Сказкоешка-Сладкоешка

Рээт Куду

Сказкоешка-Сладкоежка

Сказка о девочке, которая встретила кошку

Сладкоежка

Бабушка сидела в парке на скамейке и вязала. Лийз пристроилась на ветке, которую бабушка почему-то называла корнем.

Взглянув наверх, девочка увидела густую шапку листвы. Верхушка дерева доставала до облаков, ветки закрывали все небо.

Лийз посмотрела на бабушку. Ее голова чуть виднелась из-за спинки скамейки. Рядом с липой бабушка казалась такой маленькой, словно ее и не было.

— Бабушка, почему липы так много, а тебя так мало? — укоризненно спросила девочка.

— Потому что липа прожила намного больше меня, — ответила бабушка и отчего-то вздохнула.

— Пусть тогда… Пусть тогда моей бабушкой будет липа! — крикнула Лийз. — Я хочу, чтобы меня стало так же много, как и липы! — решительно заявила она.

Бабушка в ответ печально улыбнулась, встала и медленно пошла к дому за новым клубком.

Лийз не побежала за бабушкой вслед, как обычно.

Она осталась в парке, ведь теперь у нее была новая бабушка.

Лийз уселась на корень дерева — она бы и не смогла залезть так высоко, чтобы оказаться на коленях у своей новой бабушки. И уж тем более не сумела бы добраться до бабушкиных волос, чтобы накрутить мягкую прядь себе на палец. Если бы даже Лийз начала быстро-быстро расти, она все равно бы не достала до самой высокой ветки бабушки-липы.

Лийз не выросла, она вовсе стала еще меньше.

Чем дольше Лийз смотрела наверх, тем выше казалась кудрявая от листьев голова новой бабушки. И тем меньше становилась сама девочка.

Лийз вскочила, чтобы как можно быстрее побежать домой и забраться в бабушкино кресло.

Но вокруг было много деревьев. Они прочно приросли к своим местам и не собирались трогаться, чтобы указать Лийз дорогу домой.

— Ой, бабулечка-дорогулечка-золотулечка! — запричитала Лийз, обращаясь к новой бабушке — Липе. — Когда же мы домой пойдем?

Листья зашелестели что-то в ответ, но девочке не стало от этого ни спокойнее, ни веселее, как бывало от песенок ее прежней бабушки. От этого шелеста ей стало просто страшно.

— Почему ты замолчала? Я есть хочу! — услышала она вдруг чей-то писклявый голос.

— Да-да, я буду говорить, я буду много-много говорить, — подобострастно произнесла Лийз.

— Ну так что дальше? — настойчиво спросил писклявый голос.

— Я не знаю, что дальше, — совсем перепугалась Лийз. — Я могу рассказать только о том, что было раньше. Моя бабушка, которая теперь уже не моя бабушка, пошла за новым клубком. А у меня появилась новая бабушка, только она мне чужая, не такая, как прежняя бабушка, которая больше не моя бабушка.

— Ты замечательно рассказываешь. Мне нравится, когда переливают из пустого в порожнее.

— Я ничего никуда не переливаю, — обиделась Лийз. — Я рассказываю про бабушку и про новую бабушку, и про…

— Что ж ты опять замолчала?! — тотчас пропищал сердитый голос. — Рассказывай про свою бабушку и про новую бабушку и про то, что тебе нечего толком сказать.

— Зачем же мне рассказывать, если, по-твоему, мне нечего сказать?! — Лийз, рассердившись, вскочила…

И увидела кошку!

Кошка сидела на бабушке-Липе. Это было очень странно, потому что прежняя бабушка терпеть не могла, когда кошки взбираются на плечо или на шею.

— Я живу голосами, — лениво позевывая, пояснила кошка. — И потому хочу, чтобы ты покормила меня своими рассказами.

Лийз готова была поклясться: у кошки собачьи клыки и змеиное жало.

— Ты живешь голосами? — на всякий случай переспросила Лийз, чтобы не показаться совсем уж дурочкой.

— Разумеется. А чем же еще? — равнодушно обронила кошка. — Не могу же я грызть кору или жевать листья, как какая-нибудь обжора тля!

Со стороны кошки было, конечно, очень мило, что она не запустила зубы в листья новой Лийзиной бабушки. Поэтому девочка решилась задать еще один вопрос:

— Но ты могла бы… пить сливки? Кошки, я слышала, воруют рыбу и ловят мышей?!

