Никтофобия (СИ)

- А! Ктулху! – дошло наконец до Игоря, и он звонко шлепнул себя ладошкой по лбу. – А я никак понять не мог… И что? – чуть понизив голос спросил он у Романа. – Страшные истории?

- Очень страшные, - признался тот.

-Пф! – прыснул от смеха Антон, презрительно глядя на Рому. – Наверняка и темноты боишься? Дома с включенным светом спишь, а в туалет мама за ручку водит?

Мальчик замер, не в силах что-либо ответить. Этот наглый выпендрежник Антон умудрился попасть в самое яблочко! Роман действительно очень боялся темноты – до ужаса, до приступов паники и криков по ночам; спал только при свете ночника, либо ютился на маленьком диване в комнате родителей, которые с пониманием относились к страхам сына. Они не знали об увлечении хоррором, иначе давно отобрали смартфон. Со своей стороны, Рома тяготился чувством вины: он осознавал, что поглощение ужасов при его буйном воображении и впечатлительности вредит психике - пугающие образы, почерпнутые из книг и фильмов, подпитывали ночные страхи, делали их сильнее, ярче, реалистичнее. Панические атаки все чаще оканчивались приступами удушья и спазмом голосовых связок. В конце концов, он решил завязать с опасным хобби, однако, не в силах совладать с собой, словно заядлый адреналинщик снова и снова погружался в мрачный мир чужих кошмаров, в итоге превращая их в свои.

- Что молчишь? – не унимался Антон. – Памперс дать?

Комната наполнилась ядовитым хихиканьем. Темноты боялись многие, но лучше посмеяться над кем-то, чем терпеть насмешки над собой. Роман почувствовал, как гнев горячей волной хлынул по жилам: парень покраснел и сжал кулаки.

- Я не боюсь темноты! – дрогнувшим голосом заявил он.

- Да-а? – ехидно потянул Антон. – Может прямо сейчас сходишь к озеру? Один.

Смех прекратился.

- Могу сходить, - подавив дрожь, быстро ответил Роман. – Но у меня нет фонаря.

- Возьми свой телефон, - вмешался Игорь, которого явно забавлял этот спор. – И дорогу осветишь, и фотку у озера сделаешь в доказательство.

- Прекратите! – не выдержала Наташа. – Вы с ума сошли совсем! Какое озеро в три часа ночи? Туда днем жутко ходить, не то, что сейчас.

Она преградила путь Роме, но тот отодвинул ее в сторону со словами:

- Не мешай!

Выбравшись из лагеря через окно туалета на первом этаже и дыру в заборе, Рома пустился бежать. Его обуревал гнев. Кроме того, чем скорее доберется до озера, думал он, тем быстрее вернется назад, не растягивая «удовольствие». Постепенно свет фонарей остался далеко позади, все вокруг погрузилось в холодный липкий от моросящего дождя мрак. Подросток проверил уровень заряда батареи телефона и понял, что надолго его не хватит. Значительно сбросив скорость, еще некоторое время пытался идти, не освещая дорогу. Было тихо, только дождь барабанил по капюшону дождевика. Внезапно из кустов послышалось хлопанье крыльев. Отпрыгнув в сторону и рванув назад к лагерю, Рома через несколько шагов остановился. Вернуться – значит расписаться в своем бессилии… Нет. Нужно идти до конца! Он повернул к озеру, подошел к кустам, из которых продолжали доноситься странные звуки, включил телефон и навел на источник шума луч света. В мокрой траве лежала растерзанная птица: разорванная почти пополам грудина сильно кровоточила, клочья пуха еще витали в воздухе. Она била крыльями в предсмертной агонии, пачкая кровью оперенье. Рома понял, что невольно нарушил поздний ужин кого-то из хищников леса. Осознав реальную опасность, подросток решил больше не выключать телефон. Он упорно шел вперед, освещая дорогу тусклым светом экрана, то и дело вздрагивая от шорохов. Так, крадучись, то замирая, то делая бросок вперед, осилил примерно километр. Чем ближе была цель, тем тяжелее становилось. Гнев, хорошо помогавший бесстрашно преодолевать расстояние, давно улетучился. Рома пытался разозлить себя, вспоминая насмешки Антона и других ребят, но проку от этого уже не было – подросток начал погружаться в привычный ночной кошмар, только теперь этот ужас был наяву, без возможности спрятаться в комнате родителей и позвать на помощь.

