Затерянные в истории

Хорошо, а дальше вот так придумать, как заманить их в лес? Что сделал бы, скажем, он? Показался бы перед уганрами, покривлялся, может, даже стрельнул в кого. Те бы бросились, их бы встретили. И что? В битве на опушке арруги, как более малочисленные, все и полегли бы…

А этот придумал целую операцию! Выручите меня, дескать, от арругов. А в чём расчёт? Может, он нафиг этим уганрам и не нужен был, чего его выручать-то? Но как просто-то всё, когда объяснил! Раз тебя, Гуся, сразу не убили, значит, нужен ты им. То есть правильно ты себя повёл, конечно, раз им нужен оказался. Но коли не убили — значит, нужен.

А раз нужен один, будет нужен и второй. Хотя бы про запас. И коли он сам в руки идёт — зачем отказываться?

А как они в лес втянулись — тут им неизбежный конец был. Овраг этот, ручьём промытый, я весь прошёл. Как только уганры-уламры в него попадают, так им выхода и нет: сверху уже стрелки расставлены.

Главное было — за тобой, Сашка, их в овраг завлечь. И проходя по нему, упирались они в берег реки. Как фашисты в Волгу, понял? И что им делать? Только обратно идти. Но сзади их всё те же стрелки ждут… Вот и получилось, что деваться им некуда. Только или домой возвращаться, или за каждым стрелком по чужому лесу гоняться…

Погонялись, ага. Да ещё и переругались друг с другом. Что важнее — исчезнувшего духа преследовать или наверху от нападения отбиваться? А в итоге разделились, причём одни побежали обратно поверху, а другие — понизу.

Тем, кто остался наверху, повезло больше…

Но главное — удалось Антону напугать уламров! Главная фишка была в том, чтобы никто из арругов им на глаза не показывался. И тогда очень страшно, в самом деле, всё выходит. Идёшь по лесу, никого не видишь, вдруг из чащи вылетает что-то острое и жалит. Причём куда бы ни попала стрела — всё, не боец уже. Медицины тут нет, до шамана-знахаря старины Да далеко. Перевязаться — и то нечем. В итоге вскоре все уламры или ранены, или вовсе на земле лежат…

Сашу передёрнуло. Нет, хорошо всё-таки, что не позволили они с Антоном добивать раненых. Ворчали, конечно, арруги, но когда увидели, сколько врагов по их душу приходило, и как хитрость Антона в беспомощное состояние их привела… Да к тому же — без единой жертвы со стороны неандертальцев!

В общем, Антоха тут сейчас действительно чем-то вроде полубога стал. Вождь — вождём, конечно, за ним всё оперативное руководство. Но этот — Сашку вдруг кольнул шип ревности — этот для них вроде духовного лидера. Как вида Да у уганров. Только ещё авторитетнее.

Правда, за ним, за Сашкой, тоже кое-какие заслуги есть. Уганров-то, в конце концов за перевал он прогнал! И — практически лишь при помощи слов. То есть как раз для Альки — "не убивайте, если можете…"

Как Антон передал…

На обратном пути уламров больше не расстреливали из-за кустов. Они, мальчишки, запретили. Но и охотиться на трёхдневном пути назад арруги врагам не позволяли. Выли, клекотали как-то особо страшно. Из луков стреляли. Не целясь, но показывая: дальше нельзя.

Когда уламры, окровавленные, израненные, голодные и унылые жались друг к другу в ночном лесу, не отваживаясь даже костёр развести, их было даже жалко. Но — и не поделать ничего. Нравы тут простые — проявишь ненужный гуманизм, так тебя же и съедят. Просто не поймут, что это такое — гуманизм. Особенно — уламры. Даже не как слабость воспримут, а как… ну, разрешение, что ли. Ну вот как олень подстреленный. Пока бежит, бьётся, борется — его уважают, стараются не приближаться. Как только ослаб, лёг на землю — ещё живого разделывать начнут. Без всякой злобы, но и без всякого сострадания.

Это Антон объяснил. Объяснил, правда, то, что Сашка и так сам понял. Видел. На собственной шкуре ощутил. Но умеет Антоха так что-то объяснить взрослыми словами, что всё ясно становится!

