Как сумели - так смогли. Сказки из Скородумовки (СИ)

-Не зря тебя в деревне нерадивой Матреной называют, - усмехнулся парень, - печка развалилась, съестным и не пахнет.

- И не пахнет, - жалобно повторил хозяин и глубоко со всхлипом вздохнул.

- Глаз у тебя что ли нету, - обозлилась Матрена, - видишь, сижу. Соседка обещала, если за весь день с лавку не поднимусь, вечером похлебки принести. Слышь, милок, сходи за водой, горло пересохло.

- Да, чудные дела у вас в деревне творятся, - повертел головой Егорша, - а ведра-то где?

- А нету, побили их, с ковшиком сходи. Бабы весь день у колодца толкутся, нальют водицы в ковшик.

Когда Егорша принес воды, Матрена с жадностью ухватила ковш и начала пить большими глотками.

- Мне оста-авь, - толкал ее в бок муж, - хоть воды хлебнуть

- На, Емеля, держи, - баба сунула мужу в руки ковш, вытерла рот и подпрыгнула. - Ишь, толкаются, супостаты, - заругалась она, - опять на волю просятся.

Ребенок на коленях проснулся и заплакал.

- Все из-за лени твоей, - прошипел муж и тоже подпрыгнул.

- Держи крепче, прижимай их, охламонов, - завопила Матрена, качая малыша. - А ты, муженек, не сердись, я и так наказание несу. Да я б теперь минуточки не посидела бы, все переделала бы, а теперь встать не могу-у-у, - Матрена завыла, прижимая одной рукой плачущего ребенка, другой вытирая обильные слезы

- Приклеили тебя либо к лавке? - усмехнулся Егорша.

- Послушай, соколик, какая беда у нас приключилась. Тому уже несколько дней, как зашел в нашу избу странник. Старичок, росточку невеликого, седенький, а глаза прямо то зеленым огнем горят, то желтым светятся. Чудной старичок, и одет по чудному - левая пола поверх правой запахнута. Я только отдохнуть прилегла...

- Отдохнуть, - передразнил муж, - с вечера как завалилась, так к обеду еще и не вставала. Ребятенок голодный плачет, а она хр-хр на теплой печи.

- Молчи, - ткнула мужа в бок Матрена. - Сел старичок на лавку, а под лавку ящик задвинул, который с собой принес и прицыкнул на него, смирно, мол, сиди. Мне странно показалось, что дедок с ящиком разговаривает, только рот раскрыла спросить, а он говорит, что это у тебя, Матрена нерадивая, печь не топлена, похлебка не варена. Надо же знал, как меня зовут. Я ласково так отвечаю, тебе, дед надо, ты и топи, а я на печке пока не замерзла. Он не отстает, стыдить меня вздумал. Плохая ты хозяйка, Матрена, никудышная, о муже и детенке не радеешь. Ах, я плохая, так иди, ищи хорошую, а у меня, плохой, на лавке не рассиживайся. Я не ленюсь, день - деньской тружусь, мужу рубаху заштопать некогда, ходит с прорехой, прямо стыд берет, да разве все успеешь? Старичок заулыбался и такой ласковый стал, будто меду поел и голос такой же сладкий. - А хочешь, спрашивает, я тебе двух помощничков подарю, все переделают, ты лишь успевай им работу подкидывать. Ох, мне бы подумать, стоит ли от чужого человека подарки принимать.

- А когда ты в последний раз думала?- вякнул муж, - глаза на дармовщину разгорелись, а теперь вот сиди.

- Да я ж как лучше хотела! - с отчаянием в голосе воскликнула Матрена, - думала, как в сказке будет, которые наши старухи про чудных странников рассказывают. Если приветишь такого, до конца жизни в довольстве жить будешь. А тебе только и дел - на печи лежи, ногу об ногу чеши, да щи хлебай.

- Стариков подарок из другой сказки, из страшной,- вздохнул Емеля,- достал дедок ящик из-под лавочки, замок снял и крышечку откинул. Как выскочили два молодца, ростом с аршин, плотненькие, щекастые, глаза так и горят.

- Баловством горят, - всхлипнула Матрена.

- Что делать надо, - спрашивают. Моя хозяйка обрадовалась, принялась перечислять: печку подмажьте, люльку почините, волну вычешите, ниток напрядите, обед приготовьте, пол подметите, крышу подлатайте, плетень сплетите, белье на речке выколотите.

