Выстрелы над яром

— Ну как, Юра? Вкусные у нас клецки? — спросила мать.

— Очень вкусные. Впервые ем такие. Попрошу маму, чтобы и она приготовила «клецки с душами».

— А что, папа, станки так и будут стоять? — спросила Янина.

— Что поделаешь! Взялся один наш инженер искать такие части от станков в Москве, Ленинграде, Нижнем Новгороде. Поедет. Но привезет ли? И там разруха была. Если бы нам машины и станки пустить! Сколько людей нашли бы работу! Завод недавно заказ получил на молотилки и веялки. Очень они нужны селу. Мы ездим от завода по деревням, ремонтируем старые молотилки. А можно же делать новые…

Это волновало отца, он все говорил о трудностях на заводе, пока жена не остановила его:

— Ну что ты завел про свой завод? Детям это неинтересно. Ты им лучше «Курицу» расскажи.

— «Курицу», «Курицу»… — оживились дети.

— Не за обедом же, — ответил отец. Леша заметил на лице Юры недоумение.

— «Курица» — смешное стихотворение. Отец читает его, когда собираются гости, — пояснил он.

Во дворе залаяла Зиська.

— Кто-то пришел, — поднялась мать. — Ешьте, я встречу…

И уже в сенях раздался ее голос:

— Стихни ты, дуреха! — Это она на Зиську. Потом ласково: — Заходи, Тамарочка. Как раз на клецки с «душами» успела…

— Спасибо, мы только что обедали. Я к Леше.

— А может, съешь хоть одну?

— Нет, спасибо.

— Леша, к тебе пришли! — позвала мать. Проглотив последний кусок клецки, Леша вышел в сени. Юра — за ним. Мать вернулась в дом.

— О, и Юра здесь! Здравствуй! — обрадовалась девочка.

— Добрый день, Тамара.

Накрапывал мелкий дождик. В сенях стоять было неуютно.

— Идем в наш клуб, — пригласил Лешка. «Клуб» Тамаре понравился. Девочка с интересом рассматривала плакаты и афиши с кадрами из фильма «Мисс Менд», звездами американского кино — Гарри Пиль и Мэри Пикфорд, с советским актером Игорем Ильинским.

— Да тут действительно можно ставить спектакли! — обрадовалась она.

— И ты будешь участвовать?

— Обязательно!

— Вот здесь будет сцена. Натянем проволоку. Завесим простынями или одеялами…

— Простынями некрасиво, — не согласилась Тамара. И вдруг, вспомнив утреннее событие, вскрикнула:

— Ой, Леша! А что, если в том ящике бархатные шторы и ковры, которые украли в городском театре?

— В каком ящике? — не понял Юра. Тамара спохватилась и прикрыла ладонью рот.

— Ничего, — успокоил ее Лешка. — Юра умеет хранить тайну. — А сам подумал: «я бы тоже не выдержал и рассказал все другу…»

Несколько минут спустя Юра уже знал о кованом ящике в саду. Волновало одно: что в нем?

— Давайте проверим сами.

— Ага, ночью. Я брошу вам веревку… — Тамара чуть не запрыгала от радости. — Страшно и интересно…

Начали думать.

— Ящик большой. Его нелегко будет откопать. Но ничего, — сказал рассудительный Лешка. — Место уже перекопано. Тетя Зина ничего не заметит…

— А дальше что? — спросил Юра.

— Пробьем стенку в ящике, посмотрим, что в нем, и будем решать, что делать с этим богатством, если там что-то стоящее… Утильсырье тоже пригодится…

— А чем будем пробивать?

— Долотом и молотком, — сказал Лешка и сразу же передумал: — Нельзя, наделаем шуму. Услышит твой отец, Тамара, — беда будет…

— О, тогда совсем не нужно! — встревожилась девочка.

— Тамара, а может быть, это твой отец закопал свое имущество? Или дед? — спросил Юра. — Тогда мы не должны трогать этот ящик.

— Тетя Зина знала бы про это. Она сама удивлялась, предполагает, что это солдаты закопали свои трофеи еще в войну.

— Тогда там оружие… — решил Юрка.

— И все же интересно посмотреть. Не брать ничего — только посмотреть! — загорелся Лешка.

— Да, только посмотреть, — кивнула Тамара.

— Вот что, — сказал Лешка, — можно будет пробить стенку в ящике без шума. Знаете чем — сверлом… Дырочка за дырочкой — и тихо…

— Давайте сегодня и посмотрим, — предложила Тамара.

— Нужно достать сверло, — возразил Лешка. — Приготовить и спрятать возле беседки лопаты. Достать фонарик. А тогда уже начинать…

— Сегодня дождь, грязно. Я согласен с тобой Леша: подготовимся хорошенько, чтобы не наделать глупостей.

