Моя сторона горы

Я чуть было не заплакал. Наживка ушла, крючок сломан, мне было холодно и страшно — все это сводило меня с ума. Я вырезал еще крючок, но на этот раз схитрил и связал его веревкой, а не корой. Я вернулся к бревну и, к счастью, нашел еще личинку. Я поспешил к заводи и вытащил форель прежде, чем понял, что у меня клюет.

Рыба билась, и я навалился на нее всем телом. Я старался не думать о том, что она может выскользнуть.

Я почистил ее, как это делает продавец в рыбном магазине, осмотрел ее желудок. Там оказалось пусто. Этот факт привел меня в ужас. Я тогда еще не знал, что пустой желудок означает то, что рыбы голодны и способны проглотить любую наживку. Однако в тот момент я ощущал себя полным неудачником. Грустный, я Насадил на крючок внутренности рыбы, и еще до того как удочка коснулась дна, у меня начало клевать. Первая сорвалась, но я выудил другую. Я перестал рыбачить, когда поймал пять маленьких хороших форелей, и стал присматривать подходящее место для лагеря и костра.

Найти симпатичное местечко вдоль ручья было нетрудно. Я выбрал место за мшистой скалой, окруженной тсугами.

Прежде чем начать готовить, я решил сделать кровать: срезал несколько сучков для матраса, потом собрал опавшие веточки у камня и накрыл их ветвями тсуги. Получилось что-то вроде тента. Я забрался внутрь, прилег. Я чувствовал себя одиноким, затерянным и взволнованным.

Но нет, это только начало! Я находился на северо-восточной стороне горы.

Стемнело рано и резко стало холодно. Видя, как на меня ложатся тени, я судорожно носился, собирая хворост.

Это единственное, что я делал с того момента и до рассвета, потому что помнил, что самое сухое дерево в лесу — это сухие веточки на деревьях. Я собрал их несметное количество. Должно быть, они до сих пор там, потому что костер я так и не развел.

Одни искры, искры, искры. Я даже осыпал трут искрами. Он загорелся, но не больше. Я дул на него, дышал, прикрывай его руками, но как только начинал подсовывать веточки, все потухало.

Затем стало слишком темно, чтобы что-либо увидеть. Я ударял кремнем по огниву, хоть и не видел трута. Наконец, я сдался и залез под свой тент из тсуги, голодный, холодный и несчастный.

Я моту рассказать о своей первой ночи в лесу, хотя мне до сих пор стыдно, что был так глуп, напутан, и ненавижу то, что мне приходится это признавать.

Я сделал кровать из тсуги прямо в долине ручья, куда задувал холодный ветер с вершины горы.

Лучше бы я сделал ее с другой стороны валуна, но не догадался. Я был прямо на пути холодных ветров, разрывающих долину. Не хватало веток тсуги для подстилки. Было холодно и мокро. Я снял несколько веток с крыши и положил под себя, но замерзли плечи. Я свернулся калачиком и почти заснул, когда услышал козодоя. Если вы хоть раз были в полутора метрах от козодоя, вы поймете, почему я так и не смог сомкнуть глаз. Эти птицы просто оглушительны!

Что ж, в любом случае так прошла вся ночь. Не думаю, что проспал и пятнадцати минут. Мне было так страшно и я так устал, что аж в горле пересохло. Хотелось пить, но я не решатся пойти к ручью из-за страха оступиться, упасть и намокнуть. Поэтому я сел, трясясь и дрожа, и, если можно так сказать, слегка всплакнул.

К счастью, у солнца есть замечательная, волшебная привычка — вставать по утрам. Когда небо прояснилось, когда проснулись птицы, я знал, что больше никогда не увижу ничего более прекрасного, чем восход солнца.

У меня тут же поднялось настроение, и я отправился к магистрали. Каким-то образом я чувствовал, что если буду ближе к дороге, то все будет хорошо.

Я взобрался на холм и остановился. Я увидел дом. Теплый и уютный, с дымом, идущим из трубы, и светом в окнах и всего лишь в тридцати метрах от моего несчастного лагеря.

