Когда-то, давным-давно

Всю последнюю неделю Лионель провел в лесу, потому что не совсем представлял себе, что делать дальше. Поскольку по дороге ему ничего не удалось узнать о Удо - ни двуногом, ни четвероногом, - следовало вернуться во дворец, потому что в противном случае он так ничего и не узнает. А если он вернется во дворец и выяснит, что с Удо все в порядке и что принцесса в него влюблена, случится самое худшее. Ему придется помогать ей восторгаться Удо - занятие совершенно неприемлемое для влюбленного человека, ибо к тому времени он твердо решил, что влюблен в Гиацинту.

Итак, ему пришлось ждать в надежде, что что-то случится. И вот сначала появилась Виггз и, наконец, Гиацинта. Теперь он был очень рад, что остался в лесу.

На другой день Гиацинта снова появилась на том же месте.

- Я знал, что вы придете, - сказал Лионель. - Не правда ли, все так же красиво, как вчера?

- Мне кажется, еще красивее, - ответила Гиацинта.

- Вы имеете в виду эти легкие белые облачка? Это я придумал разбросать их по небу. Я так и знал, что вам должно понравиться.

- Интересно, что вы делали целый день? Вы были очень заняты?

- Не очень. Во всяком случае, у меня нашлось время петь.

- А почему вы пели?

- Потому, что я молод, и потому, что лес так красив.

- И я тоже пела сегодня утром.

- Почему?

- Потому, что война с Бародией окончена.

По лицу Лионеля было заметно, что это известие произвело на него сильное впечатление.

- Но вам это, наверное, не так уж интересно. Вот если бы вы жили в Евралии... - слегка удивилась Гиацинта.

- Мне это как раз ужасно интересно. У вас есть время, чтобы как следует повосхищаться, а я пока подумаю. Смотрите, вон еще одно из моих облачков.

Лионелю действительно было над чем поразмыслить. Если война кончилась и король вот-вот вернется, Удо может остаться в Евралии, только если у него есть определенные намерения в отношении принцессы. Значит, если он вскоре отправится в Арабию, то... А что, если он все еще животное? Тогда он вряд ли отправится в Арабию... Есть и третья возможность: он мог вообще не доехать до Евралии. Масса вопросов, требующих ответа, и рядом с ним находится человек, который может дать эти ответы. Но нужна осторожность.

- Девяносто восемь, девяносто девять, сто! - громко сказал он. - Ну вот, теперь вы, наверное, насмотрелись.

- И что же вы решили? - улыбнулась Гиацинта.

- Решил? - Лионель удивился ее проницательности. - О нет, я ничего не решал, я просто думал. О животных.

- И я тоже.

- Как удивительно! Хотя это дурно с вашей стороны - ведь вы должны были восхищаться моими облачками. А о каком животном вы думали?

- О разных.

- А я думал о кроликах. Вам нравятся кролики?

- Не особенно.

- Пожалуй. Они такие прыгучие... А львы вам нравятся?

- Мне кажется, что у них какие-то глупые хвосты.

- Возможно. Как насчет барашков?

- В последнее время я совсем разлюбила барашков.

- Действительно, это не самые интересные из животных... Забавно, - заметил он как бы невзначай, пытаясь поймать ее взгляд, - что мне однажды довелось видеть помесь трех этих зверей.

- И мне тоже. - Гиацинта тяжело вздохнула, но Лионель видел, что подбородок у нее дрожит, и вдруг она обернулась и посмотрела ему в глаза, и они вместе рассмеялись.

- Бедный Удо! - сказал Лионель. - Как он теперь?

- С ним все в порядке.

- Все в порядке? Тогда почему он не... Правда, я очень рад этому.

- Он мне не понравился, - отвечала Гиацинта, покраснев. Потом она слегка улыбнулась и отважно продолжала: - Но, по правде говоря, сначала я не понравилась ему.

- Он хочет, чтобы его непрерывно ублажали. Это моя обязанность, а не ваша.

Гиацинта взглянула на него с новым интересом.

- Теперь я знаю, кто вы такой. Он мне о вас говорил.

- И что же он обо мне говорил? - спросил Лионель, изнывая от любопытства.

- Он сказал, что вы неплохо разбираетесь в поэзии.

Лионель был слегка разочарован. Он предпочел бы, чтобы Гиацинта услышала, что он неплохо разбирается в драконах. Однако теперь, когда они встретились, это не имело значения.

- Принцесса. - Он решил, наконец, объясниться начистоту. - Я думаю, вы все время задаете себе вопрос, что я вообще здесь делаю? Я приехал узнать, не нуждается ли Удо в моей помощи и не нуждаетесь ли в ней вы. Принц Удо был моим другом, но если он не друг вам, то и мне больше не друг. Расскажите, что здесь происходит и чем я могу вам помочь.

- Вчера вы называли меня Гиацинтой, и имя мое осталось прежним.

- Гиацинта, скажите, нужен ли я вам? - серьезно произнес Лионель, беря ее за руку.

- Спасибо, Лионель. Видите ли, все получилось так...

И, сидя под волшебным деревом Виггз, она рассказала ему все.

Выслушав ее, Лионель беспечно улыбнулся.

- Ну что ж, ничего особенного. Все очень просто. Вы хотите прогнать Удо и поставить графиню на место? Я без труда сделаю одно, а вы - другое.

- Но как я могу прогнать Удо?

- Нет, это как раз сделаю я.

- Лионель, дорогой, неужели вы думаете, что, если бы я могла поставить на место графиню, мне пришлось бы просить чьей-то помощи? Мне кажется, вы плохо себе представляете, что она за человек. К тому же я на самом деле не очень-то знаю, где ее место. Видите ли, я забыла вам сказать, что мой отец от нее без ума.

- Я думал, это Удо от нее без ума.

- Они оба.

- Ну, тогда все очень просто, - предложил Лионель с воодушевлением. - Мы убиваем Удо, и тогда... ну, в общем, половина дела сделана.

- Да, но как насчет второй половины?

Лионель с минуту подумал.

- Хорошо, тогда - наоборот. Мы убиваем графиню и ставим на место Удо.

- Отцу это совсем не понравится, а он приезжает завтра.

Лионель никак не мог понять, чего хочет принцесса: если король влюблен в графиню, он все равно на ней женится, что бы ни сделала Гиацинта, и тогда какой смысл ставить ее на место на один день, если на следующий она займет место на троне. Гиацинта угадала его мысли.

- О, вы не понимаете! - воскликнула она. - Графиня пока не знает, что отец возвращается завтра. И если только я могла бы ей показать - неважно, пусть всего на один час, - что я ее не боюсь и что она не может мной помыкать, тогда я готова забыть все, что происходило в эти последние две недели. Но она относилась ко мне без всякого уважения, она делала все, что ей заблагорассудится, она строила мне козни, и, если она никак не будет наказана, а просто выйдет за отца замуж и станет королевой, у меня совсем не останется гордости и я перестану...