Инженер Сергей Андреевич Заблоцкий уже давно ломал себе голову: как вывезти из сада Леванцевича ящики, закопанные им в гражданскую войну, и вернуть заводу. Конечно, сделать это можно было просто. Зайти к директору (которого он не любил, ибо он, Заблоцкий — инженер, а директор — простой рабочий, токарь) и сказать:

«Товарищ Братков, я знаю, где спрятано сердце нашего завода. Дайте машину, людей, мы откопаем этот клад, и через несколько дней заработают все станки…»

Но тогда директор спросит: «Почему же вы, инженер Заблоцкий, не пришли ко мне с таким предложением раньше?.. Надеялись, что вернется капиталист?..»

Заблоцкий любил жить роскошно. Он действительно ожидал возвращения хозяина, при котором ему хорошо жилось. Верил, что он вернется. Но, увы — этого не произошло. А время упущено. Если б он сразу помог пустить станки, ему бы дали лучшую должность на заводе.

Теперь также можно сделать карьеру, только другим способом. Он предложил директору дать ему возможность побывать на других заводах. Директор отпустил на это деньги.

— Поезжай, дорогой Сергей Андреевич, только достань. Благодарность будет от всего завода.

— Поеду и, думаю, достану…

Заблоцкий был уверен в успехе своей «командировки», тем более, что ехать никуда не надо. Все, что он искал, было рядом, над яром.

Инженер часто гулял здесь. Следил за садом, в котором было зарыто теперь уже его богатство. Временами он видел в беседке Зинаиду Антоновну, которую когда-то обманул и покинул. Если бы они оставались дружны, было бы все просто. Но придешь к ее брату — непременно встретишься с обиженной Зинаидой Антоновной. А этого он не хотел.

Вывезти ящики также нелегко. Нужны землекопы, транспорт, как и тогда, много лет назад, когда закапывал. Как ни старайся, тихо такую работу не сделаешь. Услышат, всполошатся, поднимут шум, прибегут соседи да еще вмешается милиция, тогда все пропало.

И вот он думал, искал. В конце концов выбрал себе в помощники Жорку. Побывал даже в его доме, вроде так, чтобы поинтересоваться, как живет молодой рабочий. Определил — от огорода Жорки до закопанных ящиков метров триста. Даже есть дыра в заборе. За осеннюю длинную ночь вдвоем можно будет выкопать ящики и перенести их в Жоркин сарай. Могла помешать только больная Жоркина мать. Заблоцкий «позаботился» о ней — устроил в больницу. И Жорку он не обошел своей заботой. Начал его похваливать, давал возможность побольше заработать. Незаметно, чтобы это никому не бросилось в глаза, подкупал и сбивал с пути парня. А тот задирал нос и возомнил из себя бог весть какого специалиста!

Пришло время, когда, по расчетам Заблоцкого, можно было осуществить задуманное. «Перенесем к Жорке в сарай ящики. Потом командировка в Москву и — пожалуйста, товарищ директор, вот привез кое-что. Еле достал. Вторая командировка в Ленинград — опять же раздобыл кое-что. Пожалуйста! И так далее… Постепенно начнут работать все станки. Директор доволен. Ну и, разумеется, благодарность. Жорка едет с ним в командировку. Как же, нужен помощник: не будет же инженер грузить детали. И никто не знает, откуда все это грузится, даже Лида, жена. Она секретарша у самого товарища Браткова. Помогает директору приобрести эрудицию, пополнить знания. Дуреха, зачем это ей? Написала свои бумажки — и все. Сознательная стала. Впрочем, она и тогда, до революции, сочувствовала рабочим. Помогала им отстаивать свои интересы. Бывает же, находит такое затмение на интеллигента. А сколько Заблоцкий с ней когда-то спорил: «Разве тебе, Лида, плохо? Мы живем, можем наслаждаться жизнью. А кто нам это дает? Хозяин, господин Грюнберг уважает меня и тебя. Чего нам больше надо?» Жена возражала: «Ты только о себе думаешь». «А о ком я должен думать: о токаре Сенкевиче, который наплодил около десятка детей? Наплодил — и пусть их растит!» Состраданием к людям Заблоцкий никогда не отличался. После революции, когда сбежал его хозяин, он издевался над женой: «Ну, и чего ты добилась? Вместо образованного хозяина Грюнберга теперь полуграмотный токарь Братков. И завод работает, как чахоточный дышит…» «Да, заводу тяжело, — отвечала она. — Но кто из механизмов повывинчивал сложнейшие детали? Кто обрек на мучение многих рабочих?» — возмущалась Лидия Васильевна.