Неделя приключений

— Да Лена же… А эта, докторша-то, на неё… А Лена: «Вы, — говорит, — его не смеете трогать!..» Ну и девчонка! Правильная девчонка!.. Ничего не боится…

Спартак самодовольно улыбнулся.

— От меня научилась. Ты, Сёмка, тоже не бойся. Заступимся.

— А я и не боюсь, — искренне ответил Сёмка.

Действительно, всё, что мучило несколько минут назад, показалось ему пустяками. Лена вступилась за него, значит она с ним.

Глава 11

КАРТА РАЗБОЙНИКА СЕЛИМА

Неожиданный и несвоевременный приход тёти Даши помешал Спартаку добыть полный комплект заклинательной литературы. Удалось вынести лишь «Философский словарь». Нужные слова в нём были заранее подчёркнуты. На первой странице Спартак быстро набросал карандашом, с которым никогда не расставался, текст заклинания.

— Учи наизусть, — сказал он, передавая книгу Сёмке. — И Витька пусть тоже учит. На всякий случай.

Запинаясь на каждом слоге, Сёмка прочитал:

— «Тран-сцен-дентальная спиноза монада софистика холос фихте субстанция и объект прудон».

От напряжения на лбу выступил пот. Сёмка испуганно оглядел друзей, словно ожидая, что они вот-вот провалятся в тартарары. По его мнению, этой тарабарщины было вполне достаточно для того, чтобы отправить на тот свет целую дюжину джинов. Однако он пожелал выяснить, при чём тут философия. У матери тоже имелся философский словарь, но ему никогда в голову не приходило пользоваться им для заклинаний.

— Ну вот, — сказал Спартак, снисходя к его наивности, — кто же не знает таких вещей? Все маги, волшебники и алхимики были философами. Они записывали волшебные слова, и получился «Философский словарь». Есть ещё философский камень. Он тоже волшебный.

— Враньё! — решительно отрезал Витька. — Ты сам всё выдумал. Я знаю. Мы с Сёмкой тоже часто выдумываем.

— Нет, не враньё! — вскипел Спартак. — Ты ничего не знаешь и мне завидуешь.

Витькино лицо грозно потемнело.

— Я ничего не знаю? Я з-завидую? Ах ты, м-ма-лявка! Нахватался верхушек! Да таких-то говорков мы кидали с бугорков!

— Меняя? С бугорков?!

Уразумев, что философский спор грозит превратиться в кулачное побоище, Сёмка попробовал разнять драчунов. Спартак оттолкнул его, выхватил из рук «Философский словарь» и приготовился обрушить всю заключённую в нём волшебную силу на Витькину голову. На траву упала сложенная вдвое бумажка. Сёмка поднял, развернул: какие-то линии, крестики…

Вгляделся в бумажку и вдруг подпрыгнул, словно ступил на горячую сковородку.

— Карта! Карта!

Карта! Нет ничего волшебнее этого слова. Сила его оказалась такова, что Витька и Спартак мигом забыли о своей размолвке. Через минуту вся троица с жадным любопытством рассматривала бумагу. Это был лист, вырванный из обыкновенной ученической тетради в клеточку. Через весь лист нарисована дугообразная лента с прорехой. Лента, видимо, обозначала реку, а прореха — остров. Недалеко от острова в большую реку впадала маленькая. Под верхним обрезом листа вблизи маленькой реки стоял домик. Над ним чуть левее было написано: «Старая мельница» и «дом 482». Справа от дома нарисован червячок — вероятно, озеро. Вокруг червячка — деревья. Рядом с одним из них, самым крайним, крестик. Крестик и дом соединялись обоюдоострой стрелкой. Под картой стояла неразборчивая подпись. Сразу же возник вопрос: что это за река? Спартак сказал, что это либо Амазонка, либо Конго, либо в крайнем случае Енисей. Разгадка пришла неожиданно и оказалась очень простой. В левом углу карты на берегу реки Сёмка заметил кружочек и рядом с ним выведенное печатными буквами слово: «Ликино».

— Братцы! — воскликнул он, возбуждённо взъерошив волосы. — Это ж наша Сужа! Видите, Ликино.

— Верно, — подтвердил Витька. — Дядя Вася ещё говорил, что там живёт Сергей Емельянов.

Но тут возникли новые вопросы. Что означают крестик, стрелка и цифра? Вся карта и надписи на ней были сделаны карандашом, только надпись «дом 482» — фиолетовыми чернилами. Почему? И, наконец, кто и для какой цели составил карту?

