Королева Лебедь. Литовские народные сказки

А волк как зарычит:

Испугался старичок, стоит и не знает, что делать, куда спрятаться? А волк сломал забор, прыгнул во двор, схватил старичка за шубу, гам — и проглотил. Облизался, оглянулся — не остался ли еще кто? И побежал в лес.

Очутился старичок в волчьем брюхе и видит, что жив остался. Обшарил карманы и нашел нож. Разрезал он этим ножом брюхо волка. Тот взвыл и подох. Вылез из брюха старичок, а за ним — старушка с дочкой, все пять овец, и козочка, и собачка, и кошечка. Обрадовались они и пошли домой. С тех пор жили-поживали, не зная страха, оттого что не стало волка-страшилища.

Как старуха волчий хвост пряла

В давнее время жили старик со старухой. Зимой старик ездил в лес за дровами, а старуха сидела дома и пряла. Кончилась однажды у старухи кудель, и говорит она старику:

— Ты бы мне из лесу волчий хвост привез. Сам видишь, прясть нечего.

— Ладно, привезу.

Поехал старик в лес и видит — отощалый волк бродит, ищет пропитания. Как метнет старик топором в волка, однако один хвост отрубил, а сам волк убежал. Повертел старик волчий хвост, бросил в сани и говорит:

— Повезу своей старухе. Пускай прядет.

Вечером встречает старуха старика и спрашивает:

— Ну, привез мне что-нибудь?

— Привез волчий хвост.

Старик пошел спать, а старуха — делать нечего — привязала волчий хвост к пряслицу и прядет. Только слышит — под окном кто-то шевелится. Встала старуха, глядит — волк там сидит. Как завоет, как затянет:

Старуха перепугалась, отодвинулась подальше от окна, сама все прядет, торопится. А волк опять воет:

Еще пуще испугалась старуха, еще дальше от окна отодвинулась, однако прясть не перестает. А волк уже на окно навалился, так что бревна трещат, и опять воет:

Прыгнул волк в окно, задрал старуху, мясо съел, а кожу набил соломой и в углу к печке прислонил. А сам опять в лес убежал.

Утром встал старик, смотрит, его жена уже на ногах, у печки стоит. Кричит старик:

— Старуха, дай поесть!

Старуха молчит.

Старик опять кричит:

— Старуха, тебе говорят, дай поесть!

А старуха все равно молчит и не шевельнется.

Рассердился старик, схватил кочергу и так ударил старуху по спине, что та на пол свалилась, а сама все равно молчит. Испугался старик, заохал:

— Ох, что я натворил! Что натворил! Свою старуху убил!

Плакал старик, горевал, да слезами делу не поможешь.

Надо о похоронах подумать. Глядит старик — а от старухи остались косточки да кожа, соломой набитая. Что тут хоронить?

Сделал старик из старухиной головы ковш, из рук — грабли, из ног — кочерги и живет себе, поживает.

Подкрался тот же волк под окна и как завоет:

— Старик, старик, отдай мне старуху!

Что старику отдавать, когда он из ее костей всякого добра понаделал? Молчит, ничего волку не отвечает. А тот все рыщет под окнами, и все старуху требует.

Влез старик на печь, спрятался. А волк прыгнул в окно, на печь вскочил, стащил старика и говорит:

— Я тебе покажу, как из старухиных костей кочерги делать! Я тебе покажу! — И разорвал старика на куски.

А все из-за волчьего хвоста, что старуха прясть вздумала.

Как волк вздумал хлеб печь

Однажды встретил волк в лесу человека и просит:

— Дай мне хлеба!

Человек дал. Волк съел и облизнулся — вкусный был хлеб. Говорит волк человеку:

— Что мне делать, чтобы и у меня всегда был свой хлеб? Научи меня!

— Ладно, — согласился человек и начал учить волка: — Сперва надо вспахать землю…

— А когда вспашешь, можно уж есть?

— Еще нет. Надо рожь посеять.

— А когда посеешь, можно уж есть?

— Еще нет. Надо подождать, пока она вырастет.

— А когда вырастет, можно уж есть?

— Еще нет. Надо ее убрать.

— А когда уберешь, можно уж есть?

— Еще нет. Надо ее смолотить.

— А когда смолотишь, можно уж есть?

— Еще нет. Надо испечь хлеб.

— А когда испечешь, можно есть?

— Можно.

Подумал волк, подумал и говорит:

— Лучше уж не буду я печь хлеб, коли так долго ждать. Как до сих пор обходился без хлеба, так, видно, и обойдусь.

Гражина-рябина

Жили-были старик со старухой. Не было у них детей, вот старуха и говорит:

— Ступай, старик, в лес, сруби ольховую ветку и принеси домой.

Принес старик ольховый сучок, обтесал его и положил в колыбель, а старуха стала пеленать его, напевать:

— Баю, баю, Тривайнелис!

Пеленала его, перепеленывала, а паренек на глазах рос и вырос резвый такой.

Была у стариков скотина, вот и сказала старуха Тривайнелису:

— Ты у нас пастушком будешь.

Бредет за садом Тривайнелис по лесной опушке. Скучно ему одному, не с кем словом перемолвиться. Нашел он во мху ягодку-рябинку, кинул через плечо, кинул через другое, глядь — стоит перед ним девочка! Срубил Тривайнелис в лесу избушку, привел в нее девочку, печку сложил, вытопил и говорит:

— Живи себе на здоровье, Гражина-рябина. Пригоню завтра скотину, принесу тебе кружку молока и краюшку хлеба.

На другой день пригнал Тривайнелис стадо и кличет:

Отворила ему девочка, выпила молоко, закусила хлебом, и ладно.

Подслушал волк, как Тривайнелис Гражину кличет, спрятался за избушкой и сам окликает:

— Отвори мне дверь в избушку! Отвори мне дверь, Гражина!

Слышит девочка, что голос не Тривайнелиса, и к двери не подходит.