Мальчишки, мои товарищи

а мотка бельевой верёвки, свёрнутый чехол и длинный шест. Позже всех прибежал Генка. Он притащил завёрнутую в мешковину отцовскую двустволку и пять патронов. Внушительный вид воронёных стволов несколько приободрил нас, но вообще настроение у всех было неважное.

Отправляться в путь так рано не стоило. Мы расположились на заросшем высокой травой уступе, и каждый погрузился в свои мысли.

Над далёкими тополями и крышами за поворотом реки догорал жёлтый закат. Знакомая нам колокольня чернела на светлом небе как угольная.

Над ртутной водой, над тёмным кружевом моста вспыхнули фонари. Я подумал, что, может быть, вижу всё это в последний раз, и пожалел, что не оставил дома записку на тот случай, если буду убит.

Кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулся. Толик сидел, теребя пуговицы ковбойки, и немного смущённо смотрел на меня.

– Слушай, Олег, – негромко сказал он. – Помнишь, мы тогда подрались… Понимаешь, сегодня всякое может быть… В общем, ты не сердись, что я тебе тогда настукал.

Это была неправда. Я дрался с Толькой дважды и оба раза выходил победителем. Однако сейчас спорить не стал и кивнул головой.

Над рекой спускались темно-синие сумерки. Было тихо. Я посмотрел на ребят. Генка и Лешка возились с ружьём, Игорь лежал на спине, глядя в небо, где проступали первые звёзды. Глеб сидел, рассеянно теребя свой аккуратный чубик. Потом он снял очки и, помахивая ими, засвистел «Куда, куда вы удалились…» Рубашка Владика белела неподалёку. Он бродил в кустах полыни, доходящих ему до пояса.

– Ребята, может быть, выкупаться послед… после некогда будет, – предложил Толик неожиданно.

Вода была тёплая, мы купались минут пятнадцать и немного развеселились. Натягивая штаны, я услышал, как старинные часы на музее пробили десять раз. Бой их был глухим и тревожным.

– Пора. Поехали, ребята.

Лодка медленно вышла на середину реки и поплыла по течению.

Тихо плескали вёсла. Тёмные заросли парка приближались. Генка вложил в ружьё патроны, но мы заставили его разрядить двустволку, чтобы он не ухлопал кого-нибудь из нас. Плыли молча, только Владик спросил однажды, не боимся ли мы.

– А ты?

Он поболтал рукой за бортом и вздохнул:

– Немного. В животе холодно…

Этот юнец был смелее всех нас: безбоязненно признался, что ему страшно.

Лодка ткнулась в песок метрах в сорока от беседки. Теперь никто не мешал Генке заряжать ружье.

– Все помните, что делать? – строго обратился к нам Лешка.

– Помним…

Стараясь не шуршать в кустах, «боевая семёрка» гуськом двинулась к смутно белеющим развалинам беседки.

– Спрячемся там и подождем, пока он не придёт, – предложил Глеб. Но план был нарушен. У самой воды, рядом с кривым старым тополем чернела знакомая фигура.

Шпион стоял к нам спиной, а мы не заметили его и подошли почти вплотную. От неожиданности мы присели и перестали дышать. Диверсант был неподвижен, видимо, о чём-то задумался. Потом он достал папиросу и стал шарить в карманах, отыскивая спички.

В этот момент