Так и тут. Не им, мальчишкам, было мешаться в эту первобытную войну. Только и можно, что не дать дорезать раненых. А там — дойдут до своих, нет ли — это уж как их удача себя покажет…

В общем, никто уламров не жалел. И за добычей не пускали. Отгоняли от леса стрелами, не давали охотиться.

Точно, как французов в 1812 году!

Так что четверо уганров до своих добрались. И то, похоже, за счёт того, что ели своих ослабевших соплеменников. Сырыми. Ребята сами этого не видели, но вождь Кыр рассказал. Тот скрупулёзно каждое тело павшего врага осматривал. От него у Сашки теперь в трофеях — одно ожерелье от вождя Яли и любимые носовые рога от него же.

Второе ожерелье Кыр себе забрал. Его трофей тоже, ага.

Так что счастливо соединились оба отряда арругов возле стойбища уганров — и те, кто в наблюдателях тут сидел, и те, кто отступающих преследовал. И тут же ретивое в голову пало — всех убить! Чтобы не ходили, дескать, по нашей священной земле.

Но тут Саше жалко стало уганров. Хоть и мало он от них видел хорошего, а всё ж прожил с ними почти две недели. Или больше? Потерял счёт дням. Жалко было шепелявого Дули-Дулю-Дулитла. Невесту несостоявшуюся свою. Конечно, Вива там, дома, куда красивее… Надо будет подарить ей что-нибудь отсюда… Алька вон всё равно во все глаза на Антоху, собаку, смотрит… Но ведь и Вамано эта бедная, с её двумя кукишами на груди ни в чём не виновата. Ради интересов племени готова была за духа мёртвого замуж пойти…

В общем, отговорил всех Саша. И всех уговорил.

Сначала воины израненные, голодные, рассказали, как они против духов аннува в жестоком лесу сражались. А ведь предупреждал белый-маленький-дух, что не добро это будет, и надо уходить оттуда, не гневить духов нелюдских…

А затем сам белый-маленький-дух вышел. Виду Да для разговора вызвал. Тот теперь старшим над всеми остался — все, даже мелкие вожди, в лесах аннува зверю достались. Опустел дом воинов. Четверо запуганных до икоты остались…

Трудно было Сашке уговорить виду Да поднять племя и уйти за перевал. Но удалось.

Правда, и обстрел лагеря из луков, уганрам невидимых, помог. Показано было, что, дескать, уже не удержать духов аннува, разгневали вы их. Так что не дадут они вам покоя, пока всех не убьют. И с кем ты, вида Да, останешься? Со Старым Вождём одним? А кто племя уганров сохранит?

Так что забирай своих и уходи. А мы, духи малые, но сильные, тут останемся. Будем уберегать перевал от страшных духов аннува, чтобы они по ту сторону не спустились и не продолжили всех уламров вырезать.

Поверил старик. Да и как не поверить? Воины-то уцелевшие вообще ужасы рассказывали!

Ушёл вида Да. И племя своё увёл. Про Вамано спросил — не оставить ли?

Бр-р-р, как ухмыльнулся Антон, скотина!

А главное: сам же виноват! Ну зачем перевёл ему слова старины Да?

Да нет, ответил, — что ей с нами, духами, делать? Трудна будет пограничная служба, не для неё. Забирай. Объяви её свободной, чтобы замуж выходила смело. Только детям пусть навсегда закажет на эту сторону переходить. Здесь — Чёрный Лес.

Чёрный.

Лес аннува.

Алина

Да, Алина теперь поняла, что такое — ждать мужчин с войны.

Она, конечно же, ни секундочки не любила этих двух глупых фанфаронистых мальчишек! Во-первых, подумаешь! Во-вторых, они ещё маленькие. В-третьих…

В-третьих, она не могла выбрать, кого из них любит больше…

В школе они дружили именно что "в общем". Слишком разные были интересы, слишком велика дистанция между мальчиками и девочками.

Внимание, однако, таких двух разных, но получше разных прочих, мальчишек ей нравилось. Нравилось их разыгрывать. Нравилось, когда рассказывали по секрету, что Антон опять кому-то наглядно доказал, что никакие они не "тили-тили-тесто".

А на самом деле?

А на самом деле они друг к другу в гости ходили. И ей это было приятно.

Нравилось также, когда этот весь и внешне, и внутренне вихрастый Сашка вставал рядом с Антоном. И их вместе с нею как-то само собой получалось трое. Можно было даже подумать, что из них получается одна команда в каком-нибудь квесте…