На берегу Севана (др. изд.)

Один раз Камо не нашел на месте, куда его привел пес. ничего, кроме горки мелко накрошенного камыша.

— Что же ты, Чамбар, меня обманываешь? — укоризненно покачал он головой и хотел было повернуть обратно, но собака стала поперек дороги и сердито залаяла. — Ты что, с ума сошел? — спросил мальчик и хотел ступить вперед, но Чамбар не двинулся с места.

Камо в недоумении пожал плечами и снова, более внимательно посмотрел на горку камышовых обломков. Только теперь он заметил в центре гнездо, прикрытое перьями. Камо снял перья и широко улыбнулся: в гнезде лежало восемь зеленовато-белых крупных яиц.

«Кажется, гусиные, — подумал он. — А где же хозяйка? Ишь ты, прикрыла яйца своими перьями и ушла, должно быть позавтракать…»

— Ой, змея! — вдруг вскрикнул Армен и в страхе попятился: на него из глубины зарослей сердито смотрели два блестящих глаза, широко посаженных на плоской серой головке.

— Да ведь это утка-наседка! — рассмеялась Асмик. — Сидит на яйцах и не хочет вставать. Один раз и я испугалась. Крякву, когда она так сидит, легко можно за змею принять: только голова да шея и видны… Уйди!

— Погоди, сниму. — И Армен направил на утиное гнездо свой фотоаппарат.

Утка взлетела, открыв гнездо, свитое из мха и сухой листвы. Асмик насчитала в нем одиннадцать яиц.

— Не трогайте гнезда, уйдем, — сказала она. — Пусть утка вернется.

Отойдя немного в сторону, ребята услышали шум крыльев: это возвращалась на свое гнездо утка-наседка.

— Послушай, Камо, а не безжалостно ли мы поступаем? — спросила Асмик.

— Ну что ты! Почему безжалостно? Ведь здесь много яиц истребят хищники. А на ферме мы выведем из них птенцов — значит, спасем их, — успокоил ее Камо. — Спасем и выпустим назад в озеро, а часть приручим.

— Ребята, не поесть ли нам чего-нибудь? — спросил Грикор.

— Правду говоря, я проголодался, — сознался Камо. — Ну, а что же мы будем есть?

— Что? Шашлык из селезня, дикую яичницу.

— «Дикую»? — засмеялся Армен. — Это, пожалуй, дело, только у нас ни сковородки, ни масла нет. Разве сварим яйца? Можно в том ведре, которым вычерпывали из лодки воду.

— Но у нас и огня нет…

— А тростник да тот ивовый куст? — показала Асмик на куст, росший среди камышей. — Не годятся они для костра?

Грикор сбегал к лодке, принес ведерко и убитого дедом селезня.

— А спички, соль, хлеб? Где мы их возьмем? — развел руками Камо.

— У хорошего пастуха все это должно быть! — гордо ответил Грикор, снимая котомку, висевшую у него за плечами. В ней и на самом деле оказались и хлеб, и соль, и спички.

Ребята сложили костер из тростника, с двух сторон воткнули по веслу, соединили их срезанным с ивового куста длинным прутом и повесили на него ведёрко.

— Давайте яйца чаек сварим, — предложил Грикор. — Вот эти… Гусиных и утиных трогать не надо — жалко.

— Фу, — поморщился Армен, — яйца чайки! Разве можно их есть? Да они поганые…

— Почему поганые? Я и вороньи ел, да еще сколько!

И Грикор отложил в сторону несколько яиц чайки для себя. Потом он разжег костер. Сухие камыши затрещали так, точно началась стрельба из револьверов.

Пока вода согревалась и варились яйца, Грикор быстро ощипал утку, опалил в пламени костра, выпотрошил, вымыл, посолил и, посадив на вертел, сделанный из ивового прута, начал поджаривать на огне. Аппетитный запах утиного шашлыка наполнил воздух.

Грикор не выдержал и, оторвав прожарившуюся утиную ножку, стал с жадностью ее уписывать.

— Потерпи, Грикор, давай сначала за стол сядем, — упрекнул Камо товарища. — Армен, налей-ка в ведро холодной воды — надо остудить яйца, а я пока на стол накрою.

И Камо, наломав камышей, устроил из них что-то вроде небольшого помоста, потом прикрыл его сухой листвой, а поверх разложил нарезанный кусочками хлеб и поставил баночку с солью.

