крючок оторвался. Коля выругался. Он нетерпеливо притянул леску и заменил крючок. Он приготовился забросить снова, оглянулся. Его ведра уже не было. Он выругался громче и посмотрел на Васю. Но она сидела на камне в десяти шагах от него.

— Что случилось? — спросила она.

— Моя рыба пропала! Какой — то дурак из деревни, наверное, пришел и…

Но Вася не слушала. Она подбежала к краю реки.

— Это не твое! — кричала она. — Верни! — Коле показалось, что он услышал плеск воды, словно она отвечала. Вася топнула ногой. — Живо! Лови свою рыбу! — стон раздался из глубин, словно терлись друг о друга камни, и ведро вылетело из ниоткуда, ударило Васю в грудь, сбив ее. Она инстинктивно сжала ведро и улыбнулась брату. — Вот рыба! — сказала она. — Старый жадина просто хотел… — но она замолчала, увидев лицо брата. Она без слов отдала ведро.

Коля хотел бы уйти, оставив ведру и странную сестру позади. Но он был мужчиной и сыном боярина, так что подошел на негнущихся ногах, чтобы забрать улов. Он хотел бы заговорить, пошевелил губами, напомнив Васе рыбу, но развернулся и ушел без слов.