Неделя приключений

— Господь с тобой, Проша! Или кто меня за язык тянул про золото говорить. Дам, что уж…

— Когда?

— Нынче ночью достану. Завтра принесу.

— Ну, гляди… Если обманешь, заранее заказывай по себе панихиду. Я слов на ветер не бросаю.

— Да нет, что уж, завтра принесу.

— Тогда вот что. В этой западне я не останусь. Приду сюда завтра часиков в семь. Ждать долго не буду. Тут у крыльца рябина стоит. Если увидишь — нижняя ветка надломлена, значит оставь деньги в чуланчике. Да поесть принеси, не забудь. Ну, а теперь пойду.

Прохор свернул цигарку, закурил, кивнул старику и вышел.

Ни в эту, ни в следующую ночь Кирилл Спиридонович не смог побывать на Марфином острове. Чувствовал — следят за ним, и сердце сковывал страх. Думал: «Бежать, бежать… Но и Прошке надо помочь скрыться… Поймают его — обоим несдобровать». Наконец решил — лучше действовать днём.

Глава 29

ОГОНЬ НА СЕБЯ

Федька не признавал дорог. Дороги виляют туда-сюда и только удлиняют путь. О чём думали люди, когда прокладывали их? Скажем, цель твоего путешествия находится слева, а дорога, вместо того чтобы прямо вести к цели, почему-то обязательно свернёт вправо. Нет уж, пусть по таким дорогам ходят те, кому делать нечего. Федька предпочитал прямые пути. Ведь прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками. Там, где дорожные пешеходы делали пять километров, бездорожный пешеход Федька обходился тремя. Выгода налицо, особенно если ты по самую маковку набит важнейшими новостями.

Вот почему Федька пренебрёг дорогой и от берега взял направление прямо на Ликино. Он не жалел о том, что потратил время на рыбалку. Хотя поимка Прохора Локотникова, как видно, и не состоялась, зато в руках у Федьки была карта, составленная самим Емельяновым. Она наверняка поможет пролить свет на эту таинственную историю. Мальчишек, конечно, тоже придётся допросить. Они никуда не денутся, потому что запуганы Домной.

Вскоре путь Федьке преградил овраг. По дну его текла речка Содушка, приток Сужи. Речка неказиста, в самых широких местах не больше десяти метров. Склоны оврага заросли орешником, там и тут вздымались высокие разлапистые сосны. Федька начал спускаться вниз и вдруг, в нескольких шагах впереди, увидел шалаш. Шалаш был небольшой, на одного человека. Задней стенкой ему служил толстый, в три-четыре обхвата, ствол сосны. Ветки, покрывавшие его, хотя и завяли, но ещё не успели засохнуть и потемнеть. Федька сообразил, что шалаш сделан недавно, дня два-три назад.

Федька хотел уже заглянуть в шалаш, как со дна оврага донёсся шорох листвы.

Федька упал на землю, заполз за куст, втянул туда же удочки. В другое время он и не подумал бы прятаться, но сейчас он помогал «товарищу командиру» ловить бандита.

Из кустов вышел человек в чёрном пиджаке и брюках, заправленных в кожаные сапоги. Крупное скуластое лицо было красно — видно, только что умылся в речке, волосы надо лбом топорщились мокрыми сосульками. «Он», — почему-то сразу решил Федька.

Человек неторопливо обшарил жёсткими, внимательными глазами кусты. На секунду Федьке показалось, что он обнаружен. Тело напружинилось, готовое взметнуться и стрелою пронзить густую массу кустарника. Но человек успокоенно опустил глаза, свернул самокрутку, закурил и вполз внутрь шалаша. Видно, он прилёг, потому что наружу высунулись ноги в сапогах.

Федька надеялся, что он заснёт. Тогда можно будет покинуть укрытие и сообщить «товарищу командиру» о неизвестном.

Однако время шло, а человек в шалаше не засыпал, шуршал подстилкой из сухих листьев. Один раз даже что-то пробормотал вслух.

Федька лежал на животе, у него занемели руки, грудь, хотелось повернуться на бок, однако он не смел шевельнуться.

Под куст заглянуло солнце, начало пригревать голову. По Федькиным расчётам выходило, что он лежит не меньше двух часов. За это время можно было бы добежать до деревни и вернуться обратно. Зачем он сразу не попытался? Наверное, и сейчас ещё не поздно. Федька стал искать способ отползти неслышно. Но тут неизвестный вылез из шалаша, опять настороженно огляделся, надел фуражку, кинул за плечо тощий, обвисший, как выдоенное вымя, мешок. Затем достал из пиджачного кармана потёртый наган, крутанул барабан и, сунув обратно, исчез в кустах. Со дна оврага донеслось пырсканье листвы.

