Отважные (Сборник)

Худенький киномеханик с погонами ефрейтора торопливо менял части: его ожидали на соседней заставе.

- А вдруг бы его унесло куда-нибудь к Марсу и он бы не смог вернуться? - заметил Костя, когда Гагарин, нескладно двигаясь в костюме космонавта, занял свое место в кабине.

- Чудак, там же было запасное управление, - сказал Самвел.

- Тише вы!..

К концу сеанса в комнату вошли Мергелян и Виктор.

Фильм был интересный, но все же ребята с нетерпением дожидались конца. Им хотелось поговорить о найденном кладе.

- Ага, вы-то нам и нужны, - сказал Виктор, когда в комнате зажгли свет. - Пойдете с нами добывать оставшиеся монеты?

- Конечно! - оживились ребята. - Сейчас?

- Зачем сейчас? Ночью лучше спать. К тому же нам с Мергеляном надо ночь провести на границе. Так приказал капитан. А вот утром отправимся…

Костя уже привык к тому, что на заставе никто не говорит ему «твой отец», а говорят «капитан» или «начальник». Только замполит лейтенант Клебанов называл отца Григорием Андреевичем. Но лейтенанта не было, он уехал в отпуск к матери, в Ленинград.

- Эх, взяли бы нас в дозор! - сказал Костя.

Виктор рассмеялся:

- На этот счет ты договаривайся с капитаном!

Костя, конечно, тут же побежал к отцу. Капитан сказал, что возьмет ребят с собой. Они дойдут до наблюдательной вышки, полюбуются сверху на залитую лунным светом долину, а потом вернутся домой вместе с дозором.

Капитану хотелось побыть вместе с сыном. Ему казалось, что Костя уже отвык от него.

Когда Костя писал ему в каждом письме из интерната «папа, я хочу к тебе», отец чувствовал его любовь и, хотя понимал, что взять Костю к себе не может, радовался, что где-то есть маленькое, преданное ему сердце. Но вот сегодня Костя весь день провел в долине вместе со своим другом и, наверно, ни разу не вспомнил о заставе. Капитан понимал, что Костя изменился. Трудная зима, проведенная без матери, вдали от отца, не могла не сказаться. Острое чувство одиночества, охватившее его, когда впервые в жизни рядом с ним не оказалось никого из близких, постепенно притупилось. Он начал привыкать к своим новым товарищам.

Дома ребята вытащили свои монеты и разложили их на столе. Они затеяли игру в расшибалочку, и вскоре две монетки прочно застряли между половицами. Вытащить их оттуда так и не удалось. После этого ребята охладели к игре. Они ссыпали оставшиеся монеты в жестяную банку из-под халвы и поставили на полку. Осенью они отвезут их в Ереван и подарят учителю Рубену Суреновичу, у которого есть коллекция монет. В прошлом году он устроил в школе выставку. Монеты лежали под стеклом на подушечках, и над каждой было написано, какого она века и какого государства.

Эти маленькие монетки остались почти единственным свидетельством жизни царей, государств и даже народов. Люди тяжелым трудом добывали золото, чеканили монеты. Потом монеты переходили из рук в руки. Бедняки держали их как единственное, трудом и потом добытое сокровище. Они звенели в кошельках богачей. Из-за них на восточных базарах торговались купцы. И вот уже ничего не осталось от минувших времен, кроме этих монет на дне старого, забытого колодца…

На крыльце послышались шаги. В комнату вошел капитан.

- Ну как, готовы? - спросил он. - Ну, раз готовы, пройдемте по берегу Аракса.

- Кобра не вернулась?

Костя весь день не забывал, что кобра где-то здесь, поблизости. Для него, родившегося на севере, кобра была чем-то новым, волнующим воображение, и он вспомнил рассказ, который прочел однажды, - о заклинателе змей. Индусский факир играл на флейте, а змеи ритмично двигались под тихую мелодию…

- Нет, так и не вернулась.

Отец взглянул на его ноги.

- Под кроватью в чемодане твои высокие сапоги. Надень их - легче идти по камням.

- Да и от змей, наверное, защищают, да?

- Ты что-то много думаешь о змеях! - улыбнулся отец.

Костя вытащил чемодан. Как же это он забыл о своих высоких хромовых сапогах, которые отец подарил ему еще на Курилах! Они были почти совсем новые. Только немножко сморщились носки. Костя натянул сапоги и сразу почувствовал себя спокойно: теперь никакие кобры ему не страшны.

