Валерка-Председатель (Рассказы)

Валерка важно уселся за стол, вытащил из кармана старый треснутый звонок и нежно погладил его. Час, наверное, выпрашивал он этот звонок у школьной сторожихи тети Дуси. Не верит, что для дела, и все!

— Ты теперь будешь моим личным секретарем… Вот! — сказал Валерка Струниной.

— А это что, игра такая? — заинтересовалась Рая.

— У тебя одни глупости в голове, — рассердился Валерка. — И вовсе не игра. Так на заводах и везде бывает. Ты только запомни: как зазвоню в звонок, так сразу беги ко мне. А пока сиди вот тут. Может быть, скоро за чаем пошлю. К тете Дусе.

Рая послушно присела неподалеку от Валерки и с любопытством стала смотреть, как он старается запихнуть в подсвечники цветные карандаши.

Длинные карандаши все время падали, и Валерка злился. Скоро Рае надоело сидеть на одном месте. Она тихонько слезла со стула и выскочила за дверь. Валерка схватил звонок, и пустой класс наполнился раздраженной трескучей трелью.

— Чего тебе? — приоткрыла дверь Рая. — Чаю?

— Не-е Вовку Шошина позови. Он в комнате продленного дня. Я его сейчас пропесочивать буду.

— Ой как интересно!

Рая, которой эта игра очень понравилась, умчалась и целых полчаса где-то пропадала. Валерка уже стал нервничать, ему скучно было в пустом классе. И тут в коридоре послышались шаги. Но дверь все еще не открывалась. Вовка громко читал прибитую Валеркой табличку. Послышался смех. Смеялись Вовка и Рая.

Валерка схватил со стола звонок и изо всей силы позвонил. Дверь тихонько открылась, и в щели показались озадаченные лица Вовки и Раи.

— Ты зачем звонишь? — спросил Вовка, блестя из-под желтого чуба круглыми кошачьими глазами. — Будто не знаешь, что уроки давно кончились.

— Это он меня так вызывает! — догадалась Рая. — У нас игра такая…

— Да не игра, говорят! — закипятился Валерка. — А… взаправду.

— А меня зачем вызывал? — спросил Вовка.

— Валера тебя сейчас пропесочивать будет, — радостно сообщила Рая и уселась на свой стул.

За дверью уже несколько минут шушукались и приглушенно смеялись. Валерка забеспокоился. «Что там такое?» Хотел послать Раю в коридор узнать, в чем дело, но дверь распахнулась, и в класс ввалилась орава ребят. Сзади шла пионервожатая Анна Сергеевна. Ребята зажимали рты руками и весело поглядывали на председателя совета отряда.

Пионервожатая положила перед Валеркой кусок картона, который он только что так старательно прибил к двери.

— Как же все-таки пишется слово «совет», Валерий Иванович? — спросила Анна Сергеевна, чуть заметно улыбаясь.

Валерка покосился на надпись и покраснел.

— А это что за музейная редкость? — изумилась пионервожатая, переводя взгляд с покрасневшего Валерика на позеленевшую чернильницу. — Звонок? Ничего не понимаю…

Валерка молчал. И тогда вмешалась Рая. Тряхнув упругими, как пружины, косицами, она затараторила:

— Чего тут непонятного? Этим звонком Валера меня вызывает. Захочет чаю — дзинь! И я пулей за чаем… к тете Дусе. А из этой чернильницы сам Пушкин стихи писал… Она старинная, историческая! А я теперь у Валеры личный секретарь! — добавила она с гордостью.

— А меня Валерка сейчас пропесочивать будет, — совсем некстати ввернул Вовка, стрельнув в сторону ребят хитрыми глазами. — Ну давай, Валерка, пропесочивай, а то мне домой пора.

Анна Сергеевна, покраснев, прикусила губу, но не выдержала и на весь класс рассмеялась.

— Ребята, Валера-то наш стал завзятым бюрократом.

— И вовсе не бюро… кратом, — оправдывался Валерка. — Так везде бывает. У папы на заводе… Думаете, вру? Сами идите и посмотрите. У него еще больше чернильница, чем эта… И личный секретарь есть. Не то что Струнина. Она еще на машинке печатает.

— Валерка-дурачина! — засмеялась черноглазая отличница Люся, которая здорово на скрипке играет. — Подумаешь, чернильницу увидел! А ты видел, как работают на заводе? Как твой отец работает, видел?

Валерка покачал головой:

— Нет, не видел… Видел только, как он чай с бородатым дедом пил.