Не думая о гордости, я спустился с холма и постучал в дверь. Открыл приятный старичок. Я выпалил ему все в одном предложении, а потом добавил:

— И вот, можно ли мне приготовить рыбу тут, потому что я не ел целую вечность.

Он усмехнулся, провел рукой по щетине и взял рыбу. Она была готова, прежде чем я успел узнать его имя.

Когда я спросил его, он сказал что-то вроде Билл и еще что-то, но не услышал его фамилии, потому что заснул в кресле-качалке, которое стояло за большой горячей плитой в кухне.

Через несколько часов я поел рыбы, а еще хлеба, желе, овсянки и сметаны. Потом он сказал мне:

— Сэм Грибли, если ты собираешься убежать из дома и жить в лесу, тебе стоит научиться разводить огонь. Пойдем со мной.

Мы целый день тренировались. Я сделал следующие записи на клочке бумаги, чтобы не забыть:

Я нахожу ферму Грибли

На следующий день я попрощался с Биллом, и когда выходил, обогретый и сытый, на дорогу, он закричал мне:

— Увидимся вечером. Задняя дверь будет открыта, если понадобится крыша над головой.

Я ответил:

— Хорошо.

Но точно знал, что больше не увижу Билла. Я научился разводить огонь, и это было моим оружием. С огнем я завоюю Катскильские горы.

И я также знал, как ловить рыбу. Рыбачить и разводить огонь. Я думал, что только это мне и нужно.

Благодаря трем утренним поездкам я добрался до Дели. Где-то здесь был бук прадеда с вырезанной на нем фамилией Грибли. Это я знал из рассказов папы. К шести часам я все еще не нашел никого, кто что-либо слышал о Грибли, тем более о буке Грибли, поэтому я решил поспать на крыльце школы и съесть шоколадку на ужин. Было холодно, но я так устал, что мог заснуть и в тоннеле, который пронизывает ветер.

На рассвете я всерьез задумался: где бы мне узнать о ферме Грибли? Из какой-нибудь старой карты. Где найти старую карту? В библиотеке? Возможно. Попробую поискать там.

Библиотекарь очень мне помогла. Она была молода, с каштановыми волосами и карими глазами и любила книги так же, как и я.

Библиотека открывалась в десять тридцать. Я был там в девять.

После того как я пятнадцать или двадцать минут ходил взад-вперед и в итоге уселся на ступеньки, дверь открылась, и эта высокая девушка попросила меня войти и подождать открытия внутри.

Все, что я ей сказал, — это то, что хочу найти старую ферму Грибли и что они не жили на ней уже более сотни лет. Девушка вышла. Когда я думаю о ней, я все еще слышу стук ее каблуков, представляю, как она ходит вдоль полок, ища старые карты, книги по истории Катскильских гор, подшивки писем и документы, которые нашли на чердаках Дели.

Мисс Тернер — так звали девушку — нашла ферму. Она обнаружила ее в старой книге о графстве Делавер.

Потом она проложила к ней дорогу, нарисовала мне карту. Наконец мисс Тернер спросила:

— Зачем тебе это знать? Для проекта в школе?

— О нет, мисс Тернер, я хочу жить там.

— Но, Сэм, там теперь лишь лес. От дома наверняка остался лишь фундамент, покрытый мхом.

— Именно этого я и хочу. Я собираюсь ловить зверей, есть орехи, луковицы и ягоды и построить себе дом. Видите ли, я Сэм Грибли, и я решил, что хочу жить на ферме своего прадеда.

Мисс Тернер была единственным человеком, который мне поверил. Она улыбнулась, откинулась в своем кресле и сказала:

— Что ж, посмотрим.

Библиотека только открывалась, когда я собрал свои заметки и отправился в путь.

Когда я подошел к двери, мисс Тернер наклонилась ко мне со словами:

— Сэм, у нас есть много хороших книг о растениях, деревьях и животных на случай, если они тебе понадобятся.

Я понял, к чему она клонит, поэтому сказал, что обязательно это учту.