Тонкая поволока света, едва пронизывающая пелену дождя, не позволяла видеть далеко вперед. Мальчику все время казалось, что кто-то идет совсем рядом, тихо дышит в спину и касается одежды мертвецки холодной рукой. Он резко оглядывался в панике, долго рассматривал тени, глядел по сторонам, боясь пропустить момент приближения монстра. Совершенно потерявшись от страха, Рома налетел на дерево и выронил телефон. Тот упал в траву экраном вниз и потух.

Мгла победила. Подросток застыл, широко раскрыв ничего не видящие глаза и схватившись руками за ствол дерева. В памяти всплыли безумные картины ужаса: зловещие образы медленно окружали, отрезая путь к лагерю; они скользили костлявыми пальцами по мокрой коре деревьев, ползли по высокой траве и бесшумно парили в воздухе. Единственной их целью был одинокий ночной путник, бросивший вызов темноте и своим страхам. Рому охватила паника: он тяжело дышал, будто нечто невидимое сдавило горло, проникло вместе с темным воздухом в носоглотку, бронхи, запустило шершавые щупальца глубоко в грудь, окружая сердце. Он явственно ощущал, что сзади стоит тот, кто шел за ним все это время – ждет, когда мальчик обернется, дабы явить, наконец, чудовищный лик разложившегося мертвеца с зеленоватой кожей, пустыми глазницами, некротическими язвами, наполненными гноем и протухшей плотью. Ну, же! Обернись! Роман стучал зубами от страха, сердце то замирало, то бешено колотилось. Подул ледяной ветер, и подросток кожей ощутил густую тьму, намертво сковавшую движения. Вдруг громкий шорох позади… Рома вскрикнул и повалился на землю, прикрыв руками голову. Локоть уперся во что-то твердое. Оказалось, потерянный телефон. Трясясь, зажег экран, обернулся и тут же выронил мобильный, луч которого ярко отразился фосфорным светом в глазах животного. Мистические страхи мгновенно испарились, уступив страху рациональному.

- Во-о-олк! – закричал подросток, что есть мочи и попытался влезть на скользкое мокрое дерево. – Люди! Во-олк! – хрипел осипшим голосом.

«Волк» испугано взвизгнул и с лаем побежал в сторону лагеря.

- Шарик?! – не поверил своим ушам, узнав по голосу безобидного пса, жившего при столовой лагеря. Именно ему парень отдавал котлеты, которые ненавидел. – Шарик, ко мне! Ко мне! – обрадованно сипел Рома. - На котлету!

Пес некоторое время не издавал ни звука, затем вернулся, тихо шурша по мокрой траве. Телефон снова нашелся; стекло экрана лопнуло в нескольких местах, однако, снимок можно было сделать. Подросток взял на руки пса, ощутив необычайный прилив радости и сил. Шарик весело лизал щеки друга, резво ударяя хвостом по рукаву дождевика.

- Ша-арик! – потянул Роман, прижимая к себе теплое мокрое животное. – Как же я тебе рад!

Можно дышать полной грудью. Рядом пес, а у него чутье, благодаря которому животное наверняка не сунулось бы в опасное место. Значит вокруг спокойно и надо продолжать путь. Привидения? Да чушь всё это! Столько времени шел один в темноте и никого не увидел. Рома улыбался своим храбрым мыслям. Совсем слабое свечение экрана телефона теперь казалось ярким, и парень бодро зашагал вперед.

Вскоре сквозь просеку мелькнул холодный свет электрического фонаря – оказалось, спортивная площадка освещалась ночью. Глазам открылся уже знакомый вид необычайной космической красоты: зеркальная водная гладь, чуть подернутая тонкой пеленой тумана, прибиваемой вниз моросью, черный лес, устремивший вершины высоко в небо и кое-где сверкающий лужами пологий берег. Рома подошел к воде, смело опустил в озеро руку. Ледяная влага обжигала. Мальчик нащупал на дне гладкий булыжник размером с кулак и поднял его. Пес куда-то пропал, но скоро вернулся, неся в зубах надорванную пачку печенья.

- Ах, ты, скряга! – рассмеялся Роман. – Прячешь тут припасы?

Подросток подошел к волейбольной сетке и сделал несколько фото. Потом размахнулся и изо всех сил запустил камнем в металлический щит.