Человек с горящим сердцем

Пастухи потеснились у костра и угостили Федора испеченными в золе клубнями камалы — вид сладкого картофеля. Гость ответил хозяевам добрым куском сала. Дикий, не поддающийся образованию народ? Неправда. Эти дети природы отзывчивы на доброту, понятливы и благородны.

Объяснялся Федор с аборигенами жестами и на английском языке. Овладеть бы секретом запуска таинственного бумеранга, поражающего дичь на расстоянии. Но как Сергеев ни упражнялся, деревянное орудие не возвращалось к его ногам. Тут ловкость важнее силы. Эту изогнутую плоскую палку изготовляют чаще всего из акации. Выстрогав бумеранг, его кладут в воду, затем в горячий пепел, после чего придают ему нужную форму.

«ТЕПЕРЬ ТЫ НАШ БОЛЬШОЙ ТОМ!»

Возвращаясь в лагерь через лес, Федор услышал:

— Ку-уи! Ку-уи!

Так здесь кричат, если заблудились или разыскивают кого-то. Нечто вроде русского «ау». Федор отозвался, и к нему подбежал запыхавшийся Чарли — юноша из тех, кто работал на подбивке шпал под началом старшого — Сергеева.

— Я был уверен, мистер Томас, что найду вас в лесу.

— Что-нибудь случилось в лагере, Чарли?

— Длинный Дик выпил с боссом целый бочонок пива — тридцать пинт — и теперь снова похваляется, что быстрее вас набросает вагонетку песка. А мы не верим. Вы его одолеете! Ведь правда?

— Пусть хвастает. Тягаться с Ричардом Гринсбо? Выгода лишь подрядчику.

— Но... но Дик говорит, что вы... Простите мистер Томас, но он утверждает, что вы трусите. И если вы откажетесь...

Федор помрачнел. На стройке, как и везде, где много людей, есть свои любимцы. Обычно это сильные, ловкие и смелые люди. Таким фаворитом у дорожников был рослый канадец Ричард Гринсбо. Работал долговязый Дик отлично. Мистер Томсон не мог нахвалиться канадцем и всегда ставил его в пример. Даже выпивал по воскресеньям с этим драчуном. Федора забияка Гринсбо не задевал, но, пользуясь покровительством подрядчика, не давал проходу молодым рабочим. Они бегали в лавчонку за табаком для Дика, собирали для его костра в лесу валежник, а он «занимал» у них деньги и не возвращал. Федор не стерпел и заявил, что не позволит Длинному Дику помыкать парнями. Опасаясь утратить свой авторитет, Гринсбо решил унизить русского, вставшего поперек пути. Давно уже вызывал он Федора на физическое соревнование, но тот вызова не принимал. Такие состязания в Австралии считались спортивными. Кто скорее повалит топором дерево? Кто быстрее острижет овцу или срубит сахарный тростник? Все это на руку только подрядчикам. Так было и на строительстве дороги. Работа здесь не сдельная, хорошему и плохому рабочему платят один и тот же шиллинг в час. Надо их заставить работать быстрее!

Федор (к нему уже крепко пристало имя Том) работал добросовестно, однако не надрывался. Некоторые рабочие даже упрекали его: «Вот ты, Том, говоришь, что мы гнем шею на дельцов-пауков... Допустим. А почему тогда сам работаешь без прохладцы?» Сергеев пояснил: «Работа есть работа, ее всегда надо выполнять аккуратно и хорошо. Труд порочить нельзя! Если станем бездельничать, разучимся работать и на самих себя, когда завоюем власть».

Но что ответить Длинному Дику?

— Добро, Чарли. Я принимаю вызов.

В тупичок, где высилась гора балласта, строители закатили две пустые вагонетки. Избранное ими жюри проверило надежность лопат, емкость вагонеток, создали соперникам одинаковые условия работы.

По сигналу арбитра, они, обнаженные до пояса, взялись за черенки совковых лопат и начали насыпать песком вагонетки.

В этот воскресный день толпа празднично одетых рабочих затаив дыхание следила за состязанием двух опытных грабарей. Кто кого положит на лопатки?

Долговязый и жилистый Ричард уже выпил пива и сгорал от желания выиграть сражение. Лопатой взмахивал, будто заведенная машина. Каждое движение точно рассчитано. Ноги его вросли в землю, и только туловище поворачивалось, как на шарнирах. Ропот восхищения прокатывался по толпе рабочих. Заключая меж собой пари, они даже перестали жевать табак. Потухли все трубки и папиросы. Дружки подбадривали канадца:

— Жми, Длинный Дик, жми! Покажи этому русскому!

— Возьмешь верх, Гринсбо, — ставлю тебе две пинты пива!

— И за мой счет четыре, Ричард, с закуской!

Федор орудовал лопатой в более медленном темпе, но размеренно. Вскоре явно отстал. А Длинный Дик утроил усилия. Обставить проклятого русского, и обставить эффектно!

Сторонники Федора, больше молодежь, пришли в отчаяние:

— Не поддавайтесь, мистер Томас, не уступайте этой цапле —Дику!

— Эх, говорили: выпей тоже пива! И это равные условия?

Слушая азартные возгласы болельщиков, Федор лишь улыбался.

Он верил в себя. Пиво... Оно уже сочится из всех пор Гринсбо — по телу его ручьями течет пот. С ним уходит и сила.

А руки Федора ходили, как маятники. Тело медное от загара, жилистое, словно свитое из манильского каната. Видя угрозу поражения, дружки Дика стали подстегивать его криками:

— Дик, дьявол тебя забодай, русский-то догоняет!

— Не лови мух! Поддай, поддай — осталось немного!

Бешеная гонка продолжалась, но Длинный Дик выдыхался. Пот заливал его лицо, лопата, даже пустая, казалась пятипудовой.

Вагонетка Федора почти наполнилась, но и он работал из последних сил. Надо победить, обязательно победить!

Наконец арбитр взмахнул флажком. Дик зашатался и прислонился спиной к вагонетке. Проиграл...

Вытирая шейным платком с лица пот и пыль, Федор устало кивнул своим сторонникам.

Болельщики восторженно кричали, хлопали Федора по плечу:

— Молодчина, Том! Ты дал хорошего фору Длинному Дику!

— Мы угощаем тебя — пошли в бар!

— Теперь ты не просто Том, а наш Большой Том.

Подрядчик подошел и крепко пожал руку Сергеева:

— Вы настоящий русский богатырь, Томас! Теперь вас будет уважать вся округа. Пойдемте ко мне в палатку, разопьем бутылку ямайского рома. Такие парни, как вы, мне очень нравятся.

— Благодарю, босс, но я спиртного не пью. Да и за что меня угощать? Спорт есть спорт. Наконец, у меня есть заработанные деньги... — Он подумал немного. — Ладно! Кружку пива выпью, но вместе со всеми, в том числе и с Ричардом Гринсбо. Без побежденных нет и победителей... Правда, Дик?

Посрамленный соперник криво ухмыльнулся. Чертов русский! И на этом срывает аплодисменты... Но мы еще посмотрим, кто кого!

А вечером Сергеев писал Б. Ф. Мечниковой:

Здешние шпалы — что-то ужасное. Они тяжелы, как железо, лежат по 25 лет. Первые дни у меня минутами в глазах темнело. Я боялся одного — как бы не отстать. А в конце концов я оказался едва ли не самым сильным рабочим...

Очень хотелось рассказать Екатерине Феликсовне о всех перипетиях сегодняшнего состязания. Но не будет ли это смахивать на бахвальство? И он изложил события в общих словах:

Я везде хочу установить свой справедливый порядок. Здесь подобралась шпана, которая хотела бы выезжать на других... Ну, я и поднял маленькое знамя восстания...

Вскоре Ричард Гринсбо и его дружки стали подзадоривать Сергеева на другие состязания:

— Не хочешь боксировать, Большой Том? Тогда померяемся силой на канате. Кто кого перетянет. Выставляй команду русских!

Хитрый канадец знал, что затевает, — у него уже была хорошо подготовленная, всегда побеждавшая команда.

Федор согласился. Спорт — это все-таки хорошо! И людям развлечение — хоть немного отвлекутся от виски. В свободное от работы время Сергеев съездил в соседние отряды и сколотил крепкую команду из русских парней.

В эти дни в лагере объявился Володя Наседкин. Он и Ермоленко сбежали из Талвуда, где тоже строили дорогу. Ермоленко подался в Брисбен, в поисках работы полегче, а Наседкин — сюда.

— Плохо себя чувствую, лихорадит... И лопаты такие тяжелые!

— Это от перемены климата, — пояснил Федор. — Я тоже первый месяц недомогал. Но лопаты и тут не легче!