— Слышала, слышала… — оскорбленно вякнула кошка. Но затем все же соблаговолила ответить: — Из твоих слов вкусной каши не сваришь. Лакать сливки? Воровать? Ловить? Ни одна уважающая себя кошка не станет гоняться за мышами и воровать сливки. Кошка с духовными запросами живет только голосами.

— А что это такое — духовные запросы? — спросила вконец ошарашенная Лийз.

— Духи, привидения, тролли, призраки, домовые, — нехотя перечислила кошка.

— Значит, ты — домовая? — обрадовалась Лийз и захлопала в ладоши. — Значит, ты можешь проводить меня домой? Ведь без бабушки, моей прежней бабушки, я не найду дорогу домой!

Лийз робко глянула на бабушку-Липу, но та, как видно, не собиралась вмешиваться в ее дела, как это вечно делала ее первая, отвергнутая бабушка.

— Домовой должен знать, к кому он идет. Вдруг ты решила заманить меня в чужой дом? — недоверчиво протянула кошка.

— Нет, нет, в мой дом! — воскликнула Лийз. — Зачем мне чужой дом!

— Тогда скажи, как тебя зовут, только точно.

— Лийз! Ну Лийз! Да Лийз же! — запрыгала девочка под деревом.

— Ну-Лийз или Да-Лийз? — мяукнула кошка. — Я же просила точно.

— Лийз! — выдохнула девочка.

— Лийз? Лиийз? Нет, это имя тебе не подходит, — недовольно покачала головой кошка.

— Да Лийз, ну Лийз… — крикнула девочка и замолкла на полуслове. С этой кошкой разговаривать было еще невозможнее, чем с прежней бабушкой.

— Лийз, Лийзочка… Это что-то крошечное, похожее на Дюймовочку, — важно заметила кошка. — Ты, конечно, не Дюймовочка, но Беляночкой можешь быть вполне. Я в этом почти уверена.

— Что значит «почти»? — захныкала Лийз. — Если я стану Беляночкой, меня же бабушка не узнает, а мама с папой и подавно.

— Бабушке-Липе все равно, Лийз ты или Беляночка. Не станет же она наклоняться, чтобы заглянуть тебе в глаза и проверить, говоришь ты правду или нет.

— Ну да, этой бабушке уж точно все равно, — грустно согласилась Лийз. — Но если я теперь Беляночка, то мне совсем некуда идти.

— Идти некуда, но сбежать есть куда, — с достоинством возразила кошка. — Тем более Беляночке, которая может сбежать от своего прежнего имени.

— Я совсем не хочу… — начала Лийз.

— Хочешь, — решила кошка. — Тоже мне имя Лийз. Зато у Беляночки замечательная родня: Белоснежка, белая, как свежие сливки, которые я не ем. Или Дюймовочка, такая маленькая, как мышка, которую я тоже не ем.

— Лучше бы ела, — вздохнула Лийз, теперь уже не Лийз. — Вот тогда бы ты была милой кошечкой, а сейчас!.. Если б мне пришлось жить только кошачьим мяуканьем вместо клубничного торта, мороженого и шоколада с орехами, то я бы окончательно лишилась аппетита…

— Такого никогда не может случиться, для этого нужны духовные запросы. Дух, привидение…

— Да-да, и домовой! Пойдем же, киса!

Кошка продолжала умываться узким, как змеиное жало, язычком и явно не спешила.

— Прежде всего надо выяснить, где твой дом. Надеюсь, не в подземелье у крота, где жила Дюймовочка? — рассудительно произнесла она.

— Нет-нет! — воскликнула Лийз, а может быть, и Беляночка.

— И не у мачехи? Вероятнее всего, у гномов! К тому же гномов так много, что я, наконец, смогла бы насытиться самыми разными голосами. Думаю, голос гнома — самое лучшее лакомство. Чего не скажешь про твой голос, Беляночка!

— Разве дом выбирают по тому, что дают на обед? — испуганно спросила Беляночка, которая прежде была Лийз.

— Разумеется, — ответила кошка, продолжая свой туалет. — Не бывает обеда без едоков. А я довольствуюсь малым. У тех, кто говорит, голосов хватает. Болтуны, спорщики, рассказчики могли бы своими голосами прокормить всех кошек, если бы я не была единственной кошкой, у которой есть…