Витька попытался прочесть подпись:

— С… сее… сёме… «Сёме» получается.

— Сам ты «сёме». Где же тут «сёме»? — возразил Спартак. — Сели-м… Селим — понятно?

— Кто же он? — пожелал узнать Сёмка.

Спартак успел привыкнуть к его наивным вопросам и потому терпеливо ответил:

— Разбойник.

В его устах страшное слово прозвучало так просто и буднично, словно речь шла о продавце мороженого.

— Теперь всё понятно, — продолжал Спартак тоном профессора, читающего лекцию первокурсникам. — Карта принадлежала неизвестному персидскому разбойнику Селиму. На ней он обозначил место, в котором зарыл награбленные сокровища.

Витька упал на траву и стал хохотать, держась за живот. Спартак терпеливо ждал, пока ему не наскучит это занятие.

— Не веришь? — сказал он, когда Витька несколько поутих. — А куда, по-твоему, впадает Сужа?

— Ну, в Волгу.

— А Волга?

— Э… в Каспийское море.

— Правильно. А по Каспийскому морю можно проехать в Персию?

— Можно. Ну и что? Зачем этому твоему Селиму тащиться из Персии в нашу реку?

— Зачем? Не понимаешь? Так ведь в Персии-то его преследовали и могли казнить. Он взял захватил свои сокровища и бежал по Волге сюда. Что же, он будет везде с собой таскать сундуки с золотом? Надо и на квартиру устроиться, и прописаться, и мало ли что. Вот он взял да пока и зарыл сокровища-то в укромном месте. А чтобы не забыть то место, карту составил.

— Ха, как же она попала в книгу-то?

Вопрос поставил Спартака в тупик. Только теперь ребята вспомнили про «Философский словарь». Он валялся шагах в двух, и ветерок шевелил страницы. Спартак схватил его, начал рассматривать, словно видел впервые. Он уже не думал о заклинаниях и о Подземелье Рычащего Джина. Его занимали новые, куда более интересные мысли.

— Понял! — вскричал он, победно оглядывая соратников. — Папа купил словарь у букиниста. А букинисту его кто-то продал вместе с картой. Селим потерял её, или кто-нибудь снял с неё копию. Нет, это, конечно, копия. Ведь такие карты всегда чертят на пергаменте, а тут — листок из тетради. Эх, вот бы найти то место! Далеко до Ликина?

— Если напрямую — километров двадцать, а по реке — тридцать, — сказал Сёмка. — Туда нынче дядя Вася уехал.

Спартак сделал большие глаза, словно ему сообщили о появлении на улице Малый спуск человека о трёх головах.

— Уехал?! Правда?! Вот видишь, а ты не верил, — обратился он к Витьке с укором.

Витька почесал за ухом. Он не совсем понимал, какая существует связь между отъездом дяди Васи в Ликино и сокровищами разбойника Селима.

— Ерунда на постном масле, — сказал он и нарочно зевнул, чтобы показать, как ему скучно слушать подобные басни.

Сёмка тоже считал, что объяснения Спартака шиты белыми нитками. Но Спартак ему нравился, не хотелось его огорчать, и Сёмка помалкивал. Тем более что карта всё-таки существует. Она окутана тайной, и на ней начертаны волнующие слова: «Старая мельница». Ему представилась лунная ночь, высокий силуэт мельницы с крестовиной крыльев. Длинная чёрная тень лежала на земле, и оттуда, из темноты, доносятся таинственные шорохи. А кругом на много километров — ни души. И только они, трое друзей, крадучись, приближаются к мельнице, где зарыты несметные сокровища. Вот и дверь. Они осторожно открывают её, она громко скрипит, словно предупреждая кого-то об их появлении. Они входят, темнота поглощает их… Они не видят друг друга… И вдруг вспыхивает яркий свет и…

— Сёма-а! Домой!

Сёмка зябко поёжился. Проза жизни бесцеремонно вторглась в мир мечты, очарование исчезло. Голос матери звучал как голос самой судьбы.

— Тебя, — сказал Витька. — Может, не ходить? Скажешь — не слышал.

Сёмка тяжело вздохнул!

— Хуже будет.

И покорно поплёлся навстречу неотвратимому.

Солнце почти целиком скрылось за городскими валами. Окна верхних этажей горели нестерпимо ярким красным пламенем, по крышам пролегли длинные изломанные тени печных труб. Где-то играл патефон, и задумчивые звуки песни «Раскинулось море широко» далеко разносились в вечернем воздухе.