Белорусские народные сказки

— Чудной ты человек, сколько . ни спрашивай — дураком помрешь, ведь всего знать нельзя.

Бросил он хозяйство и пошел по белу свету.

— Пойду,.— говорит,— к ясному солнышку: оно всюду светит да все видит, значит все знает. Спрошу я у него, почему так неладно на свете.

Вот идет он, идет, видит—сидит около дороги на камне человек и кричит:

—      До каких пор я буду сидеть?

Просит он путника, чтобы тот спросил у солнца, когда он встанет. Пошел он дальше и видит, что какой-то человек забор подпирает. Посмотрел и никак не поймет, для чего. Идет дальше. Вот две женщины переливают в реке воду. Дивится он, да не знает, что такое они делают, и дальше пошел. Совсем уже близко подошел он к солнцу, к тому месту, где оно из-за земли всходит на небо, и видит: какой-то человек разгребает мусор. Пошел он дальше в лес и, как взглянул, так сразу глаза зажмурил — такой там блеск. Подошел он ближе, а это дворец солнышка блестите золоте, будто огбнь горит. С трудом пробрался он туда, чуть не ослеп от блеска.

Встретил он во дворце старуху — мать солнца. Она и спрашивает, зачем он пришел.

—      Пришел я,— говорит,— к солнцу, чтобы спросить, почему так неладно делается все на свете.

А она отвечает, что солнце поднялось на небо осматривать землю.

—      Обожди, оно скоро вернется.

Вот достал он хлеба с салом и стал есть. Наелся сала с хлебом. Захотелось ему пить. Пошел он к реке. Только он наклонился к воде, как оттуда выплыла необыкновенной красоты девица. Взглянула на него, и остановился он, будто вкопанный. Стоит, любуется и глаз не может отвести от нее. Понравился он этой девице. Вот она и говорит ему:

—      Не пей воды из реки, а то солнце тебя сожжет.

И повела его к старому дубу, где был колодезь. Наклонился он и начал пить чистую и холодную воду. Сколько он ни пьет, все больше хочется.

Посмотрел он, а солнце опускается с неба в свой дворец.

Нужно идти туда, но не может он отвести глаз от этой девицы. А она и говорит:

—      Вот мой отец вернулся домой. Смотри ничего не говори ему о том, что ты узнал, и о том, что видел меня.

Сказала это, поднялась ввысь и заблистала оттуда ясной звездочкой.

Пошел он к солнцу во дворец. Увидело солнце, что человек осмелился прийти к нему, да как начнет жарить, а он напился холодной воды, ему не жарко. Рассердилось солнце, давай еще пуще жечь, а он шапку надвинул на глаза и подходит ближе. Видит солнце, что ничего не поделаешь с упрямым человеком, и спрашивает, что ему надо. Рассказал человек солнцу, зачем пришел, оно и говорит:

—      Будешь все знать — скоро помрешь.— И блеснуло ему

солнце в голову. Вот и почувствовал, он, что много знает, голова горит, а сердце холодно, как лед.

Снова встретил он мать солнца. Она и говорит ему:

—      Умрешь ты, человек, если не согреешь сердца; сгорит твоя голова.

Страшно стало человеку жить с холодным сердцем.

«Как же согреть свое сердце?» — думает он. Пошел искать он дочку солнца, может она горю поможет. Услыхала про это дочь солнца, покатилась с неба ясною звездочкой и обернулась перед ним пригожей девицей. Вот и загорелось у него сердце, и понял он: покуда будет огонь в сердце, а разум в голове, будет он все знать, все уметь, себе и людям счастье приносить.

Поженились они и пошли в его край. Вот приходят они к тому месту, где человек разгребает мусор.

—      Ой, человек,— говорит он,— ты в мусоре ищешь потерянные деньги, зря ты тратишь время. Ступай лучше трудиться, заработаешь больше, чем потерял.

Понял тот человек свою ошибку, занялся делом и стал счастливым.

Пошли дальше, встретили женщин, переливающих в реке воду. Растолковал он им, что вода водой и останется, так же как слова без дела останутся словами, сколько бы их ни говорили. Идут дальше, вст|речают человека, а он все еще подпирает забор, и говорят ему:

—      Не поддерживай в жизни всякую гниль, все равно она рухнет.

Наконец подошли они к тому человеку, который сидел на камне, но не остановились и прошли мимо. И издали сказали ему:

—      Сидеть тебе тут, покуда не сядет другой, в жизни каждый занимает свое место.

Вот пришли они в его край, нашли ту деревню, где он жил, но хатки его и след простыл: растащили ее на дрова. Ничего не поделаешь, надо жить как приходится. И начал он заново строить себе дом и заводить хозяйство. Отстроились они и стали жить, поживать да добра наживать. И дивились люди, что они никогда не тужат. Стали его спрашивать, почему они так хорошо живут, а он и говорит:

—      Потому мы хорошо живем, что у нас огонь в сердце, а разум в голове.

ИВАНКА ПРОСТАЧОК

В некоем краю жили люди, как в раю: сеяли да жали и горя не знали. Свет велик; земли кругом много; везде тебе вольно, всего и дела, что хозяйством правь да господа славь! И жили там люди в мире да согласии. Весь день трудились, а ночь придет — отдыхать ложились, а напасти случались — всем миром спасались: бедным, хворым помогали и беды не видали.

Только вот откуда он взялся, а повадился летать к ним страшный змей. Стал летать, стал добро отнимать, а под конец и людей хватать да к себе таскать. Нахватает отовсюду людей, сгонит их в одно место, да и заставляет строить хоромы, окапывать их рвами, обводить валами да огораживать частоколом, так, что никто не мог туда ни пройти, ни проехать. Строят люди, копают рвы глубокие, насыпают валы высокие и до тех пор трудятся, пока там же и не загинут.

А змей хватает да таскает туда все новых да новых людей.

Вот настроил он много таких городов, проложил между ними дороги, летает вдоль них да таскает в те города и людей и людское добро.

Гнут люди спину у себя на поле, наработают кое-чего, а тут налетит змей, опустошит все дочиста, словно пожар, да и запрет у себя за валами да за рвами, а обобранные им люди пухнут с голоду и мрут как мухи. И что дальше, то хуже, нет защиты, нет спасения от лютого змея.

А тем временем и сами люди, которых змей натаскал в свои хоромы, жрут себе чужое, ничего не делают, одно знают — жир наращивают. Не только змей, а и сами они, забыв отцов и братьев, начали вылезать из городов на дороги, как муравьи из муравейника, начали похаживать по белому свету и забирать себе чужое добро.

И стало людям еще горше от людей, чем от змея, потому что известно — злых этих слуг у змея великое множество. Они повсюду находят людей и отнимают у них все, что попадется. Нету у них жалости — с живого шкуру дерут. И стали они «считать людей хуже скота, стали стыдиться того, что сами они люди, стали придумывать себе всякие прозвища. Кто назвал себя змеем, кто волком, либо медведем, или другим каким зверем, кто орлом, коршуном или иной птицей, кто каким-нибудь деревом. И только простых людей зовут они по-прежнему людьми, будто это самое зазорное имя. Вот откуда взялись паны Свинские, Волки и другие.

А тем временем змей постарел, обессилел и лежит, как падаль. Лежит он на одном боку тысячу лет. И начал он гнить и так смердеть, что с души воротит. Разошелся там смрад по всем хоромам, запоганил весь город. Свежему человеку и подойти-то близко нельзя, так разит гнилью, такой тяжелый дух идет от этого змея.

А паны принюхались, да и говорят, что это-де не вонь, а душистый запах, вроде как благоухание, что это только темные мужики не понимают, что смердит, а что пахнет. А тем временем змей все гниет да гниет, и так запоганил город, что уже и панам невмоготу стало. Начали они у змея отсекать гнилые ноги либо что другое. Отсекут одно, а вместо того вырастает пять, а то и больше. Ну вот как молодые ростки на пне. И разросся тот змей, как гора, разросся и заполонил собою весь город. Загнил город, пошел смрад по всему свету. И начали паны сами гнить, как падаль.

Еще горше стало людям потому, что гниют паны, едят их черви, точат жуки, а кто здоров, те ловят людей, тащат их в город да заставляют обмывать гной и кормить эту падаль.