- Поднялся шум и гам, - быстро заговорила Матрена, - мальчишки, словно козлятки по стенам, потолку прыгать начали и приговаривают: как сумели, так смогли, как сумели, так смогли. Солома сыплется, волна летит, пылища от веника стоит, ох, света белого мы не взвидели. Начали мальцы щи варить, покидали в чугун свеклу с морковкой, кочаном капусты сверху прижали, в печь поставили, стали печку топить, чуть избу не сожгли. Мы им кричим, стойте, хватит, не нужно нам больше помощи, они и не слышат. Побежали на речку, мостик раскурочили, глины набрали, в избу принесли, все вымазали, а у печки угол выломали. Вот какие помощнички нам, соколик, достались. Горшки перебили, за люльку ухватились - чинить, так мы с мужем еле ее отняли. Похватали вещички, что у меня в углу лежали...

- Лежали, - ехидничал хозяин, - свалены были в кучу.

- Так некогда ж постирать, - оправдывалась хозяйка, - дел-то невпроворот. - Взяли помощнички луковые валек, сгребли вещички и побежали на речку бить, одни дырки остались, - завыла Матрена, - переменить нечего.

- А чего у тебя лицо грязное, Матрена нерадивая, - спросил Егорша, - иль печку щеками мела.

Хозяйка всхлипнула, покачала малыша.

- Я ж думала, - стыдливо опустила она глаза, - что теперь как барыня стану, даже умываться не буду.

- Да ты сроду и не умывалась, - вставил свое слово муж, - глаза кулаком протрешь и все.

- Помалкивай, Емеля, - замахнулась было Матрена на мужа, но так подпрыгнула, что едва не выронила ребенка. - На волю просятся, - испуганно заговорила хозяйка. - Ну вот, касатик, зачерпнули они сажи, да и умыли меня.

- А как увидали, что больше в избе делать нечего, на улицу кинулись. Ох, что ж они в деревне творили. Но сначала над нашей избой вдоволь наизгалялись, - сказал Емеля.

- Всем досталось, - вздохнула Матрена, - крыши разоряли, ставни с дверями с петель снимали, у кур хвосты вырывали, телеги впереди лошадей запрягали, хотели в кузницу прорваться, но кузнец у нас малый сообразительный, мигом понял, что к чему, я, говорит, вас сейчас раскаленными щипцами прижгу, так ведь испугались, на речку побежали, ракиты старые под корень порубили, наконец, умаялись, присели отдохнуть, тут их наши мужики и схватили. Каждого четверо дюжих мужиков держали. Привели к нам, сунули назад в ящик, теперь сидим, крышку держим, ждем, когда кузнец железные обручи выкует и замки крепкие, чтобы на веки вечные их в этом ящике запер-еть.

Последний слог Матрена проговорила тонким голосом и так высоко подпрыгнула, что свалилась с ящика и перед глазами изумленного Егорши предстали маленькие Власик и Протасик.

- Работу давайте, - кричали наперебой мальчишки, шаря глазами по избе, - трудиться хотим, голодные мы без работы, - и разочарованно добавили:

- А здесь вроде все переделано. Ну- ка признавайся, хозяйка, чем тебе еще пособить?

- Ох, милые, - Матрена крепче прижала ребенка к груди, - да отстаньте вы от нас, всю избу порешили, мало вам что ли, супостатам.

-Как сумели, так смогли. Власик, давай сюда люльку, дитя качать будем, - радостно заорал Протасик.

- Не отдам, изверги, - Матрена пыталась оттолкнуть парнишек ногой, ей усиленно помогал муж, но справиться с мальцами им не удавалось.

- Что за чудо? - ошеломленно проговорил Егорша, - неужто это наши пропащие. Ах вы, негодники, - воскликнул парень, сгребая двух шалунов за шиворот, - матери глаза выплакали, увидеть вас уже никто не чаял, а вы здесь безобразничаете.

- Егорша! - заверещали мальчуганы, вывернулись из крепких рук и бросились парню на шею.

- Егорушка, - ревели Власик и Протасик в четыре ручья, - как же мы по родным соскучились!

- Так бегите домой, сорванцы.

- Не мо-о-о-жем. Старик велел в ларце сидеть, пока люди за нашу работу нас не поблагодарят.

- Вы про какой ларец речь ведете? Про ящик что ли кривобокий, неструганный? - удивился Емеля.

- Ага, ага, - закивали мальчишки. - Мы сами этот ларец и смастетяпили.

- Точно, - крякнул Емеля, - смастетяпили.

- Тебе чего? - недоуменно обернулись к нему Власик и Протасик, - иль дело для нас нашел?

- Молчи, дурень, - Матрена отвесила мужу оплеуху. - Вы что ж, деточки, иль заколдованные? - сладким голоском пропела хозяйка, не чаявшая отделаться от назойливых гостей, - так я вам помогу. - Держи, - Матрена сунула мужу ребенка, встала с лавки, поклонилась в пояс. - Спасибо вам, добрые молодцы, за заботу и работу.