Давно закончилась осада...

ворят. Ну, вроде бы французы однажды выследили «Македонца» и заперли выход из бухты. Поставили многопушечный корабль и пароход с мортирами, для стрельбы по крутой дуге. И на берег высадили десант, солдаты сверху по обрыву оцепили всю бухту. Французский капитан прислал парламентера. Тот говорит: «Господин лейтенант, мы знаем вас как храброго офицера, но выхода у вас теперь нет. Или сдавайтесь с почетом, или мы вас здесь расстреляем в щепки, война есть война»… Это по одним рассказам. А по другим, будто бы он совсем не так говорил: «Вы воевали как пираты, нарушали международные законы, и всех вас мы имеем право повесить на реях. И если хотите надеяться хоть на какую-то милость победителей, то сдавайтесь без лишних разговоров, а наш адмирал решит, что с вами делать…»

– Да чего же они нарушали-то! – возмутился Коля. – Воевали, вот и всё! – Он уже видел перед собой будто наяву молодого лейтенанта, бледного, с черной бородкой и бесстрашными глазами. И коренастых невозмутимых матросов, готовых сражаться до самого последнего мига…

– Ну, будто бы он воевал не открыто, а исподтишка. И шпионил…

– Но ведь военные хитрости и разведка – это вовсе не пиратство и не шпионство!

– Конечно! Новосильцев будто бы так и ответил. А враги снова: «Сдавайтесь, а то хуже будет!» Они, наверно, еще из-за золота хотели завладеть «Македонцем»…

– Какого золота?

– Ходил слух, будто Новосильцев знает, где после бури затонул на мелководье английский корабль, который вез для всей армии жалованье. Представляешь, сколько денег!.. И будто матросы «Македонца» кое-что даже сумели поднять с этого корабля и погрузить в свой трюм. Кто-то говорит, что это правда, а кто-то – что сказки… В общем, французы заперли тендер в бухте и ждут: что решит его командир? Новосильцев тогда говорит: «Дайте время на размышление до утра». В темноте, мол, сдаваться неудобно. Французы отвечают: Ладно». Потому что русским деваться все равно некуда.

– А про подземный ход французы не знали?

– В том-то и дело!.. Ночь совсем сгустилась, и тогда матросы и Новосильцев открыли в крюйт-камере несколько ящиков с порохом, протянули на берег фитиль, взяли с собой флаг, вахтенный журнал, карты и все важное…

– И золото?

– Ну, если оно было… Не знаю… Подожгли фитиль с суши, а сами – в подземный ход. Думали, что отойдут, а тендер рванет на воздух, чтобы не достался врагам. Только тут как раз пошел дождь и огонь на фитиле загасил…

– Может, и хорошо. Иначе тендер не достался бы Федосу Макееву.

– Да… Если, конечно, его «Курган» – это тот самый «Македонец». Про это тоже по-всякому говорят…

– Надо Маркелыча спросить! Он же на «Кургане» шкипером ходил, знает, наверно, безошибочно.

– Может, и знает. А может, и нет… Рассказывают, что сам Макеев говорит то «да», то «нет»…

– Женя, а что стало с Новосильцевым и матросами?

– Про это опять же говорят по-разному. Одни – будто Новосильцев и экипаж все же попались в плен французам, потому что союзники подошли уже вплотную к городу,