— Вот и стол накрыт, Армен, тащи яйца! — скомандовал он. — Грикор, как твой шашлык?

Весенний день был тих и мягок, солнце — живительно и ласково.

Какая-то особенная радость охватила ребят в этом восхитительном уголке.

С большим аппетитом они съели и шашлык из утки, и яйца. Охотнее всех ел, конечно, Грикор, который среди своих товарищей славился неистощимым аппетитом.

Насытившись, ребята возобновили охоту за яйцами, веселыми восклицаниями отмечая каждое новое, найденное ими гнездо.

Радость их длилась, однако, недолго.

Неожиданно, казалось, совсем-совсем рядом, за камышовой стенкой по ту сторону протоки, раздался снова знакомый страшный рев.

Асмик выронила из подола собранные яйца, а Грикор в страхе поспешил к лодке.

Камо угрюмо посмотрел на камыши.

— Вернемся, — предложил Грикор.

— Нет, плывем туда, — твердо сказал Камо и взялся за весла.

Тайное озеро

— Нам больше плыть некуда. По карте это последний бассейн, — сказал Армен. — Дальше — равнина, покрытая камышом, а еще дальше — торфяные поля Басаргечара.

— Как — последний? Разве вы не слышите, как птицы перелетают через камыши и садятся по ту сторону? — воскликнула Асмик. — И какой птичий крик! Как шумят там птицы!… Значит, и там есть вода.

— А ну, давайте разберемся. Сколько, по-вашему, квадратных километров в пройденных нами сегодня бассейнах? — спросил Камо.

— Погоди, сейчас подсчитаю, — нахмурил лоб Армен. — Приблизительно четыре квадратных километра.

— А на районной карте сколько? Не помнишь?

— Шесть квадратных километров.

— Вот оно что… — задумчиво сказал Камо. — Вероятно, за этой камышовой стеной есть еще озеро. Тайное озеро.

— А как туда попасть? Тут болото и такие густые камыши, что не доберешься, — развел руками Армен.

— Там еще, наверно, никто не был… Интересно, что за этой стеной? Может быть, там водятся какие-нибудь удивительные звери? — взволновалась Асмик.

— Или водяные духи, о которых говорил дед Асатур! — засмеялся Грикор.

«Болт… бо-олт… болт!…» — загремело по ту сторону камышовой стены.

Сомнений больше не могло быть: тайна скрыта там!

На лодке дальше пройти было невозможно. Камо решил пробраться сквозь стену камышей один. Вести за собой товарищей в это опасное, незнакомое место он не хотел. Ему и самому было страшно, но страстное желание разгадать тайну, хранимую озером, победило в нем боязнь.

Взять у Армена фотоаппарат и выпрыгнуть из лодки на кочку было для Камо делом одной минуты.

— Я скоро, — сказал он товарищам и, взглянув на замершую в испуге Асмик, улыбнулся ей и скрылся в густых камышах.

Все притихли и со страхом смотрели ему вслед.

С замиранием сердца прислушивалась Асмик к тому, как хрустят камыши, и следила по их колеблющимся верхушкам за направлением пути Камо.

Под ногами у Камо хлюпала вода, и, чтобы не увязнуть, он сначала легко перепрыгивал с кочки на кочку. Но воды становилось все больше и больше. Нельзя было остановиться и на минуту — вот-вот провалишься. И Камо ступал по камышам, сгибая их целыми снопами и укладывая себе под ноги. Это, конечно, замедляло его движение.

Плеск воды и крики птиц становились все ближе, и Камо хотелось скорее дойти, скорее узнать, что там скрывается.

Ему надоело сгибать и складывать камыши. Может быть, удастся пройти сквозь них и так? Он попробовал обойтись без мостков, но ноги его сейчас же ушли по колени в воду и уперлись в сплетения корней: точно он был в корзине, до половины опущенной в воду.

«А что, — подумал он, — если тут где-нибудь есть дыра, в этой плетенке? Тут уж я сразу пойду на дно… Надо выбраться на островок…»

Вдруг Камо услышал совсем рядом самодовольный гогот дикого гуся. Он раздвинул камыши, и перед его глазами в пышной молодой зелени, во всей своей неописуемой красоте сверкнуло озеро.

— Сколько же здесь гнезд! Это настоящее птичье царство! — воскликнул Камо.