Отец надел на пояс кобуру с пистолетом, зашел к дежурному, отдал распоряжения, захватил с собой солдата с автоматом, и четверо - двое взрослых и двое ребят - вышли на темную дорогу.

- А почему Виктор не с нами? - спросил Костя.

- Он пойдет в наряд позже, - ответил отец, - мы встретим его на обратном пути.

Капитан пошел вперед, стуча по камням подковками каблуков. За ним двинулись Костя и Самвел. Солдат шел позади. Сперва все было хорошо. Они шли цепочкой, не теряя друг друга в темноте. Слева шумел Аракс, на турецкой стороне светились огоньки. Вдруг Костя начал приотставать.

- Что, уже устал? - спросил солдат, останавливаясь.

- Да нет, все в порядке, - сказал Костя и снова поспешил вперед.

Дело в том, что ссохшиеся задники сапог сжимали пятки, а съежившаяся на носках кожа давила на пальцы. Что делать? Сказать отцу, что он не может идти, и повернуть назад? Нет, надо потерпеть, может быть, потом сапоги разносятся и станет легче идти.

Широкая в плечах фигура отца то появлялась, то снова исчезала во мраке. На Курилах Костя много раз ходил с ним ночью, - это было на берегу моря. Они шли вдоль темных скал, слушая, как шелестят набегающие волны. Изредка вдалеке мигали огни проходящих кораблей да вспыхивал в сумрачном небе луч маяка с мыса Зольд… Костя часто думал: сколько ни живи на их маленьком острове, никогда не дождешься, чтобы на берегу оказался настоящий диверсант, о которых пишут в книгах.

- Ты чего тянешься, как черепаха? - перебил Костины мысли Самвел.

Идти дальше Косте было невмоготу.

- Самвел, иди потише… - попросил он через несколько шагов.

Отец, словно догадавшись, остановился на краю высокого обрыва. Внизу бурлила вода. В слабом сиянии неполной луны река поблескивала темным, недобрым светом. По ту сторону, там, где лежала турецкая деревня, мрак сгустился, исчезли редкие огоньки. Холмы слились и казались странным призрачным нагромождением. Издалека донесся протяжный, хриплый лай.

- Это чья собака? - спросил Костя.

- Это не собака, а гиена, - ответил отец.

Они стояли в темноте и долго смотрели на турецкую сторону. Казалось, в шум Аракса вплетались какие-то звуки и шли они с той, чужой земли, окутанной сейчас темнотой.

- В той деревне живет мой дядя, - тихо сказал Самвел.

- Дядя? - удивился Костя. - Как же он туда попал?

- Дед Баграт говорит, он ушел туда давным-дав-но, в двадцатом году. Женился и там живет. У него есть дети и внуки.

- А ты откуда знаешь?

- Он пишет письма.

- А как они сюда попадают? Их возят через реку?

- Этого я не знаю, - ответил Самвел. - Надо у кого-нибудь спросить.

- Я тебе скажу, - сказал капитан; в темноте прыгал огонек его папиросы. - У этих писем долгий путь - из одного государства в другое. Из деревни они идут в Анкару - столицу Турции. Оттуда на пароходе их везут в советский порт Одессу. Из Одессы переправляют в Ереван. А уж из Еревана - сюда!..

- Сколько же на это нужно дней? - спросил Костя.

- Неделю, наверно, а то и больше.

- А за сколько мы добежали бы до той деревни?

- Минут за пять добежали бы, - сказал Самвел.

Костя дотронулся до руки отца и почувствовал, как рука дрогнула и крепко сжала его ладонь. Он покорно стоял рядом, и на сердце у него было спокойно.

- Пала, а когда-нибудь мы сможем свободно пойти к туркам, а турки к нам?

- Да, когда-нибудь, - сказал отец.

- Когда же?

- Когда те, кто живет вот в той деревне, будут жить так, как живут свободные люди нашей страны.

Костя помолчал немного, потом спросил Самвела:

- А если мы будем с вышки смотреть в бинокль, ты узнаешь своего дядю?..

- Как же я его узнаю, если я его не видел! Дед Баграт тоже бы его не узнал. Раньше дядя был молодой, а сейчас старый!