Федька вскочил. Куда теперь? В деревню. Ты же бессилен один против взрослого вооружённого человека.

Но с другой стороны… Пока доберёшься до деревни — уйдёт Прохор… Ищи потом… Нет, надо проследить, куда он путь держит. Федька оставил под кустом удочки, беззвучно касаясь босыми ногами влажной земли, спустился к речке. Тихо и монотонно булькала вода. У берегов дно речки устлано травой, и потому вода казалась зелёной. На середине проглядывал жёлтый песочек.

Неизвестного Федька увидел шагах в двадцати впереди вверх по течению. К его удивлению, тот шёл не по суше, а по воде, держась у самого берега. Вода заливалась ему за голенища, а он не обращал на это внимания. Федька решил продвигаться вперёд под прикрытием зелени. Перебегая от куста к кусту, он старался не потерять незнакомца из виду, благо чёрный пиджак хорошо проглядывался сквозь ветви.

Впереди послышался шум падающей воды, всплески. Это была Старая мельница.

Незнакомец перешёл на правый берег, остановился в кустах около развалин. Федька крадучись поднялся на плотину, присел за кустами так, чтобы не терять из виду избу и развалины мельницы. Внимание его привлекли отпечатки босых ног у самой кромки берега. Они отчётливо выделялись на мягкой илистой почве. Следы были маленькие, скорее всего от детских ног, и, судя по тому, что их ещё не успела заполнить вода, свежие. Интересно, кто здесь побывал? Деревенские ребята обычно обходили мельницу. Но тут Федьке пришлось забыть про следы. Незнакомец трижды прокуковал. Скрипнула дверь, и из избы вышел высокий, сутулый старик в синей, подпоясанной ремнём рубахе. Носатое лицо его обрамляла седая борода.

«Кирилл Спиридоныч!» — мысленно ахнул Федька, хотя именно его и ожидал увидеть.

Старик сложил ладони рупором, прокуковал в ответ. Незнакомец отделился от кустов и вслед за стариком скрылся в избе.

У Федьки голова пошла кругом от нахлынувших мыслей. Что неизвестный из шалаша — Прохор Локотников, это теперь ему ясно. «Вот, дурни, нашли место встречаться. Сами в руки идут, как щурята в мутной воде». Ведь именно здесь «товарищ командир» обычно поджидает Федьку. Поджидает Федьку…

Федька вспомнил, что ушёл вчера, не предупредив Василия Алексеевича. И тот теперь, наверное, не знает, где искать его, что думать о нём. «Ай-ай-ай-яй-яй-яй, — запричитал про себя Федька, — какой же я дурила! Просто самый последний стервец! Товарищ Гуров подумает, что я струсил и спрятался. И зачем он тогда пойдёт на Старую мельницу? Опять же, если бежать в деревню, то Локотников преспокойно может уйти. И здесь сидеть — проку мало: тоже уйдёт. Вот послушать бы, о чём они говорят, вот это да… Может, что важное узнаю».

Федька спустился с плотины, перебрался через речку, под прикрытием развалин подошёл к избе. Несколько метров открытого пространства прополз на животе. Около крыльца встал. Голова работала быстро, как на экзамене, когда задают дополнительные вопросы. Войти? Дверь скрипучая, услышат. К окну подкрасться? Неизвестно к какому. Пока разыщешь, увидеть могут.

Что же делать? Прямо перед ним — рябина. Федька взглянул вверх. Нижние толстые ветви низко нависали над крышей. Кружевные листья шевелил лёгкий ветерок. Если на чердак? Оттуда, должно быть, все слышно через дыру в потолке. Он подпрыгнул, ухватился за нижний сучок, подтянулся. Громко стучало сердце. Было жутко. Но он уже не мог остановиться. Отчаянная, нерассуждающая, чуждая сомнений мальчишеская отвага толкала его вперёд.

В его руках важный государственный преступник. Такое случается раз в жизни и то, может, только у одного из миллиона мальчишек. И он, Федька, сделает всё, чтобы задержать преступника. Пусть знает товарищ Гуров, что не напрасно доверился Федьке. Пусть им гордятся и дед, и отец, и мать, пусть гордится школа. Ему совсем не страшно. Просто бешено колотится сердце, прямо захватывает дух… Это понятно. Он знает, что ему грозит, если те, внизу, схватят его. Но его не схватят. Он парень не промах.