— Уж если хочешь учиться у других, — серьезно сказала Анна Сергеевна, — так учись делу, перенимай хорошее, полезное, а не обезьянничай… Что придумал? Чернильница! Звонок! Личный секретарь! А машиной персональной еще не успел обзавестись?

— Не успел… — ответил за Валерку Вовка Шошин. — Ему теперь, такому бюро… крату, отец велосипед не купит.

…Как и в тот день, когда Валерку избрали председателем совета отряда, с Серого лохматого неба сыпал снег. Пушистые снежинки, тихо кружась, садились куда вздумается: на шапку, воротник, ресницы, даже попадали в нос. Валерка жмурился, фыркал, тряс головой, наконец останавливался, осторожно клал чернильницу на белый тротуар и ожесточенно тер рукавичкой свой курносый нос. А Вовке Шошину хоть бы что! Распахнув пальто и лихо сбив меховую ушанку на затылок, шагал себе рядом и хитро посматривал на приятеля. Оттопыренное ухо шапки покачивалось на ходу.

— Валерка, ты же наврал, что из этой… штуки Пушкин стихи писал. Наврал, да?

Валерке попала снежинка в нос. Он чихнул и выронил чернильницу. Вовка поднял.

— Ладно уж, — сказал он миролюбиво, — давай помогу дотащить эту… ре… реликвию.

Шошин проводил Валерку до самого дома, сунул ему в руки чернильницу и пошел дальше. И, пока Вовка не скрылся за углом, оттопыренное ухо на его шапке, покачиваясь на ходу, поддразнивало Валерку: «Бю-ро-крат, бю-ро-крат…»

ПЕРОЧИННЫЙ НОЖИК

В доме все нервничают, волнуются, спорят. Один Валерка спокоен. Он смотрит на папу, маму и хитро улыбается. Ему смешно.

— Хотелось бы мне знать, — говорит мама, — что у этого товарища на уме?

— Ничего особенного, — отвечает Валерка и уходит с маминых глаз подальше. Когда мама расстроена, ей лучше не попадаться под руку.

Никто в доме не знает, с чего все началось. Папа говорит, что виновата его речь, произнесенная перед выпускниками десятого класса. Мама во всем обвиняет соседа Ивана Лукича, который будто бы подбил Геньку выкинуть этот номер. Только ни при чем тут папина речь. И сосед не виноват. Один Валерка знает, в чем тут дело. Знает, но молчит. Дал Геньке слово…

А как бы удивились родители, если бы им Валерка вдруг сказал, что во всем виноват обыкновенный перочинный ножик. Папа наверняка потрогал бы Валеркин лоб и, подняв к потолку хитрые глаза, сказал: «Определенно у Валерика сегодня температура…» Потом пощупал бы уши и страшно удивился бы: почему они холодные? А мама и шутить бы не стала. Она просто-напросто отправила бы Валерку задачки решать.

Этот ножик папа подарил Геньке Восьмого марта. А маме — красивую вазу и большой вкусный торт с шоколадной надписью. Одному Валерке в этот день ничего не дарят. Зато мама самый большой кусок торта ему отрезает. А папа совершенно серьезно предупреждает: «Валерик, не урони на пол, а то ногу отдавишь». Как будто не знает, что торт мягкий…

В праздник папа особенно веселый, все время шутит, смеется громче всех. Посмотрит на Геньку, подмигнет Валерику и говорит: «Какой скандал! Я опять запамятовал и поздравил Геню не с днем рождения, а с Международным женским днем…» Все смеются, а Генька злится и тихонько показывает младшему брату кулак. И чего злится, спрашивается. Как будто Валерка виноват, что Геньку угораздило родиться Восьмого марта!

Геньке папин подарок очень понравился. Целый вечер он вынимал из кармана ножик и разглядывал его. Несколько раз Валерка подходил к брату и, равнодушно взглянув на ножик, отходил в сторону, так как видел по Генькиному лицу, что он даже подержать ножик не даст.

Потрогать ножик Валерке хотелось все больше и больше. А Генька, явно поддразнивая, стал вырезать острым как бритва лезвием свои инициалы на старом Валеркином пенале. Тогда Валерка побежал в папин кабинет, собрал все карандаши. Они, как назло, оказались остро очиненными. Недолго думая, обломал их, подошел к Геньке и с озабоченным видом попросил на минутку нож зачинить карандаши.

Генька рассеянно посмотрел на младшего брата: