Затерянные в истории

Вот вида Да и старался. Совсем ведь другой расклад, если покойничек с ножичком по праву одним из вождей официально станет. И в то же время как объективно маленький мальчик останется под попечением самого айятоллы.

Потому и свадьба была намечена так скоро, несмотря на то, что девочка Вамано с прыщиками вместо грудей была для невесты маловата даже по местным меркам. Впрочем, по поводу зрелости пришельца тоже никто иллюзий не питал. Но что делать: у мертвецов свои забавы, коли прислали уганрам не мужа, но мальчика.

Приготовления к свадьбе поэтому идут полным ходом.

Родственники невесты ускоренно расшивают кожаными узорами и речными ракушками будущее платье невесты.

Любопытное зрелище — костяная игла. Даже, вернее, шило. Которым сначала делают дырки, а уж затем в них вплетают узкие ремешки.

Работа идёт под тем самым навесом, где обычно происходит приготовление пищи, — он является неформальным "женским домом". Теперь женский дом переполнен подругами, сёстрами и помощницами, которые болтают без умолку, время от времени поглядывая на держащего независимый вид жениха. Не хихикают по-девчачьи, и то ладно…

На следующий день начинается сам обряд. С того, о чём уже рассказывал шепелявый Дули. Утром всё женское население отправляется к полуручью-полуречке, протекающему недалеко от деревни. Тут подруги моют невесту, причёсывают не по-девичьи, а по-женски и наносят специальную ритуальную окраску на обнажённое тело.

Рисунок на теле женщины напоминает оперение всё тех же чудесных птиц, которые, согласно легенде, не трогали народ уламров, когда звери ополчились на него. Символика…

Здесь у жениха появляется первая собственная задача: он должен вооружиться палкой и отгонять от ручья тех из парней, кто желал бы подглядеть за женским таинством.

В обычной жизни, как уже заметил Саша, тут мало уделяется вниманию тому, обнажён кто-то или нет. Одежда — это не прикрытие, а вывеска: вот у меня какие узоры, вот он, значит, кто таков я, что я сделал и чего от меня ждать. Ту же роль играет раскраска на теле. И татуировки. Их, кстати, что Сашке, что его будущей жене тоже вскоре предстоит нанести — после свадьбы вида Да лично обозначит новый статус молодожёнам нестираемыми знаками.

Представляю, что скажет папа…

Но вот именно в день свадьбы молодые парни должны прорываться мимо жениха поглазеть на его невесту в голом виде. А тот, соответственно, обязан уже начинать обозначать свою собственность на неё. И охаживать охальников палкой. Не до крови, правда. А то будет драка — за кровь тут нужно отвечать кровью.

Конечно, как рассказали Дули с видой Да, все эти подгляделки — не более чем игра, которую и затевают больше друзья жениха, подставляя свои спины под его удары. Ибо отношения собственности на женщин тут довольно тонкие. А потому есть риск переборщить с игрою, огрести по полной, сорвать свадьбу, умереть на поединке, получить пятно на род и так далее. Но в старину, говорят, всё было по-настоящему, и тот, кто дотронется до невесты в ручье или реке, сам мог стать её мужем. Иногда таким правом пользовались и сегодня — но это когда на девушку есть два претендента, а семьи между собою не договорились. Или один из претендентов уж слишком настаивает на своём праве на чужую невесту.

В этот раз такого не будет, заверил Да. Вамано назначена Саше, а роль "дружка для битья" сыграет Дули-Дулитл. Будет специально шумно просачиваться, чтобы Сашка его увидел и огрел палкой. Но не до крови! — ещё раз повторил вида.

Когда всё началось по-настоящему, и стало ясно, что игра в приготовления к свадьбе — вовсе не игра, да и никогда ею не была, мальчик впал в настоящий ступор.

Нет, Дули он палкой огрел, и на голеньких девчонок в ручье мельком сам поглядел. Но дальше ощущение дикости происходящего заполнило его настолько, что он и в самом деле практически вышел из своего тела. Это его тело куда-то вели. Его тело обмазывали всякой фигнёй, призванной символизировать что-то там. Это его тело ставили рядом с посторонней девчонкой, заставляли что-то повторять. Это его тело наблюдало, как девчонка развязывает шнурок девичьей юбки, та падает к ногам, обнажая то, от чего взгляд не отвести… но надо отвести, потому что надо взять в руки женское платье и надеть его на теперь уже свою жену…

А потом Вамано берёт специальную палочку для выщипывания волос и начинает "брить" мужу подбородок. Где бороды, конечно, нет, но обряд есть обряд: жена должна доказать, что владеет искусством брить спутника жизни чисто и безболезненно.

А вокруг ритмично ухают, восклицают, топают, взвизгивают и пляшут. Это традиционный танец, завершающий свадебную церемонию. В нём принимают участие все возрасты племени.

Движение же в танце вокруг жениха и невесты символизирует бесконечное и непрерывающееся течение жизни, рассказывал вчера вида Да.

Вот, блин, "Сеньор Робинзон"! Не заставят ли, как в том фильмике, ещё на глазах у всех и заниматься "этим", о чём там девки за гаражами рассказывали?

Но нет. Сперва жених должен принести свою добычу в дом невесты. После этого удовлетворённая семья окончательно отдаёт свою дочурку-кровиночку в чужой дом.

Почему этого не делается заранее, Дули не знал, а Да не говорил. Так предками заведено — и весь сказ. А что будет с невестой, ежели жених не добудет зверя? Тоже по-разному, был ответ. Если совсем всерьёз, то в таком случае жених из мужей возвращается обратно в статус мальчика. Теоретически у него есть шанс попробовать позднее жениться на другой. Но практически его обрекают на презрение, и сам отец невесты — новой невесты — отказывает такому претенденту. Такое, кстати, бывало в старину, когда стало жарко, и зверь почти ушёл. Но тогда и женились рано.

— А невеста? — спросил Саша.

— А невеста чего? — удивился Дули. Должна сидеть на пороге своего дома и ждать возвращения жениха с охоты. И не есть ничего, кстати. Хоть неделю. Такое тоже бывало, рассказывали старики, когда зверь ушёл. Не одна тогда невеста так вот в девках осталась Или умерла. Тоже одна из причин, по которым уламрам пришлось уходить на север.

— А если жениха того — зверь порешит?

— Другие охотники вернутся — расскажут, — был ответ. — Тогда невеста снова свободна.

"Дурь какая-то", — пришёл к выводу Саша.

…Самое интересное, что на сей раз так и вышло. Как в старину. Вамано судьба уготовила не дождаться жениха с первой семейной добычей.

Правда, не из-за того, что Сашку задрал зверь.

Не зверь.

И не его.

И не задрал.

Когда охотники вывели Сашу с тремя воинами, назначенными ему в помощь, в то место, где он должен был убить зверя, молодой кабанчик был уже близко. И мальчик поднял копьё, готовясь нанести тому смертельный удар — и отчаянно трусил при этом! И в этот момент шум сзади спугнул животное.

Треск ветвей, когда он ломанулся прочь, не мог заглушить яростного крика воинов…

* * *

Когда Саша со своими сопровождающими подошёл к месту, где собрались другие участники охоты, он похолодел. В кольце воинов лежал лицом вниз человек.

Нет!

Аннува…

Аннува ещё дёргался. Когда его перевернули на спину, стала видна большая рана в животе.

Саша узнал его — Гурргх. Один из тех, с кем ребята познакомились ещё в первую свою ночь в этом мире!

Гурргх мутнеющими глазами водил по сторонам. Наконец, взгляд его попал на Сашу. Непонятно было, узнал ли неандерталец парня — взор раненого так и не смог сфокусироваться, — но Гурргх едва заметно улыбнулся… и умер.

Разом словно отпустило всех. Охотники выпрямились. Один из них наступил Гурргху на грудь, поднял своё окровавленное копьё и мощно заорал.

Вождь Яли толкнул его:

— Тихо! Другие тут!

Точно! Охотники пригнулись, насторожённо вглядываясь в заросли. Потом придвинулись друг к другу, побубнили что-то, трое отделились и исчезли в зарослях. Четверо в главе с вождём Яли остались на месте.

Саша, естественно, тоже.